«Закат» Мишеля Франко: Посторонний в Мексике

В подписке Okko вышла загадочная драма «Закат» мексиканского автора Мишеля Франко, постоянного участника фестивалей в Каннах и Венеции. Главную роль исполняет Тим Рот. Рассказываем, как виртуозно история об отдыхе неприлично богатых британцев, которые тоже плачут, мигрирует в криминальную драму. Но это еще не всё.

Где-то на элитном курорте в Акапулько нежится семейство состоятельных британцев. Взрослые Нил (Тим Рот) и Элис (Шарлотта Генсбур) мечтательно и грустно провожают закаты, подростки Алекса и Колин (Альбертин Коттинг Макмиллан и Сэмюэл Боттомли) хохочут над собственными остротами и подливают тайком спиртное в коктейли. Идиллию разрушает один телефонный звонок — бабушка (а для кого-то мама) больна, нужно срочно возвращаться в Лондон. По дороге в аэропорт семья узнает, что спешить уже не за чем, если только на похороны. И тогда прямо у стойки регистрации Нил решительно заявляет, что забыл в отеле паспорт и догонит ошарашенное последними событиями семейство следующим рейсом. А затем садится в первое попавшееся такси и уезжает куда глаза глядят, подальше от аэропорта, семьи, Лондона и прошлой жизни.

Так начинается «Закат» Мишеля Франко, завсегдатая самых престижных европейских фестивалей и главного обличителя социальных язв родной Мексики. Его предыдущий фильм «Новый порядок» (гран-при прошлогодней Венеции) был полон праведного гнева, предчувствия неминуемого искупительного бунта, который кровью смоет старый несправедливый мир. Его «Закат» в этом случае словно следующая стадия — принятия: жизнь несправедлива и ничья кровь этого не исправит. Болезнь давно пустила метастазы, а закат старого мира лучше встретить, сидя на пляже и откупоривая очередную бутылку пива, заботливо дожидающуюся в ведерке со льдом.

Полюбоваться этим представлением Франко приглашает актеров первой величины и раздает им завидные роли, усложняющиеся по мере развертывания сюжетной интриги. Генсбур искренне до узнавания дважды разыгрывает утрату, постепенно осознавая, что никакая власть и все деньги мира не способны удержать не только мертвых, но и живых. Тим Рот преображается из холеного эгоиста то ли в юродивого, то ли в просветленного. А Мексика бедняков становится главным действующим лицом и кардинально меняет жанр истории с семейной драмы про богатых, которые тоже плачут, на драму криминальную, рассказанную на знакомом ей языке улиц и шальных пуль. Перейдя от общего к частному, от социальных тектонических сдвигов к скрытым метаниям одной человеческой души Франко обнаруживает, что маршрут у них один. От утраченного рая и праздника без конца до самого беспросветного дна. Закат неизбежен, как природная закономерность.

Далее Франко, как и пристало искусному драматургу, начинает разворачивать сразу две линии: по мере того как поступок Нила получает всё более четкие очертания, сам грустный британец стремительно растворяется в местном морском воздухе. Одно за другим он отказывается от дома, от статуса, от языка, от истории… Замолкает его телефон, пропадают его вещи, скоро и сам чудак-англичанин покинет свой пластиковый столик на пляже и окончательно потеряется в закате. Обстоятельства сами сплетаются в историю его жизни и в культурные аналогии: «Посторонний» Альбера Камю, профессор Ашенбах посреди охваченной эпидемией Венеции у Томаса Манна… И всё это, пока Рот грустно потягивает пивко глядя на волны. Где-то за его плечом тот Франко, что предвещал апокалипсис упрямо гнет свою линию — вооруженные люди прогуливающиеся по пляжу. Бандитские разборки, ненароком нарушившие безмятежность пейзажа служат тревожным фоном, но не оставляют и тени на лице отрешенного Нила. Идиллия незаметно нарушается, рай невозможен даже здесь.

Вглядываться в него можно было бы так же бесконечно, как в улыбку Джоконды. И прочитать лишь то, что эмиграция и внутренняя, и внешняя, как ни крути — привилегия. Не раскрывая тщетных (как и усилия семьи вернуть беглеца) финальных попыток Франко дать поступкам таинственного героя драматургическую основу, хочется отметить поразительную неподвижность Нила. Режиссеру удалось создать персонажа, который своим бездействием интригует и манит больше, чем иные поступками. Сколько раз в жизни каждому хотелось остановиться, всё бросить, исчезнуть? Сколько различных, своих собственных причин можно разглядеть в грустных глазах Рота? Финал один, и он не причина и не следствие, а лишь еще одно неискоренимое свидетельство несправедливости жизни.