Космос, искренность и технический прогресс: 10 любимых фильмов Альфонсо Куарона

Когда речь заходит о любимом кино, десятью фильмами ограничиться просто невозможно, не смог и Альфонсо Куарон. И всё же на этом увлекательном маршруте из его любимых картин мы сделаем ровно 19 остановок: не только пробежимся вслед за мексиканским постановщиком по всей истории кино, но и прикинем, как эти фильмы обогатили авторский стиль режиссера.

Одна из отличительных черт фильмов Альфонсо Куарона — внезапно доверительная интонация, которая может появиться из ниоткуда что в постапокалиптическом фильме «Дитя человеческое», что в волшебном «Гарри Поттере и узнике Азкабана». Всегда Куарон находит место сантименту: интимной дружеской беседе или каким-то трогательным воспоминаниям. Короче говоря, даже посреди самого жанрового из жанров мастер не забывает об искренности. Немудрено, что одним из любимых фильмов Куарон называет «Похитителей велосипедов» Витторио Де Сики.

Именно «Похитители велосипедов» становятся канонической картиной итальянского неореализма, послевоенного направления в кино, которое противостоит вычурным и искусственным павильонным мелодрамам и показывает настоящие улицы. На этих бедных, неприглядных, но живых улицах нет ничего гламурного или торжественного, зато правдоподобия хоть отбавляй. Даже главные герои в фильме Де Сики — непрофессиональные актеры. Все полтора часа они только тем и заняты, что ищут украденный велосипед. Если и можно какой-то игровой фильм в истории назвать самым искренним, так это его. Особенно прекрасен сын главного героя, грустный мальчишка, который очень хочет помочь отцу, но ничего, кроме как плестись позади него, не может. И Куарона, как и миллионы других, фильм явно трогает.

Не обходит стороной Куарон и классику немого кино. Одним из первых называет «Фауста» Мурнау 1926 года. Одноименная трагедия Гёте важна для мира искусства в целом, но для кино — особенно. Всё потому, что один из важнейших вопросов, которые поднимает «Фауст», — это невозможность остановить мгновение, а ведь кино этот вопрос прекрасным образом решает: остановить мгновение, прокрутить его назад, вперед и даже запустить заново. Кино — наш личный Мефистофель, тот самый, что приходит к Фаусту и обещает ему новую жизнь, какую только тот пожелает.

Сюжет тут, конечно, важен, но еще более важно то, как Мурнау выстраивает это сложное мифическое пространство-время: намеренно делает его черно-белым и контрастным, хотя большинство фильмов в то время выходят цветными (это еще не цветная пленка, кадры заливают одним цветом, так называемым виражом, но даже этой привычной заливки Мурнау не делает). История о добре и зле может быть рассказана только между двумя цветовыми крайностями. То же делает и Куарон, когда отправляется в свое личное путешествие во времени — снимает черно-белый фильм «Рома» о Мехико своего детства. И хотя Куарону ахроматическая гамма нужна скорее для ощущения документальности, он не забывает об этих крайностях: если присмотреться к «Роме», то очень легко отыскать там не только быт, но и миф.

Визуальные образы в фильмах Мурнау настолько сильны, что в историю кино он входит как визионер, а фильмы, в которых кадры или даже целые сцены транслируют смыслы, совершенно непереводимые в слова, впредь именуются визионерскими. Неудивительно, что рядом с Мурнау Куарон помещает имя Стэнли Кубрика, ведь и он тоже отъявленный визионер. И если вы не видели ни одного его фильма, даже «Сияния», то уж точно видели отдельные кадры. Симметричные, давящие, залитые ровным белым цветом или кровью. У Кубрика Куарон выделяет два фильма — «2001 год: Космическую одиссею» и «Лолиту».

«Лолита», снятая по одноименному роману Набокова, безусловно, заступает на интересную Куарону территорию — тему запретной любви. Вспомнить хотя бы его хулиганский «И твою маму тоже» про приключения, в том числе и сексуальные, двух друзей-подростков. И всё же из двух кубриковских фильмов «Ксмическая одиссея» наиболее органично вписывается в кинематограф самого Куарона. Всё потому, что это фильм про космическое путешествие, мимо которого мексиканский режиссер, кажется, просто не в силах пройти. Смотрите сами.

