От Ирака до Мавритании: Лучшие арабские фильмы

География арабского кино обширна и насыщена историей, которая зачастую оказывается предметом рефлексии на экране. Его уникальность также объясняется синтезом национального бэкграунда и европейской художественной традиции. Отучившись в Европе, множество авторов возвращаются в родные страны, чтобы экранизировать специфические для этих краев сюжеты. Обычно такое кино незаслуженно игнорируется широким зрителем, мы же предлагаем познакомиться с 9 лучшими арабскими фильмами из разных стран.

Также рекомендуем ознакомиться с подборкой лучших кинокартин, действие которых разворачивается в энигматичном Стамбуле.

Режиссер Хассан берется снимать фильм о разъедающей Ирак войне, но никак не может найти способ убедительно отразить происходящее. Он бродит по развороченному, погруженному в тревожное уныние Багдаду в поисках местных жителей, готовых поделиться своими историями. Среди них раковый больной, местный юродивый, пожилая пара, сам Хассан и его жена — все они пытаются приспособиться к новой, обезображенной катастрофой реальности.

«Недоэкспонирование» Одэя Рашида — первый иракский фильм, снятый после начала американской оккупации. Его относят к докуфикшену — гибридному жанру, переплетающему реальные события и выдуманный нарратив. Для съемок использовалась просроченная пленка, оттого кадры кажутся пыльными, подернутыми миражом, совсем как превращенный в руины город. Такая замысловатая конструкция помогает создателям держать дистанцию по отношению к травматичному военному опыту, чтобы затем облечь его в киноформу. Фильм, однако, воспринимается не как завершенное высказывание, а как попытка подобрать слова — и этим вторит парализующей растерянности и фикционального режиссера Хассана, и реального Рашида.

Древний малийский город Тимбукту захватывает группировка исламских радикалистов «Ансар ад-Дин». Теперь здесь запрещено гулять без паранджи, слушать музыку, танцевать, выпивать, курить, играть в футбол, смотреть телевизор и так далее. Перечень джихадистских законов всё время растет, а их нарушителей жестоко наказывают. Кидан вместе с женой и дочерью прячется от нагрянувшего безумия за городской границей — кажется, в единственном оазисе мирной и безопасной жизни. Но долго ли продлится их спокойствие?

Изначально Абдеррахман Сиссако планировал снимать фильм о проблеме рабства в Мавритании, но президент страны счел идею неприемлемой. Режиссеру удалось получить госфинансирование на другой проект, посвященный малийским джихадистам и основанный на реальной истории молодой пары, которая была приговорена к казни через побиение камнями. Сиссако отказался от замысловатых нарративных и формальных стратегий, обозначив приоритетом драматургическое развитие. Картина получилась неспешной, но предельно напряженной — и принесла создателям номинацию на «Оскар» как лучший фильм на иностранном языке.

Деспотичная Захра, бабушка Асмае, всю жизнь запрещала близким фотографироваться: теперь их семейная история зиждется на ненадежных воспоминаниях и полна лакун. Вместе с отцом Асмае мастерит целый игрушечный район, воссоздающий обстановку, в которой режиссерка выросла. Они переносят свои воспоминания в рукодельные декорации и маленькие картонные фигурки, слепленные по образам членов их семьи. Так годами подавляемый и замалчиваемый опыт начинает высказываться, а личная и политическая истории — болезненно переплетаться.

Фильм «Мать всей лжи» Асме Эль Мyдир удивительно эклектичен: помимо документального наблюдения за пребыванием героев в студии, он включает в себя анимационные сцены, исповедальные монологи и разнообразно воплощенные реэнактменты. Все эти формы призваны помочь выразить травматичный опыт, в особенности события 1981 года. Тогда невыносимое экономическое положение спровоцировало многотысячные протесты, закончившиеся убийством сотен гражданских лиц в Касабланке. Правительство Марокко открестилось от ответственности за преступления, поставив негласный запрет на открытую дискуссию о них. Спустя 40 с лишним лет Эль Мудир предпринимает редкую попытку разбередить раны и отрефлексировать произошедшее, чтобы наконец по-настоящему его пережить.

Классик сирийского и арабского кинематографа Омар Амиралай направляет внимание своей камеры на влияние земельной и сельскохозяйственной реформ на уклад жизни небольшой сирийской деревеньки. Режиссер берет интервью у медицинских работников, полицейских и фермеров, обнажая высокомерное и безучастное отношение представителей государства к крестьянам, напротив, высказывающим почтение правительству.

Картина «Будни сирийской деревни» является первой документальной работой, открыто критикующей социальные и политические решения сирийского госаппарата. С момента выхода в 1974-м и вплоть до сегодняшнего дня фильм запрещен на территории Сирии, но отмечен европейской общественностью: в частности, картина была показана на Берлинале 1976 года.

Действие фильма разворачивается вокруг группы суданских режиссеров-энтузиастов, в 80-х создавших первую независимую от государства инициативу Sudanese Film Group, направленную на развитие локального кино. Спустя много лет старые товарищи решаются возродить традицию городских показов, которая прервалась после прихода к власти очередного диктаторского режима. Им нужно привести в порядок местный кинотеатр, обзавестись проектором и звуковой аппаратурой, заинтересовать жителей и получить разрешение на сеанс от муниципалитета. Звучит как вполне реалистичный план, но есть ли место для кино во «времена, когда разговоры о деревьях кажутся преступлением»?

