«Мария» с Анджелиной Джоли: Женщина, которая больше не поет

«Мария» завершает трилогию Пабло Ларраина о выдающихся женщинах прошлого века, в которую также вошли «Джеки» и «Спенсер». От Натали Портман и Кристен Стюарт эстафета перешла к Анджелине Джоли, уже давно не снимавшей рогов Малефисенты. Смогла ли актриса напомнить о своем таланте, а Ларраин красиво завершить свой альманах — рассказываем прямиком с Венецианского кинофестиваля.

Ровно через неделю одна из величайших оперных певиц Мария Каллас замертво упадет на пол своей шикарной гостиной. Пока же она пребывает в своеобразном лимбе, где реальность смешивается с болезненной фантазией. В фантазии она вновь блистает в свете софитов под аплодисменты заполненного театра, в реальности — с каждым днем теряет связь с голосом и надежду на триумфальное возвращение, становясь историей при жизни. Без оперной сцены героиня лишь существует в парижской квартире, где двое ее домработников отражают двух ее пуделей, так же преданных хозяйке. Гувернантка и дворецкий занимаются бессмысленным перетаскиванием рояля из комнаты в комнату и уговорами Марии перезвонить наконец врачу. Женщина постоянно отказывается и от обследований, и от еды, предпочитая горки антидепрессантов, вызывающих у нее галлюцинации. Главная из них — журналист, который получает имя в честь названия этих таблеток — Мандракс (Коди Смит-Макфи).

Интервью погружает зрителя в хаотичное путешествие по воспоминаниям Марии, где в монохромном изображении Ларраин показывают ее дисфункциональные отношения с матерью и влюбленность в магната Аристотеля Онассиса — пожилого мужчину, который впоследствии женится на Джеки Кеннеди. Этот нюанс — упущенная возможность режиссера снять камео Портман, создав из своих работ киновселенную. Вместо этого Ларраин связывает фильмы особым неймингом. Так, назвав байопик о принцессе Диане «Спенсер» в честь ее девичьей фамилии, Ларраин подчеркивал главную тему картины — отрешенность Дианы от королевской семьи и возвращение к себе. В «Марии» название выполняет ту же функцию, указывая на очень личную историю: в повседневной жизни певица была Марией, но на сцене становилась дивой Ла Каласс. Однако Ларраин лукавит: какой была настоящая Мария, мы так и не узнаем. Ее воспоминания столь поверхностны, что при просмотре без предварительных знаний о певице эти сцены вносят лишь больше путаницы в ее экспрессивный образ и не дают понимания о становлении характера, выборе партнеров и пути на пьедестал.

Также для трилогии Ларраина характерна победа эстетики над содержанием, но в «Марии» это свойство выходит на новый уровень, демонстрируя лишь череду красивых, но лишенных глубины и тепла сцен. Главная же сила фильма находится в руках Джоли, столь давно не радовавшей яркими ролями, что просто наблюдать за ней на большом экране — огромное удовольствие. Правда, если одни эпизоды, особенно финальный, показывают, почему она была одной из самых заметных суперзвезд нулевых и наверняка окажется в номинантках на ближайшем «Оскаре», то другие не маскируют страх актрисы перед долгожданным возвращением. Особенно это заметно в сценах исполнения арий, где тело Джоли превращается в камень. Из-за болезней Мария действительно начала совершать ошибки в постановке голоса и перестала уделять внимание правильному дыханию, но даже при этом игра Джоли в исполнении партий кажется скорее липсинком. Для арий использовались технологии по сведению голоса Марии Каллас и Анджелины Джоли, но определить процентное присутствие американской актрисы практически невозможно.

Трилогия Ларраина должна была развиваться по принципу крещендо, но режиссер запирает героиню в осязаемом коконе, даже если та пребывает в открытых пространствах, превращает ее в один из роскошных элементов дорогой мебели. В отличие от домработников Марии, которые ощущаются единственными по-настоящему живыми людьми в картине. Действительно дышит и сама опера, столь обожаемая режиссером. Пытаясь заинтересовать музыкальным жанром массового зрителя, Ларраин напрочь забывает рассказать о самой Марии. Ее совершенно непроницаемая фигура заперта в холодном повествовании, где единственное эмоциональное воздействие ощущается лишь от грампластинок с записями арий реальной Марии Каллас.