В детективе мы едины: «Достать ножи: Воскрешение покойника» c Дэниэлом Крэйгом и Джошем О’Коннором

12 декабря, спустя три года после «Стеклянной луковицы», на Netflix вышла третья часть франшизы главного современного кинодетективщика Райана Джонсона — «Достать ножи: Воскрешение покойника». На этот раз Бенуа Бланк (Дэниэл Крэйг) погружается в готику Восточного побережья, чтобы распутать самое сложное дело в своей карьере — убийство и загадочное воскрешение священника. Рассказываем, почему это самый лучший детектив франшизы.

Преподобный Джад Дюпленсити (Джош О’Коннор) в бытность боксёром убил на ринге оппонента и удалился в церковь замаливать вину. Но руки по старой привычке так и тянутся отвешивать тумаки, стоит Джаду вскипеть от чьей-то глупости. Дьякон, вон, уже отправился в нокаут. За оплеуху вышестоящему по сану Джада ссылают в пригород Нью-Йорка служить в маленьком приходе Церкви Богоматери Неустанной Стойкости. Ею руководит скандально известный монсеньор-пьянчуга Джефферсон Уикс (Джош Бролин), управляющий прихожанами подобно кукловоду-автократу. Стоя на помпезной кафедре в форме мыса корабля, настоятель ведёт свою паству прямиком в ад, подпитывая слабости верующих и призывая их к борьбе, но не с дьяволом внутри, а с ближним снаружи.

Среди сломленных завсегдатаев церкви — юристка Вера Дрейвен (Керри Вашингтон) и её незаконнорождённый брат, метящий в политики правый блогер Сай (Дэрил Маккормак); неудачливый фантаст Ли Росс (Эндрю Скотт), приехавший в субурбию лечить творческий кризис; виолончелистка Симон (Кейли Спейни) с неизлечимой болезнью нервов; разведённый врач-алкоголик Нэт (Джереми Реннер) да органистка Марта (Гленн Клоуз). Наблюдая за духовным разложением и растущим отчаянием прихожан, что сеет гнусный харизматический лидер, Джад отваживается на переворот, но терпит неудачу. А сразу после оказывается главным подозреваемым в убийстве. Завершив полную злобы проповедь Пасхального триденствия, Уикс удалился в маленькую каморку, упал и умер, истекая кровью. Шерифу Геральдин Скотт (Мила Кунис), казалось бы, нечего расследовать: Джад первым подоспел к телу и вполне мог нанести смертельный удар. Однако у прибывшего на место преступления детектива Бенуа Бланка (Дэниэл Крэйг) свой взгляд и своя вера, а у круга приближённых Уикса — сотня и один мотив для убийства пастора.

Третья часть цикла Райана Джонсона вдохновлена детективной традицией «невозможных преступлений в запертой комнате», где расследование сразу заходит в тупик из-за пугающей иррациональности и необъяснимости убийства. Этот движущий механизм детективного сюжета отлично вписывается в церковный сеттинг, где одни надеются на чудо, а другие молятся о возмездии. Заподозрить Божью кару в смерти Уикса проще простого: тщеславный и ненавидящий весь свет пастор слишком много грешил и неверно интерпретировал Писание. Но бесконечно загадочный Бенуа, конечно, не верит в сверхъестественный промысел. При этом сыщик-еретик ехидно разыгрывает агностика, которого чуть наклони — и он во всё поверит. И сразу обращается за ответами к лично избранным священным писаниям — к детективному роману «Три гроба» Джона Диксона Карра, например. В нём убийца растворяется в воздухе подобно приведению (отсылки на «Призрака оперы» у Джонсона тоже будут). Источники вдохновения в «Воскрешении» уже не скрываются, а без стеснения проговариваются, даже в виде списка литературы, по заветам которой, вероятно, и действовал убийца. В этом и заключается ирония Джонсона, в остальном он как никогда сентиментален и серьёзен.