Название фильма отсылает к стихотворению Бертольта Брехта «К потомкам» (1940), акцентирующему склонность диктатур присваивать и пресекать даже самые невинные и бытовые проявления человеческой независимости. Режиссер Сухейб Гасмельбари проводит паралелль с брехтовской идеей, фокусируясь на, казалось бы, предельно специальном сюжете. Он предпочитает оставаться ненавязчивым, но прозорливым сторонним наблюдателем. Камера неспешно и внимательно следует за героями, фиксируя не только взлеты и падения их синефильского проекта, но и томительную скованность гражданской свободы в современном Судане.

Историческая драма Мохаммеда Лахдара Хамины рассказывает о многолетней борьбе за независимость Алжира, продолжавшейся с 1939 по 1954 год. Долгий путь алжирского народа прослеживается через историю главного героя Ахмеда. Он простой крестьянин, перенесший множество испытаний: бедность, голод, репрессии, войну. Пока родные земли стремительно нищают, а народ страдает под гнетом колониального режима, Ахмед, уставший мириться с несправедливостью, присоединяется к движению сопротивления.

Режиссер Лахдар Хамина стремился не охватить всю алжирскую историю, а скорее подчеркнуть, что повстанческие события 1954 года стали не случайностью, но закономерным следствием годами копившегося гражданского несогласия. Власти Алжира восприняли картину негативно, выделив ей место на полке. Зато она была высоко оценена фестивальной публикой и стала единственным алжирским фильмом, получившим «Золотую пальмовую ветвь». Правда, премьера не обошлась без происшествий: сторонники «французского Алжира» угрожали режиссеру расправой, так что во время киносмотра его повсюду сопровождала охрана.

В начале 60-х июльская революция, обещавшая Египту освобождение, оборачивается становлением диктаторского режима, провозглашением социализма и земельных реформ. Под давление ожидаемо попадает местная аристократия, к которой относится и семья главного героя Яссера. Вопреки нарастающей классовой напряженности между Яссером и сыном местного крестьянина Леилом зарождается крепкая дружба. Вместе они решают взять ситуацию в свои руки, чтобы помочь семьям справиться с бедственным положением, и, подобно Робин Гуду, обворовывают богачей, пока неожиданно не оказываются пойманными с поличным.

В своем режиссерском дебюте Юсри Насраллах выбирает оригинальный способ репрезентации периода правления президента Гамаля Абделя Насера. Он обозначает мрачную политическую обстановку, но отказывается от превращения фильма и судеб своих героев в политический манифест. Вместо этого сюжет «Летних краж» фокусируется на позиции ребенка, которому удается рассмотреть обыденную красоту жизни в социальной неразберихе и отнестись к происходящему как к захватывающему и многообещающему приключению.

Главный герой Э. С. живет в израильском Назарете, а его возлюбленная Женщина — в палестинской Рамалле. Их отношениям мешают всего-навсего контрольно-пропускной пункт и многолетняя вражда двух народов. Они назначают свидания в машине недалеко от границы, держатся за руки и молчат. А жизнь вокруг продолжает идти своим, зачастую сюрреалистическим чередом.

Один из наиболее известных арабских авторов палестинского происхождения Элиа Сулейман не изменяет излюбленным режиссерским тропам. «Божественное вмешательство» обладает привычной ироничной интонацией, размеренным темпом, немногословием и налетом мрачного абсурда. Фильм состоит из коротких зарисовок жизни на приграничных территориях, обрамленных любовной историей Женщины и Э. С., роль которого исполнил сам Сулейман. Картина выиграла приз жюри и приз ФИПРЕССИ на Каннском фестивале и даже оказалась замешана в оскаровском скандале. По словам продюсера, фильм был выдвинут Палестиной в номинации «Лучший фильм на иностранном языке», но это проигнорировали: комитет отказался признать Палестину как независимое государство. «Божественное вмешательство» рассмотрели только на следующий год, решив сделать исключение ради достижения большей инклюзивности проекта.

Франция, 1994 год. Амин бросает медицинский колледж и дождливый Париж и возвращается в родной городок Сет на побережье Лионского залива, чувствуя себя немного потерянным, но свободным. Впереди неочерченная неизвестность длиною в жизнь и вполне определенные три месяца палящего солнца, ласкового моря и мимолетных влюбленностей. Слегка застенчивому герою нравится и Офелия, и Шарлотта, и Селин, нравится снимать рождение ягнят и проводить одинокие часы за проявкой пленки, нравится мечтать о сценарии, который он напишет позже, в светлом будущем. А лето тем временем не спешит заканчиваться.

Автор фестивального хита «Жизнь Адель» возвратился на большой экран с куда менее драматичной картиной. На этот раз тунисский режиссер Абделатиф Кешиш снял фильм-каникулы: разговорный, эротичный, ускользающий от сюжетности и не обремененный смыслом, но абсолютно очаровывающий. Подглядывать за этим праздником жизни поначалу оказывается нелегко — слишком высок градус беспечности, — но он уверенно увлекает в свои знойные грезы. Главное — не потеряться в них насовсем.