«Оппенгеймер»: «Я не обвиняю!»

В зарубежных онлайн-кинотеатрах и не очень легально стал доступен один из самых ожидаемых фильмов года и потенциальный участник оскаровской гонки — байопик «Оппенгеймер». Как и всегда у Кристофера Нолана, в кадре сплошь звезды: Киллиан Мёрфи, Роберт Дауни — младший, Эмили Блант, Флоренс Пью, Мэтт Дэймон, Кейси Аффлек, Рами Малек, Кеннет Брана и многие другие. Отмечаем монументальность картины, в которой не так-то просто не запутаться в различных временных пластах, и впечатляемся актерской игрой и операторской работой.

В 1954 году Роберт Оппенгеймер (Киллиан Мёрфи) предстал перед Комиссией по атомной энергии, участники которой в течение месяца допрашивали его самого, коллег и родственников на предмет лояльности существующей политике Штатов. С этого унизительного процесса, который «не суд», но по сути именно он, и начинается байопик-процедурал об отце «Малыша» и «Толстяка» — ядерных бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки. Процесс служит сюжетным стержнем, на который до определенного момента стройно накладываются флешбэки: учеба в Кембридже, инцидент с отравленным яблоком, знакомство с Максом Борном, Геттингенский университет и весь свет теоретической физики, преподавание в Беркли и друзья-коммунисты. Но вскоре эти перескоки в прошлое начинают прерываться и путаться с флешфорвардами, вступать с ними в реакцию и образовывать новые неожиданные связи. Одним словом, всё как в байопике, если бы его снимал Кристофер Нолан. Но его и снимал Кристофер Нолан, так что тут без неожиданностей.

Параллельно истории «не суда» над Оппенгеймером развиваются события еще одного очень похожего слушания: в 1959-м экс-глава Комиссии по ядерной энергетике Льюис Штраусс (Роберт Дауни — младший) предстает перед Сенатом, который должен утвердить его назначение министром торговли. Несмотря на то что на должность его выдвинул сам президент Эйзенхауэр, Штраусс не без основания опасается, что тот самый процесс над Оппенгеймером пятилетней давности может серьезно помешать его политической карьере. В поле напряжения между этими двумя слушаниями с точки зрения парочки ненадежных рассказчиков развивается история недолгого романа большой политики и больших научных амбиций. Возведение города среди пустыни, колоссальное финансирование, строжайшая секретность, прослушки, шпионы и ужасно кинематографичный первый в истории ядерный гриб — мир, по Нолану, разрушают не в меру амбициозные и очень мнительные мужчины, которым в каждой информационной лакуне мерещится опасность или заговор.

Два этих процесса с обвинителями, хотя и без судей — красивая метафора, где зрителю отведена роль присяжного, но режиссер здесь явно не беспристрастное лицо. Он берет на себя роль адвоката «американского Прометея» (в основе сценария — роман-лауреат Пулитцеровской премии «Американский Прометей: Триумф и трагедия Джулиуса Роберта Оппенгеймера» Кая Бёрда и Мартина Шервина). Добрую часть и без того обширного хронометража занимают крупные планы Оппенгеймера, созерцающего то ли круги на воде, то ли собственные мрачные предчувствия, отражающиеся во внешнем мире: искры костра преображаются в элементарные частицы и обратно, глаза героя то загораются, то тухнут благодаря изящной и тонкой операторской работе Хойте Ван Хойтемы.

Дополнив их хроникой несправедливого и унизительного процесса всё с теми же крупными планами обвиняемого, Нолан превращает свой байопик практически в Страсти, а героя — в мученика. С той разницей, что Оппенгеймер, откровенно говоря, далек от святости: невротик, ловелас и пижон, часто не думающий о последствиях своих действий, с тягой к саморазрушению — эти и другие нелестные характеристики генерал Лесли Гровс (Мэтт Дэймон) получает еще до назначения Роберта руководителем Манхэттенского проекта. И не потому ли он дает ему полный карт-бланш, что понимает — эта должность не для праведников? Но Нолану удается рассказать эту историю так, что оправдательный приговор, кажется, дело решенное. Он противопоставляет Киллиана Мёрфи в роли раскаявшегося грешника Роберту Дауни — младшему в роли грешника, так и не раскаявшегося.

К 1954 году Оппенгеймер из невротика, которому тайны Вселенной не дают уснуть, превращается в мученика, который подобрался к ним слишком близко. Оказывается, что до запретного плода, или, если угодно, до ящика Пандоры, мужчина добрался первым. Женщине во вселенной Нолана традиционно отведена роль мебели, и впервые, несмотря на выдающиеся, но обидно фрагментарные роли Флоренс Пью и Эмили Блант, это кажется оправданным: финальные показания мисс Оппенгеймер (Блант) осторожные, рассудительные и пресекающие всякую провокацию, красноречиво показывают, почему они не вступили бы в эту опасную гонку с шорами на глазах.

Но еще больше, чем искусная композиция, человечности «разрушителю миров» придает исполнение Мёрфи — одного его взгляда на крупном плане достаточно, чтобы безошибочно определить, какой сейчас год. Всё, что хронологически происходило после главного номера этой трехчасовой трагедии — испытаний «Тринити», постепенно превращает его в бесстрастный атом в своем атомном аду, частицу, воспламенившуюся и угасшую вследствие цепной реакции ненависти, которая охватила весь мир. Изящная начальная сцена с отравленным яблоком, которое в итоге попадает не в те руки, уже содержит в себе всю историю о триумфе и падении американского Прометея. И, как и в случае с ним, правильных рук для творения Оппенгеймера быть не могло.