«Мне было интересно исследовать стремление человека к своей мечте»: Интервью с Иваном И. Твердовским, режиссером фильма «Панические атаки»

В российский прокат вышли «Панические атаки» — сказка об узнице ледяного промгородка, которая, поддавшись дьявольскому наваждению, бежит в норвежский Киркенес. В декабре фильм взял главный приз на фестивале арт-кино «Зимний». И мы писали о «Панических атаках». В честь премьеры поговорили с режиссером Иваном И. Твердовским, автором «Конференции» и «Наводнения», о несостоявшейся копродукции с Норвегией, поиске магической акустики для фильма, караоке-будках и продюсерских планах на будущее.

Вика, девушка из мерзлого Никеля, приходит на колдовской сеанс к местной ведунье, чтобы та прочитала заговор на счастливую жизнь за бугром. Еще бы: девушка только что получила загранник, а значит, теперь для нее открыта дорога в соседний Киркенес. Вика мечтает о спасительном бегстве: с детства она страдает от истерических припадков, в народе — «кликушества», виной которому — то ли порченый климат, то ли древние поморские проклятия. Норвегия для нее — лелеемое волшебное королевство. И чтобы туда попасть, она не испугается даже страшного преступления и сделки с дьяволом.

— Картина «Панические атаки» рассказывает о желании героини уехать за рубеж, то есть отчасти касается темы эмиграции. Есть соблазн предположить, что замысел фильма возник уже после февраля 2022 года. Так ли это?

Иван И. Твердовский: На самом деле замысел возник еще в 2021 году, проект был запущен тогда же. Изначально мы хотели делать фильм в тесной копродукции с Норвегией, но после февраля 2022 года всё распалось. Что касается темы, все-таки не могу сказать, что она связана с эмиграцией. Для героини как для жительницы Никеля Киркенес — сильно ближе, чем Мурманск; в одну сторону ехать 30 километров, а в другую — 200. Многие люди часто ездили в Киркенес за покупками. Бывало даже так, что зимой из-за схода лавины или сильных снегопадов перекрывали дорогу в Мурманск, и приходилось ехать в Норвегию. Поэтому она не воспринимается там как другая страна — это скорее соседний регион, в самом Киркенесе очень много русских живет. Там вывески магазинов и названия улиц продублированы по-русски. На тему эмиграции я не думал.

— Норвежские сцены пришлось снимать, видимо, в России?

Иван И. Твердовский: Да, у нас уже были выбраны объекты в Норвегии, были договоренности с локациями и местными артистами. Затем всё разрушилось, пришлось искать что-то похожее здесь. В итоге мы нашли места в Московской области, но пришлось их художественно дорабатывать. Из-за этого мы потеряли где-то полгода времени.

— В ходе работы вы, наверное, понимали, что фильм выйдет уже в совершенно новых политических обстоятельствах. В связи с этим вы вносили какие-то коррективы в свой изначальный замысел?

Иван И. Твердовский: Нет, мне казалось, что история самодостаточна и в ней много чего заложено. Если возникает какая-то параллель с реальной жизнью — то здорово. Так ведь часто бывает в кино, что какая-то случайность интерпретируется как замысел. Я не вижу тут ничего плохого.

— Рабочее название фильма — «Кликушество». Мне кажется, отличный вариант, в нем есть некий мистический флер, который хорошо сочетается с содержанием ленты: неспроста героиня ходит к ведунье, вспоминает поморские легенды и кричит в ухо дьяволу свои сокровенные пожелания. Почему в итоге решили отказаться от такого названия?

Иван И. Твердовский: Я столкнулся с тем, что большое количество людей не понимают, не знают, что такое кликушество. И даже те, кто знаком с этим словом, плохо его запоминают. У меня уже был опыт неудачного названия — это фильм Jumpman, в российском прокате он назывался «Подбросы». И как только не коверкали это слово! Здесь я испугался того же. Поэтому «Панические атаки» мне нравятся гораздо больше, это знакомый термин. К тому же здесь присутствует определенный эмоциональный образ, которого нет в слове «Кликушество».

— Одна из основных тем фильма — это тема изоляции. Героиня чувствует себя отрезанной от остального мира, ее душит среда, поэтому она хочется вырваться наружу. Мне кажется, что изоляция — не важно, социальная или географическая, — это сквозная тема для вашего творчества, она присутствует в «Классе коррекции», «Конференции» и особенно в «Наводнении». Откуда у вас такой стойкий интерес к ней?

