Бой идет не ради славы: 10 советских фильмов о Великой Отечественной войне

Фильмы о Великой Отечественной войне снимали и до мая 1945 года — и речь идет не о фронтовой хронике, а о полнометражных студийных постановках вроде блокадной драмы «Жила-была девочка» Виктора Эйсымонта или музыкальной комедии «Небесный тихоход» Семёна Тимошенко. С тех пор жанровое разнообразие военных картин возросло: в отечественной фильмотеке есть и батальный эпос, и разудалые комедии, и камерные драмы. В своих лучших образцах советские военные фильмы — не умозрительная конструкция, а почти что документальное свидетельство, часто снятое (или как минимум написанное) бывшими фронтовиками. Вспоминаем лучшие фильмы, посвященные Великой Отечественной.

Также предлагаем познакомиться с подборками военных фильмов ко Дню защитника Отечества и фильмов об узниках концлагерей.

Хмурый мальчишка Иван, потеряв родной дом и близких, идет добровольцем в разведчики. Он бесстрашно исследует тыл врага, а в редкие часы затишья дремлет и видит сны о своем некогда мирном детстве.

«Иваново детство» — дебют Андрея Тарковского. Панорамы и тревеллинги фильма разошлись на бесконечные ютуб-нарезки по сравнительному киноведению: синефилы находят отсылки к кадрам Вадима Юсова и в классическом фонде (например, у Стэнли Кубрика), и в современных поп-хитах (в частности, у Алехандро Гонсалеса Иньярриту). Однако масштаб картины был оценен задолго до эпохи видеохостингов: в 1962 году 29-летний режиссер — недавний выпускник ВГИКа с одной лишь дипломной короткометражной работой в активе — получил в Венеции «Золотого льва». Среди фестивальной публики был и философ Жан-Поль Сартр, который посвятил «Иванову детству» восторженное эссе. В нем он сделал очень точное сюжетное наблюдение: Иван — единственный среди персонажей, кто воюет не ради жизни, а ради смерти, и посвящает войне даже свой досуг. Он играет с трофейным ножом, воображает, как казнит нациста, и листает эстампы Альбрехта Дюрера с апокалиптическими мотивами — в персонажах картин ему видятся ненавистные захватчики. Война, получается, проникла даже в бессознательное ребенка, отравила его существо ненавистью и злобой.

Стареющий военкор Василий Лопатин едет с передовой в Ташкент. За время своей недолгой побывки он навещает семью погибшего сослуживца, видится с бывшей женой, консультирует группу, которая снимает кино по его сталинградским очеркам, встречает Новый (1943-й) год, а также переживает яркую, но заранее обреченную любовь.

«20 дней без войны» начинаются с закадрового монолога, его зачитывает Константин Симонов — автор повести-первоисточника и, пожалуй, важнейший писатель для советского военфильма. Внимание к деталям, отсутствие пафоса и картинных баталий — все эти черты перекочевали со страниц книги на экран. Алексей Герман — режиссер, всегда очень чуткий к «киноправде», второплановой фактуре и эпизодическим персонажам — старался всеми силами избежать мелодраматической фальши: тут нет закадровой музыки и экспрессивного актерства, а на главную роль был приглашен комедиант Юрий Никулин, который совсем не похож на типичных героев военного эпоса. Неспроста по сюжету Лопатин ругает тыловых режиссеров и их постановку: за неправдоподобие, за то, что актеры одеты как с иголочки. Кроме того, здесь запоминаются и второплановые лица: чего стоит несчастная мать в исполнении Лии Ахеджаковой или встреченный в пути обманутый муж, сыгранный Алексеем Петренко.

Партизанский отряд, еле отбившись от немецкой атаки, устраивает в лесу привал. Командир отправляет на поиски провизии матерого бойца Рыбака и тонкого интеллигента Сотникова, бывшего учителя математики. После долгих блужданий по оккупированным землям они попадают в руки к белорусским полицаям: один отказывается сотрудничать и готовится к мученической смерти, другой же не хочет сдаваться и собирается притвориться коллаборантом, рассчитывая при первой возможности переметнуться к своим. Между пленниками вспыхивает большой этический спор о воинской чести, а также границах добра и зла.

