«Возвращение Одиссея» с Рэйфом Файнсом и Жюльет Бинош: Не боги горшки обжигают

В российском прокате — фильм Уберто Пазолини, вольно пересказывающий самые драматические эпизоды «Одиссеи» Гомера. Однако авторская трактовка отличается от общепринятой. Одиссей здесь — не полный сил благородный герой, который наводит порядок на родном острове, а уставший вояка, потерявший волю к жизни. Рассказываем, как режиссер меняет всем известного персонажа, не отклоняясь от классического сюжета.

К берегу скалистого греческого острова Итака прибивает обнаженное тело немолодого мужчины. Это Одиссей (Рэйф Файнс), местный царь, много лет назад ушедший на войну. Было это так давно, что на острове его уже мало кто помнит. Отец Лаэрт (Никитас Цакироглу) с горя сошел с ума. Сын Телемах (Чарли Пламмер), выросший во дворце-крепости с матерью, няней и служанками, считает Одиссея погибшим. На возвращение царя надеется лишь его верная супруга Пенелопа (Жюльет Бинош), которую осаждают новые женихи. Чтобы оттянуть момент выбора, хитрая царица днем сидит за ткацким станком и ткет погребальный саван для умирающего свекра, а ночью распускает результат своего труда. Женихам она говорит, что выйдет замуж, только когда саван будет закончен.

Вновь оказавшийся на родине Одиссей не спешит выдавать свою личность. Он притворяется нищим ветераном Троянской войны и постепенно узнает о положении дел. Остров разорен, претенденты на руку Пенелопы грабят и насилуют его жителей, жизнь Телемаха под угрозой: щадить наследника прежнего царя никто не собирается. Одиссей, как опытный воин, вроде бы и мог быстро со всеми разобраться, но он так устал от войны, что и слышать не хочет о новых убийствах, да и в престоле, кажется, не слишком заинтересован.

Это не экранизация «Одиссеи» Гомера. От классической поэмы в сценарии осталась лишь финальная часть, из которой сознательно убраны и боги, и монстры. В фильме нет важнейшей героини — покровительницы Одиссея Афины, которая в первоисточнике то и дело спускалась на землю, принимала смертный облик и влияла почти на всё, что происходило с ее любимцем. Обитателей Олимпа режиссер Уберто Пазолини исключил из повествования как раз из-за этого влияния: там, где всё решают боги, нет места человеческим метаниям. А «Возвращение Одиссея» рассказывает как раз о них.

Пазолини — итальянский граф, большую часть жизни проживший в Великобритании, — вообще давно определился со своей главной режиссерской темой. Три из четырех его фильмов посвящены разным формам мужского одиночества и способам его преодоления. В «Остановившейся жизни» одинокий сотрудник соцслужбы разыскивал родственников таких же одиноких людей, которые ушли в мир иной, не оставив завещания. В «Один на один» неизлечимо больной отец-одиночка подбирал приемную семью для маленького сына. В «Возвращении Одиссея» герой, растерявший всё свое войско, пытается заново воссоединиться с женой, которая не видела его много лет, и сыном, который вырос без него.

В оригинале имя Одиссея не упоминается вовсе, фильм называется просто «Возвращение». Пазолини извлекает из огромного текста поэмы ее универсальную, понятную в любую эпоху и в любой точке мира суть: для него это в первую очередь история солдата, глубоко травмированного войной и потерявшего даже не дорогу домой, а самого себя. Как заново общаться с близкими, которые помнят тебя другим? Как снять внутреннюю защитную броню, превратившуюся за годы в непробиваемый панцирь? Как, в конце концов, остаться героем, а не убийцей? Если уж совсем упрощать, то картина выглядит как исследование ПТСР в античных декорациях.

Принцип аскетичного урезания максимума до минимума действует не только в отношении названия и сюжета. Тут нет пышных костюмов. Файнс, например, значительную часть экранного времени проводит в набедренной повязке. Нет лишнего реквизита: роль Итаки играет остров Корфу, сведенный к пляжу, оливковым рощам и паре примитивных каменных строений. Нет сложных поэтических разговоров. Герои общаются короткими, но хлесткими репликами, а иногда просто подолгу молчат. Нет эпических полетов камеры — зато есть множество потрясающих крупных планов.

В этих условиях основная нагрузка падает на двух главных актеров, и они, конечно, не подводят. Файнс и Бинош, игравшие вместе почти 30 лет назад в «Английском пациенте», составляют удивительный в своей гармоничности дуэт. Два выдающихся профессионала превращают в магнетическое зрелище даже самые простые действия вроде спуска по лестнице или посиделок у костра. Стоит Файнсу страдальчески поднять бровь, а Бинош — презрительно сжать губы, как перед нами уже чистая греческая трагедия. Олимпийские боги этим двоим и правда не нужны, они сами давно перешли в статус небожителей.