В тени Сфинкса: Каким представал Каир в кино

Тысячелетний Каир — крупнейший город мира, в котором говорят на арабском языке. Двадцать миллионов жителей мегаполиса живут в вечной тени некрополя Гизы, охраняемого Большим сфинксом. Предлагаем разобраться, как изображали на экране сам Каир и его манящие туристов окрестности и что предлагали зрителю вместо настоящих египетских достопримечательностей.

А если вы захотите продолжить кинопутешествия — вот гид по Италии в кино.

В роли Каира

В 1912 году, в преддверии новой мощной волны мировой египтомании, поэт Андрей Белый совершает путешествие из России в Египет. Гигант Каир впечатляет его потоком фаэтонов, автомобилей, трамваев, касок, вуалей, фесок, тюрбанов — поэт поражен контрастом неутихающего города, который он зовет не иначе как безобразным, черно-серым и пыльным, и взирающего на город Сфинкса с его неземным, сводящим Белого с ума спокойствием. «И далекие огни миллионного города, и огни близкие „Mena Hause“, коварно укрытого от пустыни листами лапчатых пальм, — вся та чудовищная реальность уплывала праздно в мареве пустынного горизонта: тут впервые открылось мне каирское наваждение: мне открылась глубокая мысль, придающая новую красоту безобразию каирских стен. <...> Каирское безобразие есть безобразность с места сошедших предметов, над которыми встали тысячелетиями чуждые нам миры», — пишет он, подчеркивая, что такой Каир кажется ему глубже и совершеннее эстетически, на его взгляд, безупречного Туниса.

Соединить мечты западного человека о канувшем в историю Древнем Египте фараонов и звероподобных богов с реальностью тысячелетнего арабского Каира, сейчас не менее пыльного, чем век назад, — для кинематографистов задача со звездочкой. Поэтому декорации Каира режиссеры с мировым именем иногда снимали в других местах планеты — тех, где чуть проще было организовать продакшн. Многие «ближневосточные» локации для «Лоуренса Аравийского» британский режиссер Дэвид Лин находил в испанской Севилье, чей густой мавританский характер позволял ему убедительно рисовать арабские приключения разведчика Т. Э. Лоуренса (Питер О’Тул). В Севилье снята сцена с «каирским» офицерским клубом, где преодолевшему пустыню компаньону разведчика отказывают в напитке. В роли клуба выступило полукруглое аркадное здание на Площади Испании, построенное к испано-американской выставке 1929 года. Это масштабное строение также фигурировало как «Дворец Тида Набу» в «Звездных войнах: Атака клонов» и как президентский дворец «Вадия» в комедии Саши Барона Коэна «Диктатор».

Каир — важное место действия фильма Стивена Спилберга «Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега» (1981) — здесь искателю приключений грозят и змеи, и нацисты. Роль древнего города с его тесными улицами и базарами исполнил тунисский Кайруан (некоторые переводят этот топоним как «маленький Каир»). Богатый мусульманскими святынями и ощетинившийся минаретами Кайруан прекрасно подходил Спилбергу, но кое-что пришлось подправить. Для съемок сцены на балконе у египетского землекопа Саллаха (Джон Рис-Дэвис), друга Индианы Джонса (Харрисон Форд), с местных зданий убрали около 350 телеантенн. Их в Каире 1930-х быть не могло: телевещание в Египет пришло только в 1960 году.

И все-таки Каир (и Гиза)

Однако многие съемочные группы до египетской столицы добирались по-настоящему — и останавливались у пирамид Гизы и головы внимательного Сфинкса, по которым Египет узнает любой, кто когда-либо включал телевизор или открывал энциклопедию. Именно здесь в каменных лабиринтах у подножья эффектно освещенных пирамид Джеймс Бонд в исполнении Роджера Мура в картине «Шпион, который меня любил» (1977) преследует злодея Челюсти (зубодробительный Ричард Кил). Встретив прекрасную русскую шпионку Аню Амасову, он отправляется и в другие впечатляющие локации: на улицу Аль-Муизз, в мечеть Ибн Тулуна и музей Гайер-Андерсона (на крыше которого достаточно места для киногеничной драки).