Иван И. Твердовский: Наверное, здесь изоляция разного рода. В «Классе коррекции» был социальный подтекст: мне казалось очень странным, что есть классы, которые помещены в отдельную зону. Это было целое явление в российских школах. Что касается героини в «Панических атаках», многие люди в маленьких городах хотят вырваться в другой регион или страну — это нормальное стремление человека к перемещению. Даже в мегаполисах люди хотят переехать либо в маленькую деревню где-нибудь в Азии, либо в какой-то более крупный иностранный город. Так происходит по всему миру, не только у нас, мне кажется. В фильме это еще подкреплено девичьей мечтой, возвышенным представлением о Королевстве Норвегия. Само слово «королевство» звучит для нее как что-то сказочное, магическое. То есть она представляет себе ее не как государство, а как зону сказки, где она готова остаться, совершив там преступление. Тут главное — не изоляция, а ее этический выбор.

— Это, выходит, и есть главная тема?

Иван И. Твердовский: Да. Мне было интересно исследовать стремление человека к своей мечте, как он решается на преступление ради нее, как проживает преступление внутри себя. То, что для нас и для меня кажется страшным шагом, для героини вдруг оказывается несложным рядовым действием, — эту психологию мне было важно понять. Кроме того, главные герои тут — люди 18, 19, 20 лет, а они кардинально отличаются от меня. Это совершенно другое поколение, оно имеет определенные черты, которые мне хочется изучить. Пожалуй, это главная задача, которую я ставил себе здесь.

— В «Панических атаках» вы снова обращаетесь к академическому формату изображения, 4:3. Я так понимаю, была задача загнать героиню в клаустрофобные условия?

Иван И. Твердовский: В какой-то мере да. Кроме того, Тёма Емельянов как оператор-постановщик (он также работал с Иваном И. Твердовским над сериалом «Люся» и полнометражным фильмом «Наводнение». — Прим. ред.) предложил эксперимент, который мы реализовали: он повернул горизонтальное анаморфотное изображение, сделал его вертикальным. Камера оставалась в привычном положении, а оптика с помощью специальных переходников была повернута. За счет этого все наши общие планы стали более выразительными, появилась особая глубина, которая соотносилась с глубиной пленки 35 мм. Это был интересный технический опыт, и формат 4:3 позволял его осуществить.

— В фильме впечатляющий саунд-дизайн: постоянный таинственный гул, фабричный лязг создают очень интересную гнетущую атмосферу. А в некоторых натурных сценах создается впечатление, что герои общаются будто в вакууме. Из-за этого реалистичность пропадает, возникает ощущение какой-то условности. Как выстраивалась работа с вашим звукорежиссером? Как вы искали эти необычные звуки?

Иван И. Твердовский: Это, безусловно, заслуга Рустама Медова, звукорежиссера, с которым мы уже сделали четыре проекта («Конференция», «Люся», «Наводнение» и «Панические атаки». — Прим. ред.). Он применял очень интересные для меня вещи: к примеру, записывал натурные шумы, но на постпродакшене замедлял их. В результате возникло звуковое решение, благодаря которому мы ушли от реального восприятия фактур. Этот замедленный реалистичный звук превращался в очень странную акустику, чересчур гнетущую. Появлялся элемент художественного переосмысления пространства, не только за счет изменения изображения, но и за счет звука. Голоса и бытовые диалоги как бы погружались в особую сказочную среду. Мне очень понравился такой принцип.

— Вы — родом из Москвы, но в кадре полно любопытных деталей, которые характерны именно для глубинки, их не найти в столичной действительности: зимние термочехлы для автомобилей, караоке-будки, подогревы с открытым огнем для бойлеров. Откуда у вас такое знание местности и материала? Вы приезжали заранее на локацию, чтоб изучить город?

Иван И. Твердовский: Я знаю город Никель, потому что когда-то снимал там документальный фильм, и это стало толчком для создания «Панических атак». То есть я исследовал этот регион заранее. Но при этом жители Мурманской области могут обвинить меня в неком поклепе на них. К примеру, мобильные гаражи используются в регионах, где очень сильные морозы. Я видел такое в Якутске, где зимой температура опускается до −50, машина без них там просто-напросто не заведется. Кроме того, подростки их используют как место для интимной близости, для проведения досуга. Мне понравилась эта деталь, мне хотелось ее применить. Но в Заполярном и Никеле, где разворачивается сюжет и где всё это снималось, всего этого нет, зимой там такие же морозы, как в Москве, супернизких температур не бывает. А караоке-будки я подглядел в южных регионах нашей страны, в том году мы даже нашли такую в Тульской области, возле одного из баров. Как деталь регионального досуга она мне показалась очень любопытной, только в Мурманской области мы подобной будки не нашли, поэтому пришлось ее строить в Москве и везти ее оттуда. В итоге у нас получился очень собирательный мир, но жители Никеля могут сказать, что в нем всё неправда.