«Восхождение» Ларисы Шепитько снято по мотивам повести Василя Быкова «Сотников», которая в киноверсии обросла отчетливой новозаветной риторикой: в главных героях легко угадываются Иисус Христос и Иуда. Увы, подобные религиозные намеки очень категорично расставляют акценты, делят персонажей на белых и черных, хотя палитра фильма, конечно же, гораздо сложнее. Сложившаяся притча рассказывает о конфликте упрямого идеализма и трезвого прагматизма, о незримой черте между духовностью и бездуховным, о нравственном падении, которое человек порой осознает слишком поздно. «Восхождение», среди прочего, — сильнейшая психодрама, блестяще разыгранная двумя исполнителями, на тот момент неизвестными: 25-летним артистом Свердловского ТЮЗа Борисом Плотниковым и актером-эпизодником Владимиром Гостюхиным.

Борис и Вероника гуляют по предрассветной Москве, смеются и любуются журавлями в летнем небе. Но молодых влюбленных ждет разлука: наступает 22 июня, юноша записывается в добровольцы и уходит на фронт, а девушка устраивается санитаркой в тылу. Идут годы, Вероника теряет родителей, эвакуируется за Урал и даже выходит замуж за нелюбимого человека, поддавшись его ретивым ухаживаниям, — но всё еще ждет встречи с Борисом, от которого уже много месяцев нет вестей.

Всякий раз, когда советский военный фильм касается щекотливый темы (будь то «Проверка на дорогах» Алексея Германа, посвященная раскаянию бывшего коллаборациониста, или «Трясина» Григория Чухрая, еще одна «полочная» картина, рассказывающая о судьбе уклониста), он подвергается резкой студийной цензуре. «Журавли», рассказывающие, среди прочего, о неверности солдатской жены, — не исключение: Хрущёв разругал картину, а о Каннском триумфе советские газеты написали лишь пару дежурных новостных строк. Но время расставило всё по местам: «Журавли» — острая драма и формалистский шедевр, который мастерски комбинирует общее и частное, переходя от большой коллективной трагедии к внутренней. Круговые панорамы, трясучая субъективная камера, ускоренный монтаж и двойные экспозиции — все эти средства очень точно отражают внутренний опыт персонажей, будь то любовное головокружение, предсмертная греза или суицидальный порыв.

Рубаха-парень Алёша Скворцов, ремонтируя телефонный кабель, с испугу подбивает два немецких танка. Начальство уже собирается представить его к награде, но тот вежливо отказывается и взамен просится домой — чтоб повидаться с матерью и починить ей крышу. Мальчик-связист получает увольнительную на шесть суток и отправляется в путь, помогая случайным встречным, не жалея на это времени и сил.

Алёша Скворцов — экранный аналог Василия Тёркина: отважный скромняга, очень искренний и находчивый. И судьба у них, к сожалению, тоже общая: «Баллада о солдате» Григория Чухрая начинается с печального спойлера — Алёша, повидавшись с матерью, вернется на фронт и спустя недолгое время погибнет от немецкой пули. Совсем еще мальчик, который «мог стать хорошим отцом и замечательным гражданином», но «успел стать только солдатом». Перед нами, таким образом, — фильм-памятник, он лишен трагической монументальности. Оно и неудивительно: баллада — жанр гораздо более легковесный, создающий нежную грусть, а не тяжелое эмоциональное опустошение. Кроме того, это жанр, допускающий разного рода условности: поэтому здесь многие проблемы военного времени вынесены за скобки, а случайные встречи имеют счастливый конец.

Сельский паренек Флёра находит бесхозную винтовку и вступает в партизанский отряд. Ему предстоит стать свидетелем чудовищных изуверств, чинимых карательными батальонами во время войны. Ужасы геноцида оставляют на лице смешливого подростка глубокие морщины и выражение неподдельного ужаса.

Элем Климов написал «Иди и смотри» в соавторстве с Алесем Адамовичем — белорусским писателем и автором нескольких околодокументальных повестей, рассказывающих о трагедиях военных лет. Авторы не оставляют пугающие подробности за скобками, не пользуются намеками и умолчаниями — они смотрят на кошмары войны прямо, «не отворачиваясь». При этом «Иди и смотри» ошеломляет не только своим дотошным натурализмом, но и каким-то животным аффективным состоянием, в котором пребывают герои — причем как садисты-оккупанты, обезумевшие от безнаказанности и крови, так и жертвы, сходящие с ума от страха. Климов, уже работавший с экспрессионистской эстетикой в «Агонии», довел ее здесь до предела.

Опытный авиатор Титаренко дирижирует второй эскадрильей и в воздухе, и на земле: в перерыве между боевыми вылетами пилоты под его руководством исполняют то «Вечерний звон», то «Смуглянку» — ведь на войне песня нужна как никогда. В поющую команду летчиков-истребителей берут только тех курсантов, кто владеет как-нибудь инструментом и отличает ноту «до» от ноты «фа». Пополнив ряды очередными «желторотиками», вторая эскадрилья вновь поднимается в небо и вступает в ожесточенную схватку.

