Цитрусовая провокация: «Заводному апельсину» Стэнли Кубрика 50 лет

19 декабря «Заводной апельсин»Стэнли Кубрика отмечает юбилей — его премьера состоялась ровно 50 лет назад. Рассказываем о выдающемся юбиляре и его не менее выдающихся родителях Стэнли Кубрике и Энтони Берджессе.

Этот фильм мог бы быть совсем другим. Например, банду Алекса могли сыграть участники группы Rolling Stones, роль главаря досталась бы Мику Джаггеру. Но даже без них фильм обречен был стать самым модным в фильмографии Кубрика: яркий, как рекламный ролик, превративший стиль городской шпаны в современное искусство, и, конечно, обессмертивший скандальный роман Берджесса. Но обо всем по порядку.

Берджесс написал этот роман, находясь в ужасном состоянии. Врачи диагностировали (как позднее выяснилось, ошибочно) у него опухоль головного мозга и предупредили, что жить ему осталось меньше года. Летом 1960-го вместе с женой писатель отправился в отпуск в Ленинград. Именно здесь Берджесс нашел главную фишку для своих центральных героев-садистов — особый язык, так называемый «надсат», на котором общаются Алекс и его droogies. Фактически это хорошо знакомые нам слова из русского языка: Чай, мальчик, девочка, други и так далее. Встроенные в английскую речь они выглядели пугающе инородно. Так, русский стал выполнять в скандальной утопии Берджеса функцию языка насилия.

Сам роман получил название от выражения, которое когда-то было в ходу среди лондонских кокни — обитателей рабочих кварталов Ист-Энда. Кокни старшего поколения о вещах необычных или странных говорили, что они «кривые, как заводной апельсин». Собственно такими диковинами и были бы для них модники-садисты, созданные Берджессом.

У романа была скандальная слава, но ей не сравниться со славой экранизации. После выхода фильма Кубрика обвинили в пропаганде насилия. Режиссеру даже начали поступать угрозы, в результате которых он лично попросил изъять картину из британского проката. «Заводной апельсин» оставался под запретом в Великобритании вплоть до самой смерти режиссера в 1999 году. Что, впрочем, не помешало ему стать одним из самых финансово успешных проектов в карьере Кубрика.

В фильме, как и в книге, действие развивается в футуристическом Лондоне, предположительно на рубеже XX-XXI веков (наблюдать, каким выглядело наше будущее из 1970-х — отдельное удовольствие). В центре истории четверо юных циничных подонков. Формально они старшеклассники, хотя с учебой давно завязали, и теперь развлекаются как умеют: грабят, насилуют и издеваются над согражданами. Что принципиально важно — никаких причин для насилия помимо удовольствия у главных героев нет. Деньги и богатства их не интересуют. Как говорит главарь банды Алекс, это просто «старое доброе ультранасилие», намекая на то, что такова природа человека — так было и будет всегда. В результате очередного приключения Алекс (его блистательно играет Малкольм Макдауэлл) попадает в тюрьму, но ему предлагают выбраться из нее досрочно, став участником экспериментального лечения. Что из этого получилось, мы увидим.

Формально перед нами антиутопия, но сделана она без лишних спецэффектов. Будущее показано исключительно через социальное устройство и работу некоторых общественных институтов. Зато на уровне отдельных ячеек общества Кубрик дает волю фантазии. Отсюда китчевая мебель и дизайнерские интерьеры квартир и бара «Корова». Костюмы главных героев, впрочем, как это ни странно, взяты из жизни. Художница Милена Канонеро срисрвала их прямиком с городских улиц: в подобных тяжелых ботинках уже ходили все мелкие бандиты Лондона, скинхеды вовсю щеголяли в подтяжках, а котелки, страшно модные в 50-е тоже еще были в ходу, хотя и считались неким джентльменским ретро.

«Заводной апельсин» — редкий фильм, в котором насилие показано искусно, живописно, остроумно, да и просто красиво. И одно это уже провокация. Тем более дерзкая, что все ужасы на экране происходят под хиты Людвига ван Бетховена и мюзикла «Поющие под дождем». Этим контрастом Кубрик наглядно демонстрирует, что искусство никак не может быть соучастником творящихся преступлений и не несет за них никакой ответственности. Именно поэтому в один из самых жестоких эпизодов фильма на контрасте звучит легкая и веселая песня из «Поющих под дождем». Впрочем, использование классической и популярной музыки – один из фирменных приемов Кубрика.

Когда мы говорим о Кубрике, очень трудно как-то обобщить его карьеру и выделить один его главный фильм. Режиссер прославился в первую очередь тем, что успел поэкспериментировать в каждом жанре, методично изменяя их один за другим. Кубрик последовательно совершил революции в пеплуме («Спартак»), нуаре («Поцелуй убийцы»), научной фантастике («2001: Космическая одиссея»), политической сатире («Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу»), хоррорах («Сияние»), военном кино («Цельнометаллическая оболочка») — и так можно перечислить всю фильмографию режиссера. Без новаторства не обходилась ни одна его работа. Над каждым фильмом он трудился долго, контролируя весь съемочный процесс и не упуская ни одной мелочи. Кубрик-перфекционист не жалел дублей и снимал до тех пор, пока конечный результат не удовлетворял его полностью, не совпадал с тем, что было задумано им ранее. По меркам самого Кубрика, «Заводной апельсин» он сделал очень быстро: сами съемки заняли полгода (съемочная группа при этом работала без выходных), а постпродакшен занял еще 6 месяцев. В сумме фильм был готов за год.

Большинство картин Кубрика – экранизации. И как мы знаем, далеко не всегда авторы литературных первоисточников оставались довольны тем, как режиссер переносил их тексты на экран. Например, Стивен Кинг ненавидит «Сияние» Кубрика. В случае с «Заводным апельсином» можно сказать, что Кубрик привнес в книжный оригинал не так уж много своего, хотя Берджесс поначалу был совсем не рад, что режиссер взялся за его книгу. Возможно, потому что уже видел, что случилось ранее с «Лолитой» Набокова. И хотя конечный результат писателю очень понравился, он все-таки нашел возможность обидеться на Кубрика. Через несколько лет после выхода фильма Берджесс обвинил Кубрика в том, что из-за экранизации он превратился в автора одного романа.

И что же, стоит признать, что романы Берджесса как будто вышли из моды, а кино Кубрика и сегодня, спустя 50 лет, смотрится очень современно. Секрет прост: в «Заводном апельсине» можно увидеть одновременно непристойность и высокое искусство, критику нравов и тотальную безнравственность, считать его «левым» и «правым» высказыванием. Кубрик же говорил, что это «фильм-сновидение», и просил не судить картину с точки зрения морали — заявление на сегодняшний день крайне революционное.