В том, что касается космических полетов, Куарон скрупулезен. Он включает в свой список самый первый научно-фантастический фильм, который так и называется — «Путешествие на Луну». Жорж Мельес снимает его в 1902 году, когда никто не только в космос, но и на пару десятков метров над землей еще не поднимался, — первый полет братьев Райт случится только через год. Куарон непреклонен, следующий фильм в списке тоже «один из первых» — это «Женщина на Луне» 1929 года. Не самый известный фильм легендарного режиссера Фрица Ланга по сюжету очень напоминает мельесовский: подготовка экспедиции на Луну, полет в космическом корабле, высадка на Луну. Но разница в 27 лет дает свои результаты: Ланг, в отличие от фокусника Мельеса, снимает серьезное кино.

Входят в список любимых и «Отрезанные от мира» Джона Стёрджеса 1969 года. В фильме речь идет о пятимесячной космической миссии, в конце которой у корабля не срабатывает зажигание, и трое космонавтов зависают в космосе — с ограниченными психическими ресурсами и кислородом. В фильме, кажется, впервые отчетливо появляется центр управления полетов в Хьюстоне, а отдельные кадры один в один напоминают куароновскую «Гравитацию».

Вот еще пара космических советов от Куарона: «Парни что надо» про космическую гонку и запуск «Меркурия» и «Аполлона-13» с потрясающим Томом Хэнксом, который попадает в аварию там, где лучше в нее не попадать. Кстати, если сложить вместе три последних фильма, то получится почти космический сериал от Apple TV+ «Для всего человечества».

Еще один космос, на сей раз метафорический — кино Робера Брессона. Брессон славится умением показывать высокие и низменные порывы человеческой души, ее падение, ее невинность, ее мрак. Он знает, как изобразить их в неприветливых тенях деревьев или в стенах тюремной камеры. Куарон выбирает два фильма мастера, где этот мрак сконцентрирован. В фильме 1954 года «Приговоренный к смерти бежал» и в «Мушетт» 1967-го.

В «Приговоренном к смерти» рассказывается о тюремном заключении во время немецкой оккупации — о событиях, которые к моменту съемок хоть и свежи, но всё же остались в прошлом. Героя своего Брессон даже наделяет надеждой: и от мрака можно спастись. «Мушетт» же уже про то, что спастись невозможно. Эта история о девочке, об изнасиловании, о нетерпимости может происходить в каком угодно времени, ибо говорит о неизбывных пороках, которые сотни лет подтачивают человеческую душу. Сложно определить даже не то, как Брессон повлиял на Куарона, сложно определить, на кого он вообще не повлиял.

Любит Куарон и Билли Уайлдера. Уайлдер известен нуарами, которые принялся снимать, когда бежал из нацистской Германии в США, и комедиями, за которые взялся во второй половине 1950-х. Куарон в качестве фаворитов выбирает последние. И вправду конкурировать с фильмом «В джазе только девушки» (1959) невозможно. Хит о женском джаз-бэнде, где Джек Леммон переодевается девушкой и путешествует на пару с Мэрилин Монро, — не просто большая шутка про героя, который оказывается не на своем месте, но еще и своеобразное исследование гендерных отношений, и фантазия на тему дрэга, и это не говоря о гениальнейшем финале в истории комедии.

Интересно, что второй любимый фильм Куарона у Уайлдера тоже в какой-то мере про переодевание, только уже не в одежду, а в стиль жизни. «Аванти!» (1972) — история очень серьезного и занятого американца, который приезжает на итальянский курорт, где отдыхал его отец, чтобы забрать тело погибшего, и внезапно узнает, что у папы здесь была своя параллельная жизнь. Большую часть фильма герой (тоже, кстати, Леммон) будет чувствовать себя не на своем месте: он просто не умеет отдыхать и радоваться жизни, правда, к финалу, кажется, войдет во вкус. Можно, конечно, при большом желании отыскать такого героя «не на своем месте» и у Куарона, но, скорее всего, он, как и большая часть человечества, смотрит Уайлдера просто для удовольствия.

