«Попробуй рубашку надеть»: Интервью с художником по костюмам Надеждой Васильевой

В подписке Okko появился яркий и сказочный «Летучий корабль» — игровой ремейк одноименного советского мультфильма Гарри Бардина. Режиссером выступил Илья Учитель, сын Алексея Учителя, для которого это третий полнометражный проект. Мы пообщались с Надеждой Васильевой, художницей по костюмам, работавшей над большинством фильмов Алексея Балабанова, и выяснили, какая задача стояла перед художниками на съемках «Летучего корабля», кто должен был взять «Оскар» по костюмам, а также в чём сила воротничка.

Царь волшебной страны (Леонид Ярмольник) планирует выдать дочь Забаву (Ксения Трейстер) за гламурного Поля, наследника богача Полкана. Но накануне своенравная девушка обрела любовь всей жизни — матроса Ивана (Александр Метёлкин) — и теперь ничего не хочет слышать о браке по расчету. Чтобы спасти Забаву от уготованной ей участи, Иван отправляется в дремучий лес за сокровищами и Летучим кораблем.

— За последнее время вы поработали как минимум на трех больших сказочных постановках. Почему вы так погрузились в эти сюжеты?

Надежда Васильева: Знаете, у каждого есть что-то свое, на чём сидеть. Одни сидят на галлюциногенах, другие — на галлюциногенах другого качества. Сказки — это способ абстрагироваться от того, что происходит в мире, и уйти в волшебную страну.

— А для художника по костюмам волшебные истории — это творческий вызов?

Надежда Васильева: Смотрите, вот прислали мне таблицу с расценками. За сказку гонорар у художника по костюмам и у его ассистентов больше, чем за историческое кино. Я этого не понимаю. На сказке можно выкрутиться за счет фантазии, а в историческом фильме это очень сложно сделать. Там должно всё быть по-настоящему. Так что сказка — это не вызов, там можно исхитриться и в случае, если съемка оказалась под угрозой, прибегнуть к альтернативе.

— В таком случае, когда вы работаете над сказочной постановкой, проводите ли вы исторический ресерч?

Надежда Васильева: В первую очередь нужна база в виде большой начитанности сказками. А еще нужно знание технологий изготовления. То есть придумки придумками, но все костюмы созданы по технологии того, как это делалось ранее в России — в XVII и XVIII веках. Говоря иначе, это такой сплав историчности, компьютерных технологий и фантазии. Но без литературного фундамента в этом деле никуда.

— Оригинальный мультфильм Гарри Бардина выполнен скорее в мрачных, тусклых тонах, даже в чём-то меланхоличных. А ремейк — полная противоположность: от цветокоррекции до костюмов.

Надежда Васильева: Илья Учитель захотел, чтобы глазу было весело. И мы следовали этой установке. Режиссер любит яркую и лоскутную Москву, но не любит мрачный Санкт-Петербург. А тогда, напомню, сказки были питерские.

— То есть у царства из «Корабля» есть прямая связь с Москвой?

Надежда Васильева: Да.

— А осовременить костюмы было вашей идеей?

Надежда Васильева: У нас была молодежная группа. И я была их своего рода «бабушкой». Мне было интересно понять, чего хочет добиться команда, — так что это скорее общее настроение и решение. Например, в случае моряка Ивана придумались кеды, сплетенные как лапти. Или плащ Забавы: соединили клетку Вивьен Вествуд и наши русские колосья с шестеренкой.

— Некоторые принты на персонажах оформлены в духе эстетики агитплаката, например работ Густава Клуциса. В этом есть что-то идейное или это чисто внешнее заигрывание?

Надежда Васильева: Вдохновил агиттекстиль, выпускавшийся в 1920-е годы с рисунками супрематических художников. Тогда переосмыслили отношение к одежде и тканям как к эффективному способу проведения агитационной политики. Например, яблоки и тракторы соединяли с супрематическим солнцем и звездами.