В фильме 2007 года «Фантастическая четверка: Вторжение серебряного серфера» Тима Стори одной из 14 международных локаций снова стала Гиза — в кадр супергеройского фильма попали и пирамиды, и Сфинкс.

Настоящие пирамиды и Сфинкса можно увидеть в научно-фантастическом триллере Дага Лаймана с Сэмюэлом Л. Джексоном и Хейденом Кристенсеном «Телепорт». Главный герой, за которым охотятся представители тайного сообщества, исполняет мечту многих — чиллит на макушке древней скульптуры. «Не верю, что в итоге нам удалось провести съемки во всех локациях, где было запланировано, поскольку везде нам отказывали. Нам нужно было снимать среди настоящих пирамид и на Сфинксе, и Египет, конечно, сказал: „Нет, вы не можете облететь эти памятники на вертолете“», — вспоминает Лайман. Чтобы договориться с властями и Египта, и Рима (съемочной группе нужен был доступ в Колизей), режиссер попросил о помощи продюсеров его фильма о клубной жизни Голливуда «Тусовщики», которые за 12 лет до этой картины собаку съели на переговорах с властями и предпринимателями Лос-Анджелеса. Месяц убалтываний египетских военных — и доступ к лысине Сфинкса был открыт.

В байопике «Малкольм Икс» Дензел Вашингтон в роли борца за права темнокожих и проповедника ислама молится в каирской мечети Мухаммеда Али (Алебастровая мечеть). Спайк Ли в этом кадре детально точно воспроизводит известную фотосъемку Малкольма Икса: фотограф Джон Лонуа запечатлел активиста за полгода до убийства, летом 1964-го. Тем же летом, кстати, он провел знаменитую парадную фотосессию Beatles — в конфетти, машущими из машины на манер монарших особ и президентов.

Позже появилось еще больше рассчитанных на западную аудиторию фильмов, в которых Каир как лицо Египта становился собой — городом, на который смотрит Сфинкс, а не его смущенной тенью. Одной из первых нетуристический Каир западному зрителю показала канадская режиссерка сирийско-палестинского происхождения Руба Надда. В ее драме «Время Каира» (2009) столица сбрасывает с себя необходимость быть ареной для дорогих приключений и шпионских интриг. По сюжету тихой прогулочной истории о поздней любви канадская журналистка (Патриша Кларксон) приезжает в город к работающему в ООН мужу, но из-за конфликта в Секторе Газа не может встретиться с ним. Тогда местный друг мужа (Александр Сиддиг) проводит героиню по непарадному Каиру: по его тесным базарам, вдоль оживленных трасс, через прячущие прохожих от пыли тенистые парки и в кафе, где не будет ни одной женщины, кроме нее.

В шпионской драме «Игра без правил» (2010) Даг Лайман вернулся в Каир и на этот раз спрыгнул со Сфинкса: у него Шон Пенн и подставленная властями Наоми Уоттс отправились в настоящий город — в частности, съемки проходили в Каирском университете с участием популярных египетских актеров. Как вспоминал в книге «Снимая Сфинкса» продюсер картины Аврам Людвиг, дело — как и с «Телепортом» — гладко не шло. Намеки на взятки сыпались отовсюду, местные продюсеры отказывались возвращать деньги по незакрытым сделкам, кругом назревала революция, а полицейские выбрасывали недовольных граждан из окон. «Когда видишь страх, ощущаешь его вкус, даже запах. Для меня это был отравляющий, заставляющий отступить опыт. Но я увидел, каким соблазном может быть предоставленный шанс решить проблему, просто заплатив пронырливому полицейскому, или таможеннику, или даже генералу — просто чтобы он сделал свою работу или заставил исчезнуть проблемного человека», — писал Людвиг.

Египетское кино о Каире

Снимать свое кино в Египте начали еще в конце XIX века, и с приходом на экран звука в 1930-е кинематограф здесь расцвел. В 1950-е деньги на кинопродукцию стало давать государство, и в те же годы, когда мир искал «египетские» локации где-то в Европе, страна уже могла поставить перед собой кинематографическое зеркало самостоятельно. Египетский режиссер, профессор, исследователь урбанизма и архитектуры Неззар Эль-Сайяд в 2022 году в книге «Кинематографический Каир: египетский город сегодня между кино и реальностью» признает, что киномиф о городе повлиял и на самих каирцев, — тем грустнее ему видеть новое кино. «Фильмы не документируют реальность, происходит с точностью до наоборот: это образ города, созданный режиссерами, влияет на представление о городе у самих его жителей — они видят его таким, каким он показан», — пишет киновед.

