«Военный трибунал по делу о мятеже на „Кейне“»: Скупость, предубеждение и военно-морской флот

В сентябре 2023 года на Венецианском фестивале вне конкурса показали фильм «Военный трибунал по делу о мятеже на „Кейне“», последнюю режиссерскую работу легендарного Уильяма Фридкина. Он скончался в 87 лет, едва завершив ленту. Теперь драма стала доступна на американском канале Showtime. Она получилась слабее предыдущих картин режиссера, но всё же стала красивым финальным аккордом к тому, что составляло суть метода Фридкина.

В 1970-х Уильям Фридкин был принцем Голливуда: две его главные работы, «Французский связной» и «Изгоняющий дьявола», стали коммерческими блокбастерами и поразили критиков. Американское кино переживало новую волну. Костяк «Нового Голливуда» составляли Фрэнсис Коппола, Питер Богданович, Мартин Скорсезе и Уильям Фридкин. Они хотели переделать Голливуд, разрушить прежнюю студийную систему, снимать экспериментальное кино. Но даже среди своих Фридкин оставался enfant terrible, аутсайдером, плохим мальчиком. Стиль Фридкина всегда был нетрадиционным. Режиссер раздвигал границы классической голливудской системы, маневрируя между мейнстримом и независимостью, — просил снимать «с руки», требовал от актеров импровизации. Он соединял в работах документальный реализм и театральность. Его ленты всегда отличал особый взгляд. В интервью Фридкин рассказывал, что вдохновлялся словами русского импресарио Сергея Дягилева: «И прежде чем Нижинский вышел танцевать „Весну священную“, Дягилев взял его за плечи и сказал по-французски: „Étonne-moi!“, — что означало „Удиви меня!“. И я часто говорю это актерам прямо перед съемками. Я говорю: „А теперь удиви меня!“».

В августе 2023 года Фридкин умер, оставив вместо завещания свою последнюю картину — «Военный трибунал по делу о мятеже на „Кейне“». По сути, это сценический спектакль, снятый на пленку, без экстерьера, без музыки (одна песня — в самом конце), только с двумя декорациями. Лаконичный, малоэмоциональный, он, возможно, с излишней патриотической наивностью показывает американский военный суд (самый гуманный суд в мире), а через него, обобщая, и американских военных в принципе, и всю систему безопасности страны, разрушенную терактом 11 сентября и собранную заново.

В основу фильма легла пьеса Германа Воука, написанная им в 1953 году по мотивам собственного романа «Мятеж „Кейне“». Воук получил за эту книгу Пулитцеровскую премию. В Америке его работу уже экранизировали прежде — в 1954 году режиссер Эдвард Дмитрик снял на ее основе фильм «Восстание „Кейне“» (ВМФ США поддержал картину, так что создатели посвятили ее американскому флоту, что несколько повлияло на идеологический характер фильма), а Роберт Олтмен в 1988 году поставил «Военный трибунал по делу о мятеже на „Кейне“» как раз по пьесе, а не по роману. Друг от друга они отличаются тем, что в пьесе показан только суд.

Адаптация Фридкина переносит действие со времен Второй мировой войны в наши дни. 18 декабря 2022 года на противоминном корабле, работающем в Персидском заливе, происходит «инцидент полного краха военной дисциплины». Капитана Филиппа Квига (Кифер Сазерленд) отстраняют от работы, потому что, по словам взбунтовавшихся, он сошел с ума и готов был уничтожить корабль во время шторма. Теперь главному подозреваемому, лейтенанту Стивену Мэрику (Джейк Лэси), грозит тюрьма за нарушение военной дисциплины. Юрист Барни Гринвальд (Джейсон Кларк) неохотно берется защищать его. Гринвальд презирает бунтовщиков и даже бросает при встрече, что лучше бы работал обвинителем. Однако по мере рассмотрения дела военным трибуналом Гринвальд (а вместе с ним и зритель) всё чаще задается вопросом: что же это было, мятеж или смелая попытка группы моряков свергнуть свихнувшегося диктатора?