Входит в список куароновских любимчиков и учитель Уайлдера Эрнст Любич. Тоже немецкий еврей, Любич переезжает в Голливуд еще в 1920-е, хотя один из его ранних фильмов, который отмечает Куарон, он снимает еще в Германии, в 1918 году. И да — это тоже кино про переодевания. Называется он «Не хочу быть мужчиной» и повествует о молодой барышне, которой надоело, что по правилам этикета ей нельзя ни пить, ни курить, ни в карты играть, так что в один прекрасный день она решает переодеться парнем. Оказывается, что и парнем быть непросто.

Любич отлично умеет высмеивать всякого рода иерархии и сегрегации, социальные, гендерные, национальные. Вот и здесь в конечном итоге оказывается, что от общественных правил скверно, в общем-то, всем. Критикует иерархические отношения и Куарон. И в «Роме», и в «И твою маму тоже», даже его экранизация диккенсовских «Больших надежд» про это. Так что здесь он с Любичем солидарен.

При всем уважении к классическому Голливуду не пропускает Куарон и славный век Нового Голливуда, когда студийная система затрещала по швам и на арену вышли молодые кинематографисты с их новыми историями и персонажами. Мир перестал делиться на однозначных протагонистов и антагонистов, на красивых девушек и их спасителей. Кино заговорило про сложные характеры, про насилие и секс, про психопатов и просто асоциальных персонажей. Разговоры эти не умолкают до сих пор, так что влияние Нового Голливуда налицо, и его мастеров нужно как минимум хорошо знать. А Куарон вот еще и любит.

Один из его избранных фильмов — безусловный шедевр 1970-х «Разговор» Фрэнсиса Форда Копполы. Это кино, которое, во-первых, превращает детектив в психологический триллер, во-вторых, показывает, что правильная работа со звуком умеет создавать невероятное напряжение. Добавить сюда экспрессивные кадры с толпой и ощущение тотальной слежки — и можно вместе с героем попрощаться со спокойной жизнью. Конечно, Куарон отмечает и «Крестного отца», который выходит двумя годами ранее, но о нем вы и так наверняка уже слышали.

Было бы странно на этом празднике новоголливудского кино пройти мимо Мартина Скорсезе, у которого для каждого что-нибудь да найдется. Куарон выбирает два фильма из 1970-х. Первый — «Злые улицы» 1973 года, после которого на молодого режиссера обращают внимание продюсеры. Здесь еще только только намечаются стилистика и излюбленные темы будущего классика. Фильм рассказывает об отпрысках мафиози, парнях, которые живут в тени авторитетных родителей и пытаются понять, что им делать в этой жизни, слоняясь по злачным улицам.

Второй фильм в списке Куарона — легендарный «Таксист». Он приносит Скорсезе «Золотую пальмовую ветвь» и мировое признание. Как и «Разговор», который получил главную награду Каннского фестиваля за два года до Скорсезе, «Таксист» повествует о человеке в смятении, на этот раз ветеране Вьетнамской войны. Его зовут Трэвис, он страдает от ПТСР и убежден, что именно ему суждено очистить те самые злачные улицы Нью-Йорка. Хрестоматийное кино, которое и сегодня жутко увлекательно смотреть. Причем жуткого и увлекательного там поровну.

Триумфально завершают программу любимых картин Куарона «Челюсти» Стивена Спилберга. Еще один пример фильма, который обозначил новую эпоху — мир летних блокбастеров (подробнее о них можно почитать здесь). Спилберг сделал невозможное: не просто снял самый кассовый на тот момент фильм в истории, но и максимально расширил аудиторию, не поступившись при этом качеством. В кинотеатры хлынули подростки, которым раньше более или менее отводились фильмы категории B, не сильно качественные и сделанные за гроши.

«Челюсти» — не только волнующая история одного курортного городка, в котором, по слухам, орудует гигантская акула-людоед, это еще и россыпь технических изобретений и трюков. И сложно за это фильм не любить, особенно когда параллельно любуешься на довольного молодого Спилберга и акулий муляж. Так вот техничность — абсолютная страсть Куарона. И его «Гравитация» в равной степени вдохновлена космическими приключениями и «Челюстями». Хотя, возможно, ничего общего, кроме этого списка, у фильмов нет.