«В бой идут одни „старики“» — народный хит Леонида Быкова, обладающий всеми свойствами духоподъемной фронтовой песни: в нем есть и нежный минор, и мажорные партии, и комбинация простых мотивов — подвиг, дружба, любовь. Фильм лишен угрюмой серьезности голливудского «Топ Гана», зато наполнен азартом и сентиментальной воздушностью «Небесного тихохода» — еще одного советского авиамюзикла, снятого в 1945 году. В общем и целом «Старики» следуют сложившимся конвенциям при изображении летчиков: тут и легкая бравада, и шалости, и песни, и начищенные до блеска опрятные кители, лишенные окопной грязи. Фильм, посвященный коллективному подвигу и братскому духу (неспроста во второй эскадрилье собрана интернациональная команда), напоминает еще и о том, что все войны преходящи, а музыка — вечна.

В карельском гарнизоне, недалеко от железнодорожного разъезда, размещается взвод зенитчиц. Хозяйничает там крикливый комендант Федот Васков — сухарь и зануда, вечно ссылающийся на устав, которого высмеивают новоприбывшие насмешницы. Вскоре в округе обнаруживаются немецкие диверсанты — и девушки, тоскующие по любви и семейному теплу, бросаются в ожесточенный бой.

Тема «женщина на войне» имеет довольно давнюю историю, которая тянется от позднесталинских мелодрам (вспомним, например, «В шесть часов вечера после войны» Ивана Пырьева) до сегодняшних тентполов (среди них есть и крупнобюджетный ремейк «Зорь»). Режиссер Станислав Ростоцкий заступает на это тематическое поле не впервые: его дебютный фильм «На семи ветрах» тоже был посвящен девушке, которая, дожидаясь с фронта любимого мужа, принимает участие в обороне окраинного селения. Двухсерийный эпос, поставленный по одноименной повести Бориса Васильева, делится на две части: военные будни, снятые в ч/б, и картины предвоенной идиллии, снятые в цвете и на фоне очень условных, чуть ли не светящихся декораций. За эту картину режиссер получил свою первую оскаровскую номинацию в категории «Лучший иностранный фильм» (вторая будет через шесть лет — за фильм «Белый Бим Черное ухо»).

Андрей Соколов — рядовой советский шофер, в годы войны ушедший на фронт и прошедший ужасы концлагеря. Сбежав из немецкого плена, он узнает, что его жена и дочери погибли во время бомбежки. Из членов семьи остается лишь единственный сын — офицер, который погибает от снайперской пули 9 мая 1945 года. Едва справившись с отчаянием, Соколов находит в себе силы жить дальше и даже становится отцом для маленького сиротки.

Сергей Бондарчук, автор многосерийного эпоса «Война и мир» и нетленки «Они сражались за Родину», начал свой режиссерский путь с повести о настоящем человеке, которая сильно полюбилась и рядовым зрителям, и партийным органам. «Судьба» — адаптация одноименного рассказа Михаила Шолохова, в котором вновь исследуется очень характерная для него тема поствоенного сиротства. Она же была и в «Тихом Доне», там же возник хрестоматийный визуальный образ, которым оканчивается и «Судьба человека»: бесплодная земля и двое одиночек, которые ищут дорогу к новой жизни. Неброская фамилия Соколова и очень уж расплывчатое название намекают на обобщенность повествуемой истории, а пронзительное актерское исполнение Бондарчука придает ей необходимую трагическую глубину.

Анна — девочка из еврейской семьи, всех ее близких расстреляли немецкие оккупанты. Девочка чудом выжила и спряталась в камине старой поселковой школы, где расположилась фашистская комендатура. Теперь ее смертельные враги — это иноземцы в погонах, офицерские псы и нестерпимый голод.

За весь фильм Анна не произносит ни слова, и это, конечно, неслучайно: Алексей Федорченко, написавший сценарий с Наталией Мещаниновой по мотивам реальной истории, затрагивает вопрос о судьбе тех, кто не может о себе адекватно и глубоко высказаться. Кроме того, важная находка режиссера состоит в отказе от бытописательства, в попытке вместить глобальную тему в очень сжатое художественное пространство, создать не оставляющее напряжение, рассказать насыщенную (событийно, эмоционально) историю в замкнутом мире. И пусть в исторической перспективе «Война Анны» не отличается какой-то новизной, но зато эта камерная монодрама выгодно выделяется на фоне большинства нынешних больших патриотических блокбастеров.