«Жанна Дюбарри»: Этюд в белых тонах

В подписке Okko эксклюзивно появилась костюмная драма «Жанна Дюбарри» — фильм актрисы («Пятый элемент», «Леон») и режиссера («Мой король») Майвенн про одиозный союз Возлюбленного короля Франции Людовика XV и безродной куртизанки, где мы не нашли ни намека на надвигающуюся катастрофу Великой революции. Рассказываем, как вещи поглощают характер, и пытаемся разобраться, что первично — исторический факт или культурный образ.

Только ленивый не отметил символичность первого появления Джонни Деппа на мировых экранах. После скандального реалити-шоу для любителей тру-краймов про суд с бывшей женой Эмбер Хёрд иначе, чем как на опального монарха, на Деппа и не взглянешь. Король голливудских холмов с высоко поднятой головой возвращается в кинематограф — культура отмены прошла по касательной. Да еще и в роли Людовика XV, известного не своим грамотным политическим управлением, а многочисленными романтическими связями и легендарными фаворитками (ну а кто без греха?).

Энигматичная фигура графини Жанны Дюбарри заинтересовала Майвенн после просмотра фильма Софии Копполы «Мария-Антуанетта» о приключениях обычных подростков в дворцовых залах на фоне приближающегося шторма. Выбор актера на роль экранного любовника был долог и утомителен, но в конце концов подвернулся Депп с фирменной ухмылкой лукавого пирата, которую он отлично апроприировал к королевскому макияжу и научился использовать строго по назначению.

Легкая историческая справка: Жанна Дюбарри (Майвенн), в девичестве Вобернье или Бекю — дочь кухарки и монаха, успешная куртизанка, которая благодаря профессиональным талантам смогла проникнуть в высшее французское общество и в конце концов была представлена королю (Джонни Депп). Некоторые историки считают союз короля и проститутки началом конца, ультимативным показателем кризиса режима и воплощением всего самого отвратительного и ненавистного, что было в упивающейся роскошью и деградирующей французской монархии. В «Жанне Дюбарри» нет и следа социального напряжения времени, основное внимание создателей сосредоточено на принципах функционирования сложного механизма дворцового величия, подчиненного моде эпохи рококо — кажущаяся идилличность бесконечных завитушек, спиралек и реверансов прикрывает собой разочарование в реальности и потерю ориентиров.

Майвенн проходит по основным вехам развития характера Жанны — фигура отца в качестве наставника в девичестве (только ли свои рисунки показывала ему малышка Жанна?), монастырь, любовные романы, бедность и дом терпимости с длительной остановкой на четырех почти безоблачных годах жизни Жанны в Версале. Сюжет, проработка персонажей, конфликт — всё, в недостатке чего обвиняют фильм, благополучно затмила фактура периода — дворцовые коридоры, рюши подъюбников, напудренные парики и сияющие драгоценные обвесы. «Жанна Дюбарри» снималась в Версале на 35-миллиметровую пленку для пущего осознания конечности времени, концентрированного в постоянно заканчивающихся катушках. Жизнь Жанны до дворце состоит из маленьких анекдотических происшествий, начиная с приема гинеколога начала XVIII века и заканчивая появлением из огромной коробки с бантом маленького негритенка, подаренного возлюбленным в качестве домашней зверушки. При этом пространство Версаля и его обитателей подчинено строгим правилам изящества, которые Жанна старательно деконструирует, отказываясь им подчиниться.

Для Майвенн Жанна — не революционерка, не мошенница и не феминистка, она нечто среднее и одновременно всё это вместе. Ни один ярлык на героиню навесить нельзя, разве что любящей женщины. В образе Жанны Майвенн интересует внутренняя свобода, которую та впитала как представительница низшего класса, чуждая условностям и рамкам. А наивысшим проявлением искусственности является, конечно же, Версаль. В качестве зрителя Жанна через специальное окно, недвусмысленно напоминающее экран, наблюдает утреннюю церемонию пробуждения короля: сперва заходит царская семья, затем доктора, дофин помогает одеться. Как и у современного зрителя, у нее эти условности вызывают лишь хихиканье. Жанна, тайный наблюдатель и насмешливый свидетель, показывает зрителю двор, будни которого состоят из безумно скучных церемоний. Вот король едет на охоту, вот Жанна представлена ко двору, вот надо идти на поклон к вредным монаршим дочерям.

Постепенно она и сама становится частью этих ритуалов, подбирая для этого всё более широкие кринолины и вызывающие расцветки, но отказывается поддаваться губительному влиянию дворца, в отличие от молоденькой дофины Марии-Антуанетты, которая моментально втягивается в дворцовые склоки. Жанна не переживает никакой трансформации, интрижка в Версале приводит ее туда же, откуда она начинала, — в монастырь. Это сказка об Алисе, которая попала в перевернутый мир, сумела в нём выжить и вернуться обратно целой и невредимой. О сказочности истории «великой любви» сигнализирует и выбор закадрового голоса в качестве основного двигателя захудалой истории. Майвенн не выносит никаких приговоров королю или его приближенным, хотя их единственные заботы — это что бы поесть, что бы надеть и кому бы насолить. Единственное мерило нравственности — красота, вполне в духе галантного века.

Красота присуща не только человеку, но и вещи. Жанна впервые видит будущего возлюбленного на золотом луидоре, как по волшебству он превращается в погруженного в раздумья монарха (любимая фаворитка маркиза де Помпадур недавно умерла), а затем становится литым сияющим барельефом самого себя в детстве. Так появляется сюжет о том, как люди превращаются в вещи, а вещи затем становятся единственным свидетельством их жизни. На этом материале свидетельств постановщица и построила структуру фильма: Версаль хранит воспоминания о призраках прошлого в своих стенах и убранстве, как древнее платье в музее помнит фигуру своей владелицы.

«Жанна Дюбарри» — изящный путеводитель по галантному веку, открытый на главе про историю любви короля и куртизанки. Мы не увидим на экране деконструкции исторического образа, как в «Корсаже» Мари Кройцер, токсичных отношений под крышей дворца, как в «Фаворитке» Йоргоса Лантимоса, да и интриг уровня «Игры престолов» ожидать от фильма не стоит. Но это не помешает зрителю на два часа забыться в мире инфантильных дворцовых отношений, когда пара слов, брошенных на ходу, могла решить судьбу человека, секс-работница могла превратиться в принцессу, самым тайным и недоступным знанием было расписание обедов короля, а главной проблемой — как выйти так, чтобы не повернуться к нему спиной.