— Финал фильма мне сперва показался крайне провокационным: заграничная тюрьма, показанная в светлых тонах, контрастирует с убогой русской жизнью на воле. Потом я подумал, что, возможно, это попытка объединить в одном сюжете различные судьбы сегодняшней русской молодежи: кто-то из героев остался, кто-то уехал и, разочаровавшись, вернулся, кто-то обрел за рубежом свой рай. Но это я уже приплетаю актуальный контекст. Интересно ваше видение финала, как бы вы его прокомментировали?

Иван И. Твердовский: Понимаю, может складываться такое ощущение, у многих людей есть похожая претензия. Но мне было интересно исследовать норвежскую тюрьму как сказочную зону. Есть большое количество фильмов о скандинавских тюрьмах, где они представлены как нечто парадоксальное. Не только в России про это снимали, хотя у нас были даже комедии на эту тему. Мне было просто интересно поработать с фактурой на уровне драматического повествования. Это мечта для героини, для нее всё свелось к белой простыне, белым наушникам и стерильному пространству. В монтажном сравнении я не делаю никакого выбора, я не веду повествование, оправдывая поведение героини. Мне, наоборот, интересны второстепенные персонажи, которые под конец становятся главными для меня.

— Но ведь судьба этих второстепенных героев очень нерадужная. По крайней мере, лица у них несчастливые.

Иван И. Твердовский: Я не вижу там ничего нерадужного: нормальная обычная жизнь. А что касается северных русских городов — да, там не до архитектурных излишеств, там нет прекрасных реконструированных парков, фонтанов, центров досуга, потому что на Севере люди так не живут. Мы знаем большое количество стран, где северные территории совершенно не освоены. То, что в нашей стране люди вообще живут за полярным кругом, — уже большое чудо. Там не до того, чтобы думать об эстетике этих мест, там бы выжить. А если это еще и промышленное предприятие, то оно в любой стране мира выглядит так. Так что у меня нет желания показать что-то нарочито встык. Мне нравится многогранность в жизни, что может быть так, а может быть по-другому.

— При этом подруги героини продолжают петь в ледяном караоке о море, а замученный Никита, живя в тесной квартире, смотрит по телевизору репортажи о благоустройстве и развитии региона. Разве здесь нет авторской иронии?

Иван И. Твердовский: Я не испытываю иронии. Наоборот, у меня есть милое романтичное чувство, что человек всегда может помечтать о южном теплом острове, даже когда он живет на Крайнем Севере. В этом много прекрасного. Я как раз не вижу здесь повода издеваться над собственными героями.

— Не было ли у вас проблем с получением поддержки от министерства культуры, учитывая, что финал вызывает такие разночтения?

Иван И. Твердовский: Нет, в этом смысле мы ведем себя порядочно с министерством: был заявлен сценарий, и мы сняли по нему кино, сцена в сцену. Мы ничего не изменили в результате тех событий, которые произошли. Наоборот, есть только благодарность министерству культуры, которое нас поддержало дважды, — ведь когда не состоялась копродукция, бюджетные проблемы также закрыло министерство. Если бы не оно, фильма просто не было бы, безусловно.

— В одном из интервью вы говорили, что после «Панических атак» у вас есть желание взять небольшую режиссерскую паузу и сконцентрироваться на преподавательской работе. Вы тогда говорили, что открыли киностудию, чтобы продюсировать чужие полнометражные картины. Наметились ли уже какие-то проекты?

Иван И. Твердовский: Да, мы открыли киностудию «Класс коррекции», которая занимается реализацией проектов моих бывших студентов (Иван И. Твердовский преподает режиссуру в Школе дизайна НИУ ВШЭ. — Прим. ред.). Сейчас у нас в запуске дебют Савелия Осадчего, который делает картину «Мальчик-птица», скоро начнутся съемки. На очереди и другие картины. Для меня это сейчас основной вид деятельности: мне нравится наблюдать за тем, как растут мои студенты, как они преодолевают эту пропасть между коротким и полным метром. Режиссерских планов пока нет, что сейчас меня устраивает.