Эль-Сайяда волнует не западная романтизация безносого Сфинкса и загадочных и пугающих пирамид. Он грустит о том, что у египетских кинематографистов на протяжении последних ста лет меняется взгляд на самих себя — и видят они, по его мнению, неутешительные картины. Эль-Сайяд приводит в пример вышедший в 1950-е египетский фильм «Правила сердца». В нем бедный, но полный достоинства район Була соединен мостом с богатым и ленивым Замалеком, а главная героиня в итоге находит свое счастье и добивается расположения богатого жениха несмотря на низкое происхождение. «Однако, сравнивая образ бедноты в этом фильме и в картинах, вышедших в 2010-х, где бедность — это уже не просто скромная жизнь, но жизнь в лачугах, мы поймем, как изменился город за последние 60 лет. Состоятельных людей теперь тоже не найти за мостом — они закрылись в элитных поселках», — пишет исследователь, находящий перемены насильственными и неестественными для города.

Одно из самых ярких и смелых изображений Каира на экране, сделанных самими египтянами, — «Каирский вокзал» 1958 года. Режиссер Юсеф Шахин, ранее работавший над пропагандистскими эпиками и мелодрамами в духе Элиа Казана, снял фильм, отзеркаливающий лучшие приемы итальянских неореалистов и предвосхищающий итальянские же джалло-шедевры. В драме о насилии и эротической идее фикс главными героями становятся представители социальных низов: одержимый разносчик газет и занявшая его фантазии девушка, незаконно продающая напитки на вокзале, где сняты все 77 минут этой картины. Озабоченного хромоножку сыграл сам режиссер — роль в редком для египетского экрана фильме о надломленной сексуальности он не доверил больше никому.

Из развивающегося мегаполиса, в котором одни социальные слои могли протянуть руку другим или хотя бы видели их, сокрушаются египетские киноведы, Каир на современных экранах стал городом полчищ спутниковых тарелок, беспланово возведенных строений и частных маршруток, водители которых ругаются громче рева моторов. Именно такой, непримиримо хаотичной, свою столицу пытается полюбить египетский режиссер Тамер Эль-Саид в фильме «В последние дни города». Картина была отмечена на Берлинале 2017 года Призом Калигари и претендовала на победу в номинации «Лучший дебют». Главный герой фильма — кинорежиссер, который выходит на улицы города, охваченного протестами накануне падения режима Хосни Мубарака. Среди разрушающихся зданий, обнажающих утлый быт горожан, уворачиваясь от полицейских побоев, он пытается понять, сколько любви и ненависти испытывает к этому месту, и сравнивает свой опыт с опытом друзей из других городов от Белграда до Берлина.

Еще одна несомненная фестивальная удача последних лет — «Заговор в Каире» шведского режиссера египетского происхождения Тарика Салеха. Фильм, получивший в 2022 году сразу несколько номинаций Каннского кинофестиваля, включая главную, и забравший статуэтку за лучший сценарий. В яркой картине о противостоянии политической и духовной элит Каир становится местом многочисленных преступлений, которые в борьбе за власть совершаются, с одной стороны, под белыми сводами университета Аль-Азхар, а с другой — в душных, увешанных тряпьем квартирах и на заваленных мусором улицах.

Салех, казалось бы, беспощаден к исторической родине, существующей у него на экране в безвременье. В этой мужской истории женщины появляются либо на сверхзаднем плане, либо в незавидных условиях, а речи религиозных фундаменталистов не привязаны к XXI веку и могли бы прилететь из древней рукописи. Однако и спасение через главного персонажа картины он предлагает более чем соответствующее каирскому характеру: студент духовного университета, впутанный в опасный клубок интриг, нащупав все грани своего дара, безвременья не покидает, а вливается в него. И сам город, как герои фильмов Салеха и Эль-Саида, вопреки пессимизму местных киноведов удерживается на облаке своей тысячелетней пыли, которую больше не прячут на больших экранах за спиной невозмутимого известнякового монолита.