«Агнец»: Благая весть

Под Новый год самое время вспомнить самую странную рождественскую историю уходящего 2021-го, отмеченную наградой за оригинальность в каннском конкурсе «Особый взгляд». Рассказываем об «Агнце» исландца Вальдимара Йоханссона.

В сочельник в хлеву появился предвестник нового времени, но видели его только овцы, жавшиеся к друг другу от страха под рождественские гимны по радио. Так начинается то ли сказка, то ли хоррор, одним словом, невиданное нечто — полнометражный дебют исландского режиссера Вальдимара Йоханссона «Агнец».

Спустя положенное время у бездетных фермеров Марии (Нуми Рапас) и Ингвара (Хильмир Снайр Гвюднасон) в стаде появится необычный приплод — полуребенок-полуягненок. После минутного удивления Мария решительно забирает новорожденную малышку в дом.

История о том, как одинокие фермеры растят необычную девочку разделена на главы и устроена по законам классической сказки, а рассказана как модные слоубенеры — реалистично и неторопливо. Этот контраст между фантастическим и бытовым — основной прием, благодаря которому фантастическое ни на минуту не перестает удивлять. Пока зритель дивится чудо-ребенку, Мария и Ингвар безоговорочно принимают малышку и называют Адой в честь своей погибшей дочери. И что это: чудо абсолютной любви или поколениями взращенное высокомерие по отношению к природе и ее дарам? Почему они так упорно присваивают Аду себе, разлучая ее с биологической матерью, которая настойчиво по-овечьи пытается увести малышку за собой?

Вальдимар Йоханссон с первых кадров обозначает, что взгляд человека здесь не единственный и не главенствующий. Его камера далеко не всегда фиксирует историю на уровне человеческих глаз. Для Йоханссона и фермеры, и овцы, и их преданный пастуший пес, и кот, который явно сам себе на уме, одинаково вписаны в исландский пейзаж. Овцы с самого начала не те, кем нам всегда казались, и камера неспроста предлагает зрителю больше всматриваться в их напряженные морды, пока благостные фермеры покойно пребывают в иллюзии, что они здесь вершина пищевой цепи и венец творения.

В этом смысле «Ангец» созвучен документальному хиту Виктора Косаковского «Гунда», рассказывающему историю одной свиноматки и практически полностью вынесшему людей за скобки. Как и в «Гунде», такое блаженное неведение о том, чей же это все замысел, в «Агнце» приводит к шокирующему финалу. Помыслившие себя хозяевами этих мест и твердо знающие порядок вещей — за зимой придет весна, за весной лето — фермеры воспринимают рождение Ады как благую весть, упустив, что вполне возможно, не им судить о его истинном значении.

В отличие от счастливых родителей Ады, по эту сторону экрана вопросом о происхождении чуда задаешься постоянно. И у «Агнца» в кино генеалогия не так туманна, как у его героини. Скорбный размеренный быт фермеров: работа в хлеву, работа в поле, глохнущий трактор, неразобранный сарай — вся эта поэзия одинокого человеческого существования на земле кажется наследием продюсера «Агнца» венгерского классика Белы Тарра. Он по праву считается одним из мастеров и родоначальников «медленного кино». Герои его «Туринской лошади» так же безропотно день за днем проживали сложившиеся ритуалы в ожидании понятного финала. Животные, которых создатели принципиально не пытаются очеловечить, тоже не первый раз становятся полноценными героями истории.

Их экранные родственники — козел Черный Филип из «Ведьмы» Роберта Эггерса и чайки из его же «Маяка». К слову фильмы Эггерса сняты на той же студии А24, продюсеры которой наверняка почувствовали родство «Агнца» с современными хоррорами. Но жуть в истории о необычном младенце особенная, жуть, замаскированная под деревенскую пастораль, в которой двое безумцев одержимы утраченной семейной идиллией. Наиболее отчетливо это становится понятно с появлением на ферме постороннего — брата Ингвара Питера, который первым в фильме обозначает нормальную человеческую реакцию на происходящее. Спустя еще немного он наблюдает за всей безумной троицей на почтительном расстоянии.

Причудливый жанровый гибрид «Агнец» похож на свою главную героиню, от того и трактовать его сложно, как истинное чудо. Фильм порождает такое щемящее чувство неуверенности, шаткости мира, которое только отчаянно жаждущие чуда могли проигнорировать. Долгое время прозябавшие в отчуждении с миром и с друг другом Мария и Ингвар с появлением этой тихой и покорной как овечка малышки вдруг ощутили себя частью окружающего их ландшафта, не понимая, что человек неспроста столетиями пытался от него отделиться.