Мы, в свою очередь, переработали эту ткань, которую взяли из Музея ивановского ситца, и обновили ее — сделали более яркие принты, современные. В них ходят заморские музыканты, которые во дворце развлекали публику, когда приехал Полкан Полканыч. У агиттекстиля изначально очень сильная энергетика — рисунок из лампочек буквально бил по глазам, словно они зажигались в одежде. Такая вот вариация на тему советской эстрады или даже Boney M.

— А в целом важен ли материал, из которого сделана одежда, для восприятия образа?

Надежда Васильева: Да. «Летучий корабль» — ситцевая сказка; вся одежда героев, массовки была сделана из этой сухой ткани. Покупали ее в промышленных масштабах на барахолках в городе Шуе в той же Ивановской области. Но также пришлось часть печатать собственным силами со своими принтами. Но это уже другое. К слову, раньше из ситца было всё — и рубашки, и сарафаны, и постельное белье. Это дешевая ткань.

— Как правило, костюмы работают как визуальные клише, чтобы зритель быстрее понял психологию персонажа. А какие еще функции выполняет костюм?

Надежда Васильева: Главное, чтобы актеру подходил костюм на органическом уровне и ему было в нём комфортно. Проще говоря, костюм должен соответствовать его нутру, даже несмотря на то, что артист часто меняет личины. А также костюм должен помогать раскрыться человеку, войти в образ. Для этого в моей работе нужно чувствовать тонкие вещи: например, непросто угадать с цветом костюма — всё зависит от конкретного лица и даже длины рук.

— В этом году на премии «Оскар» в номинации «Лучшие костюмы» победила Холли Уоддингтон за фильм «Бедные-несчастные». Такие пышные истории как будто всегда обращают на себя больше внимания. Хотя есть ощущение, что работа с более приземленными вещами — объемнее и сложнее. Или ошибаюсь?

Надежда Васильева: Я бы отдала награду «Оппенгеймеру». Эта история сложнее и гораздо лучше сделана, потому что ты веришь этим персонажам. Я знаю, до какой степени мужской костюм может быть сложной и не поддающейся материей. Вот один из моих самых любимых фильмов «Темные времена» с Гари Олдманом — прекрасный пример работы над костюмами. А в картине Кристофера Нолана замечательные воротнички — и это уже обо всём говорит. Тогда как «Бедные-несчастные» — оригинальные, хорошие, но не думаю, что это было сложнее сделать. Все еще рукоплещут платью героини Эммы Стоун, напоминающему силуэт мужского члена с яйцами… Ну да, ну и что — ты попробуй рубашку такую надеть, как на Роберте Оппенгеймере. Реальность всегда труднее, чем сказочность.

— А в чём сложность рубашек и воротничка?

Надежда Васильева: Форма воротничка максимально близка к лицу. Одним только неправильным выбором можно загубить не просто образ, но и самого артиста. Приведу пример. В фильме «Морфий» Алексея Балабанова наш замечательный Сергей Гармаш играет помещика, владельца имения, в бархатном пиджаке. И у него сменный воротник рубашки был очень сильно накрахмаленный, твердый — как тогда и носили. Но Лёша говорил, что в образе помещика есть что-то не соответствующее его статусу — он же хозяин положения, ему плевать на всех. И тогда ему отстегнули воротник. Вот этими мелочами — формами, отсутствием или присутствием той или иной детали — можно передать состояние человека. Это драматургия воротничка.

— Какие у вас дальнейшие творческие планы?

Надежда Васильева: Планируется очередная сказка «Горыныч» от дружественной компании СТВ, а также еще сказка про приключения Буратино от компании «Водород». Я буду с ними работать в первый раз, но я очень люблю режиссера Игоря Волошина, с которым мы делали его «костюмный» дебют «Нирвана». Поэтому я и согласилась на этот проект. Вообще, для меня всегда главное — режиссер. И мне везло, что я попадала к сильным постановщикам, у меня не было в карьере слабых. Они всегда знали, что хотели, и не слушали никогда коллективный голос разных менеджеров… которые напоминают литераторов из МАССОЛИТа в «Мастере и Маргарите».