Остров в море крови и огня: Пьесы и фильмы Мартина МакДоны

Мартин МакДона — не только автор таких всемирно известных фильмов, как «Залечь на дно в Брюгге» или «Три билборда на границе Эббинга, Миссури». Он еще и титулованный театральный драматург. Кстати, особенно любимый в России — до этого года в его честь был назван целый фестиваль. Ко дню рождения режиссера рассказываем о его пьесах и повторяющихся мотивах творчества.

Две трилогии

Инишмор, Инишмаан, Инишир — так музыкально звучат названия Аранских островов у берегов Ирландии. Они вдохновили МакДону на первую из двух его драматических трилогий о родине. Вторая трилогия, «материковая», посвящена деревушке Линон. Пьесы эти были написаны молодым и безвестным ирландцем в Лондоне в 1990-е годы, когда кровь из-за «ирландского вопроса» на Британских островах по-прежнему лилась рекой. В этих текстах и есть, в общем, весь МакДона, ныне обласканный критикой и публикой режиссер. Вернувшись к истокам, с последним фильмом «Банши Инишерина» автор как бы завершил творческий цикл.

«Банши» — первая пьеса Аранской трилогии, которая никогда не была напечатана, потому что автор посчитал ее слабой. Но этот неудачный первенец, очевидно, вобрал в себя слишком многое для МакДоны, и уже как кинорежиссер он дал пьесе вторую жизнь. Посмотрев фильм, мы увидим, как мотивы других картин и пьес автора отражаются в нем.

Кино МакДоны — о роке, о том, что некоторые люди принимают за знак судьбы и наказывают себя, и о настоящих знаках, незамечание которых оборачивается для слепца наказанием. Банши на Инишерине приходит возвестить смерть только к одному человеку, но под подозрением все у всех. Традиционный двигатель сюжета фильмов и пьес автора — неузнавание, ложное узнавание, фатальная ошибка. Типичные для драматургии, старомодные даже ходы с перепутанными письмами и двойниками обретают у МакДоны новую силу. Роковые развязки уже в ранних текстах писателя зачастую совершенно кинематографичны: неслучайно в «Калеке с острова Инишмаан» «воскресший» юноша после путешествия в Америку является односельчанам из-за киноэкрана. На котором, кстати, показывают фильм Роберта Флаэрти «Человек с Аранских островов».

Опубликованные и поставленные на сцене пьесы Аранской трилогии МакДоны называются «Калека с острова Инишмаан» и «Лейтенант с острова Инишмор». Эти острова настоящие, а вот на месте Инишира оказался вымышленный Инишерин, что в переводе просто означает «Остров Ирландия». Символизм очевидный и чуть ли не наивный — ссора старых друзей как метафора вечно расколотой страны. В «Банши» время действия — 1923 год, конфликт здесь впервые осознается. В «Калеке» он копится, как туберкулезная кровь в легких главного героя. В «Лейтенанте» (время действия — 1993-й) доходит до кровавого гротеска пяти расчлененных трупов ирландских террористов в сельском домике.

Трилогия Линона состоит из пьес «Королева красоты», «Череп из Коннемара» и «Сиротливый запад». Первой «неирландской» пьесой стал знаменитый в России «Человек-подушка», чье действие происходит в условной (возможно, постсоветской) диктатуре. «Однорукий из Спокана» посвящен американской культуре насилия, «Палачи» — английским вешателям, а персонажами последней на сегодня «Очень-очень-очень темной материи» стали Андерсен, Диккенс и гениальные писательницы-пигмейки, буквально литературные негритянки из Бельгийского Конго.

Уехать или остаться

Элементы сюжета «Банши» просочились в последовавшие трилогии. Утонувший после отказа влюбленный юноша, сыгранный в фильме Барри Кеоганом, был «спасен» от суицида в «Калеке», как и от убийства в «Черепе из Коннемара». Зато и полицейский, и священник — типичные персонажи ирландской общины — пойдут на дно в трилогии Линона. Одинокая девушка, стремящаяся покинуть Ирландию, вообще станет у МакДоны постоянным персонажем, стремится ли она к славе, семейной жизни в Америке («Королева красоты») или кровавым расправам над «оккупантами» в Англии («Лейтенант с острова Инишмор»).