Осовременивание отразилось и на действующих лицах: прокурором становится женщина (отлично сыгранная Моникой Рэймунд), а в роли судьи выступает афроамериканский артист Лэнс Реддик. Хотя «Военный трибунал» Фридкина больше похож на экранизированную пьесу, чем на полнометражный фильм, он всё же дает актерам (в основном, конечно, Сазерленду и Кларку) отличную возможность продемонстрировать диапазон игры.

Зритель не видит ни корабля, ни циклона, ни происшествия. Всё, чему он вынужден доверять, — прения в зале суда. В каком-то смысле режиссер предельно честен со своей аудиторией, отдавая ей право «казнить и миловать». По образованию документалист, Фридкин идеально выстраивает монтаж: каждый кадр, сцена и эпизод представляют собой модуль, который потенциально может быть смещен, удален или добавлен заново, как в судебном протоколе, откуда периодически что-то вымарывают по запросу адвоката или прокурора. В результате у режиссера получается скорее коллаж, собранный из разных кусочков калейдоскоп — этот подход вполне отвечает самому формату судебного заседания, где всегда пытаются разобраться в инциденте, не видя его, а буквально складывая пазлы свидетельских показаний.

Фридкин, оператор Майкл Грейди и монтажер Дэррин Наварро осторожно плетут тонкое кружево этой истории. Показания свидетелей сняты с ювелирной точностью. Капитан Квиг показан в основном один, относительно крупно, он занимает большую часть кадра — такой взгляд вполне соответствует его влиянию и тому, что потенциально он не только злоупотребляет властью, но и сходит с ума от паранойи. Он имеет большой вес, и он один. Остальные свидетели, особенно из числа заговорщиков, представлены как бы совокупно, их много. Этот тонкий подход в конечном итоге влияет на то, что мы думаем о свидетелях.

И, конечно, эта драма была бы неполной без ее финала — пожалуй, лучшей части фильма, ради которой стоит посмотреть его целиком. Последняя речь на суде призвана спровоцировать публику, а Фридкин любил провоцировать. Закономерно, что его фильм-завещание содержит спорный эпилог, сцену, которая искажает весь суд, выворачивает его наизнанку. Она становится одновременно восхитительной и противной, нравоучительной и трагически верной, излишне патетически-патриотической и до странного параноидальной. Без спойлеров, но Фридкин почти прямо говорит: «Пока вы, красивые молокососы, знающие свои права, ходили в ясли, такие, как капитан, которого вы обвиняете, уже защищали эту страну. А теперь пришли вы — нюни и нытики, едва получившие среднее образование, и вы празднуете победу. Да над чем же?». Зрители, скорее всего, останутся в недоумении или почувствуют себя так, словно им плеснули чем-нибудь в лицо (коньяком, например), — и это будет своего рода катарсис после утомительных и скупых на эмоции полутора часов заседаний.

Фридкин, вероятно, видит в капитане, которого сместили с должности, самого себя. И он уходит на покой подобным образом — никаких больше кораблей и никакой больше службы, но и поражения не будет тоже. На первый взгляд последний фильм Фридкина может показаться небрежным и слабым для того, кто подарил миру прошлые киношедевры, но надо помнить, что это обманчивое произведение, напоминающее о тонком вкусе и вздорном нраве своего создателя. Сделав шаг назад, подумав о картине неделю или две, прочитав пьесу Воука, можно обнаружить, как много привнес в историю Фридкин, — и немного погрустить, потому что мы никогда больше не увидим на большом экране его изощренный и азартный метод. Башни-близнецы рушатся, Америка меняется, и наступает новая эпоха в Голливуде — Фридкина там больше нет. Но, как и принято у нот, даже финальных, некоторое время они еще звучат — и, может быть, достаточно долго.