«Воскрешение покойника» кажется лучшей, самой искренней и откровенной частью франшизы. Это виртуозно скроенный, гипнотизирующий и затягивающий детектив, мастерски собирающий рассыпанные детали в стройное и полное сюрпризов повествование. Нарратив сам по себе становится одной из центральных тем фильма. Бланк не допрашивает подозреваемых, как прежде, а просит Джада изложить свою историю в письменной форме, как можно детальнее и эмоциональнее. Благодаря внедрению рассказчика — кажется, вполне надёжного — режиссёр рассуждает о разных перспективах одних и тех же событий. О возможностях уравнения и объединения разных судеб и взглядов — чем в идеале и занимается церковь. А также о влиянии сочинённых кем-то нарративов, религиозных и политических в том числе, на поведение и отношения людей, о способах выражения личного опыта, личной вины и ответственности. Так развлекательный детектив ненавязчиво предлагает огромный простор для рефлексии.

Если Джад во всех старается видеть добро и потенциал для духовного роста, зритель Джонсона не так наивен. На этот раз раскусить личность убийцы в разы проще, чем в первых двух «Ножах», однако постановщик не уповает только на фабулу или остроумие сыщика. За неимением у Бланка улик само пространство становится свидетелем правды. Вместе с бессменным оператором Стивом Йедлином режиссёр создаёт вокруг детективной интриги плотный и осязаемый мир, в чьём воздухе отчётливо ощущается незримое присутствие.

«Воскрешение покойника» разворачивается в завораживающем готическом полусумраке католической церкви, в изящных полутенях и многозначительном свете, льющемся из витражей на лица героев. Вероятно, поработав над сериалом «Покерфейс» в духе «Коломбо», чья героиня-кочевница исследует новые места в каждом эпизоде, Джонсон стал прислушиваться к голосам локаций и превращать их в действующих персонажей. Монтажно «Воскрешение» гуляет по сыреющим под ночным дождём лесам, возвращается к замурованным склепам, освещаемым молниями, останавливается в баре оглядеть всю дьявольскую атрибутику, вязнет в кладбищенской земле и застывает в полных фамильных секретов каморках с танцующей под органную музыку пылью. Внимание к деталям и неожиданный для франшизы упор на качество пространства чисто технически вовлекают в историю все невнимательные органы зрителя.

Но главная эстетическая артиллерия ленты, конечно, Джош О’Коннор в сутане. Актёр с прыткими глазами и полифонической игрой одним своим присутствием доказывает существование Бога. Благо, Джонсон сосредоточивает всё внимание камеры на гениальном артисте и духовной борьбе его персонажа, а второстепенных лиц забывает на периферии, описывая их парой лаконичных фраз, крупными мазками и утрированно театральными гримасами. В центре новой части — напарники в лице бывшего Джеймса Бонда и потенциально нового. Контрастные киногении Крэйга и О’Коннора сами по себе углубляют содержательный конфликт. Эксцентричный детектив Бенуа Бланк с растрёпанными волосами и в костюме от кутюр и запутавшийся в своих отношениях с Христом запредельно человечный преподобный образуют удивительный союз. В их диалоге находится место для юмора, искренности, ненавязчивых споров о религии и совместного поиска понимания, что особенного даёт вера человеку?

По идее, фильм выбивается из серии Джонсона не столько актёрскими талантами — в прошлых сериях ансамбли тоже были вполне колоритными — и даже не мрачным визуалом на стыке хичкоковских триллеров и религиозных хорроров, сколько сменой подхода. Ранее сквозь классическую структуру детектива и оммажи Джонсон создавал сатиру, журил богатых, ехидничал на тему современной американской культуры. А через частные людские слабости и алчность иронично высказывался о глобальной социальной несправедливости. На этот раз Райан обращается вглубь себя и пишет предельно личную историю, приглашая зрителя не на развлекательный аттракцион, выстроенный вокруг прыткого детектива, а к духовному диалогу.

До того как снять «Кирпич» и уничтожить франшизу «Звёздные войны», Джонсон рос в религиозной семье и до 20 лет оставался глубоко верующим христианином (правда, протестантом, а не католиком). «Воскрешение покойника» — способ постановщика соприкоснуться с далёкой частью себя на дистанции, осмыслить личный опыт веры, её становление и угасание. Он фрагментирует этот бэкграунд и вкладывает его осколки в души запутавшихся персонажей. Одни требуют от Бога невозможного, пытаются купить чудо; другие беспробудно грешат, лгут и предаются порокам; третьи упиваются своими страданиями. А преподобный Джад не такой. Тем не менее алчный и непрощающий слабости мир подтачивает и его. И трудно сказать, что удовлетворяет в финале сильнее — феноменальная разгадка или возвращение преподобного к Господу.