В зоне видимости: «На „Адаманте“»

В субботу, 25 февраля, завершился 73-й международный Берлинский кинофестиваль. Главную награду — «Золотого медведя» — завоевала документальная картина француза Николя Филибера «На „Адаманте“». Рассказываем о необычном победителе киносмотра, который очень соответствует ценностям фестиваля в столице Германии и ставит знак равенства между пациентами и медсестрами удивительного психиатрического центра на Сене.

Какой-то беззубый чудак лет пятидесяти, худой и экспрессивный, горланит хардкорный шансон в парижском бистро. Песня заканчивается, посетители аплодируют, следует заглавный титр. «Адамант» — это судно, пришвартованное на правом берегу Сены и ставшее уникальным, почти утопическим местом. «Адамант» является частью Парижской центральной психиатрической группы, которая также включает в себя два психологических медицинских центра, мобильную команду и две точки в психиатрической лечебнице им. Эскироля. На фоне общего упадка в структуре государственной психиатрии (сокращение бюджетов, отсутствие персонала и др.) действующий с 2010 года дневной центр «Адамант» — настоящее чудо. О нем и снимает свою документальную работу Николя Филибер.

С утра на «Адаманте» можно позавтракать, затем следует обсуждение планов на день. Все могут высказывать свои пожелания и отношение к происходящим вокруг событиям. Центр проводит ряд мероприятий (киноклубы, обсуждения, воркшопы, варка варенья, рисование) и больше напоминает клуб по интересам. Границы, маргинализирующие пациентов, выводящие их за рамки общественной видимости, здесь практически исчезают. И Филибер стремится избавиться от них вовсе, во многом при помощи кино. Он не рассказывает о диагнозах, не уточняет профессии героев фильма, а персонал и медработники не носят никакой формы. Отличаются лица и характеры, но у всех равное право быть увиденными.

«Отсутствие разделения на пациентов и персонал может поначалу смущать. К сожалению, сегодня, во времена, когда все сосредоточены на себе, знать наверняка, кто есть кто, кто чем занимается, как будто бы стало какой-то необходимостью для собственного самоутверждения. Этот парень? Шизофреник! А эта? Медсестра. Но у „Адаманта“ иная философия, и персоналу не нужно вести себя сообразно своей форме, они остаются собой. Граница между медиками и пациентами, если она вообще есть, не высится, подобно бастиону. Следуя этой логике, фильм помещает зрителя в позицию, в которой тому придется отказаться от определенных клише», — комментирует режиссер.

Вообще, вопрос видимости для Берлинале принципиален. Призванные освещать неудобные социальные темы и героев, фильмы конкурса задают разнообразие тем: вопросы гендера в «20 тысяч видов пчел» (приз за лучшую роль Софии Отеро) и пола в «До конца ночи» (приз за лучшую роль второго плана), вопросы семейного абьюза и нетерпимости в «Плохой жизни» (приз жюри), вопросы жизни, смерти и искусства в «Красном небе» (гран-при жюри). В случае с Филибером вопрос видимости стоит куда острее, ведь он снимает неигровое кино — единственное в конкурсе.

Это уже не первая документальная работа новоиспеченного лауреата, в которой он берется за исследование ментальных расстройств. Еще в 1997 году Филибер взялся за тему душевных болезней в фильме «Пустяки» — там речь шла о психиатрической лечебнице «Ла Борд», а действие фильма разворачивалось вокруг подготовки к ежегодной постановке спектакля подопечными лечебницы. В предыдущей картине «В каждое мгновенье» 2018-го документалист разбирался с человеческой хрупкостью, снимая, как студенты поступают на курсы медсестер и медбратьев и впервые осознают, насколько разнятся теория и практика. Эта работа во многом подсказывает Филиберу, как выстраивать свои отношения с героями «На „Адаманте“».

Сам фильм построен без излишней сложности. Экспозиционный кадр с началом дня на «Адаманте» — солнечные блики в воде и медленно раскрывающиеся ставни на окнах судна. А потом: съемки мероприятий, какие-то бытовые ситуации с перерывом на кофе и сигарету, разговоры с отдельными завсегдатаями плавучего центра. Мы наблюдаем, не вмешиваясь, но и не скрывая себя. Такая прозрачность структуры важна не только для чистоты зрительского взгляда, но и потому, что съемочный процесс может оказаться для его участников болезненным: у кого-то вызвать тревожность, для другого оказаться триггером прежних проблем. Чтобы не вторгаться на территорию, неудобную для героев, проект создавался съемочной группой из четырех человек (звукорежиссер, ассистент, интерн и сам режиссер), но и те присутствуют не всегда — диалоги тет-а-тет Филибер снимает сам. 

Финальный кадр фильма вновь возвращает нас к началу дня на «Адаманте» и к подернутому туманной дымкой утру. И неспроста. Филибер задумывает туман заранее. Хоть и приходится ловить его в ясном Париже на протяжении двух месяцев, всё же он необходим. Туман, как поясняет режиссер, — это дань смятенным чувствам. Размывание границ и подрыв неприкосновенной нормальности.