Одни уезжают, другие остаются. Герой «Банши» не может оставить своих животных, как герой «Калеки» — любимых. А кому-то и вовсе земля не дает покоя, земля с милыми костями («Череп из Коннемара»). Оставание, как и отъезд, сопряжено со страданием, потому что маленький мир, обхаживаемый МакДоной, дисгармоничен, разорван. Отсюда мотив семейной вражды: старых друзей и соседей, родителей и детей («Калека», «Лейтенант», «Королева») и в первую очередь — братьев и сестер, как едва ли не во всех текстах.

Семейная вражда

Сложные братские чувства в творчестве МакДоны тянет приписать биографическим обстоятельствам: они с братом Джоном начинали вместе писать в Лондоне, и Джон еще раньше стал режиссером. В «Сиротливом западе» братская ненависть доходит до дикого гротеска, а в «Человеке-подушке» сосуществование братьев — жертв эксперимента превращается в сложную аллегорию о жертве и творчестве, повторенную в «Темной материи». Один из братьев или сестер должен умереть, чтобы другой жил — по крайней мере, творчески.

Членовредительство

Еще посильнее мотив членовредительства. Отрезающий себе пальцы музыкант из «Банши» переживает таким образом символическую смерть — и пытается что-то доказать. Схожее символическое самокалечение разуверившегося священника из «Сиротливого запада» завершается в конце концов реальной гибелью, как и паясничание персонажа «Палачей». Пойти на смерть, чтобы оставить послание живым, — мотив явный и для прославивших МакДону фильмов. Так поступили герои «Залечь на дно в Брюгге», «Семи психопатов», «Трех билбордов на границе Эббинга, Миссури».

Самоубийство

Самоубийство же от слабости, от разочарования, в некоторых случаях может быть остановлено — то ли чудом, то ли апатией, в которой всё же можно разглядеть призрак надежды. Именно на невыстрелившем пистолете завершаются «Шестизарядник» и «Залечь на дно», первые фильмы МакДоны. Так, в конце пьесы «Ожидание Годо» персонажи хотят повеситься, но не встают искать веревку — Сэмюэль Беккет, великий ирландец и певец абсурда, повлиял на МакДону столь же сильно, сколь и Чехов с одновременно случайными и пророческими смертями на фоне застольных разговоров в его пьесах.

Покалеченные и карлики

Герои МакДоны ранят друг друга, порой остервенело. Вот отрезанные пальчики из «Банши» вновь всплывают в «Человеке-подушке»: они явились уликой в вещах слишком любившего насилие писателя, и полицейский заставляет его съесть их без соли. Мы не знаем, отрезали ли Однорукому из Спокана кисть ирландские хулиганы, как он говорит, либо он сам. Однако рука становится его роком — маньяк собирает отрубленные кисти по всей Америке, и всё не те. Проклятье Калеки с острова Инишмаан делает его жизнь полувыносимой, но и особенной: так и не поймешь, насмешка небес или их благословение. Телесная инаковость дважды выделяет персонажа «Темной материи»: черная пигмейка-дюймовочка осталась без ноги.

Последнее — увечье человеческое, метка европейского колониализма, территориального и культурного (МакДона доводит до абсурда нарратив «политкорректности», одновременно напоминая, что ирландцы — «белые негры»). Но персонажи маленького роста влекут МакДону — эта их особенность врожденная, чуть ли не сакральная. В большом дебюте режиссера «Залечь на дно в Брюгге» маленький человек появляется на съемочной площадке фильма в фильме, и его гибель обеспечивает развязку. Здесь нескрываемая отсылка к «А теперь не смотри» Николаса Роуга, в котором герой тоже проспал смерть ребенка и не смог считать нехорошие знаки судьбы.

И снова карлик-герой в исполнении Питера Динклэйджа появится в «Трех билбордах». С его помощью «злой полицейский» спасет из огня материалы дела. Негорящая рукопись также возникает в финале «Человека-подушки», понапрасну пытаются сжечь и письма в «Королеве красоты». Горит вымышленный персонаж фильма в фильме из «Семи психопатов» — совершивший самосожжение, чтобы остановить войну, буддийский монах, — однако сама картина выходит на экран. Искусство вечно, потому покидает невредимым горящий дом герой «Банши Инишерина» и отправляется дописывать свою мелодию. Название фильма совпадает с названием этой мелодии: одинокий и печальный голос провозвестника смерти. Но в красоте мелодии и победа над смертью — рождение живого символа, знака присутствия Бога в мире вечной войны без смысла.