«У меня все роли на выживание»: Интервью с Юлией Волковой из сериала «Калимба»

В подписке Okko доступны уже шесть эпизодов сериала «Калимба», в котором профессор психиатрии Виктор Мещерский запирает в одном оборудованном подвале преступников и пострадавших от них жертв. Юлия Волкова играет Татьяну, которая в подростковом возрасте стала жертвой насилия со стороны вожатого Нурлана. Спустя много лет они сталкиваются в одном помещении. Поговорили с актрисой о подготовке к роли, съемках «Калимбы» и гуманности подобных экспериментов.

— Как вы готовились к роли Татьяны и было ли в подготовке что-то необычное?

Юлия Волкова: Я готовилась. Во-первых, я учила текст заранее. Я попросила весь сценарий заранее. У меня был консультант-психиатр, настоящий психиатр, которая сверилась по всем тонким моментам, как происходит отказ от феназепама (Татьяна работает волонтером поисково-спасательного отряда и принимает таблетки, чтобы уснуть. — Прим. ред.), с какой скоростью, что происходит, когда человек начинает даже в качестве снотворного его применять, как это влияет на психику, как влияет на поведение, поведенческие особенности. Мы чуть-чуть готовились, буквально несколько сессий было.

— Как часто вообще вы прибегаете к помощи экспертов в других областях при подготовке к роли?

Юлия Волкова: У меня все роли на выживание. Такое ощущение, что я походник с детских лет. Выживание в лесу, в тайге. Суть актерской профессии заключается прежде всего в наблюдении. И ты всё время наблюдаешь за людьми, всё время подсматриваешь. Если писатель это фиксирует, то актер — как обезьяна. Вообще психология как хобби мне очень интересна, потому что, не зная психотип, ты не сыграешь ни одну роль. Странно играть что-то, не зная предмета. Для меня очень важно знать предмет. Что это такое, как играть зависимого или созависимого человека. А так как область зависимости от веществ мне неведома, мне было очень интересно, что происходит, когда человек резко отказывается от приема того же феназепама, почему его пьют, как происходит процесс засыпания. Мой персонаж Татьяна, она не спит ночами, а ищет людей, она же волонтер. Я так понимаю, что, как правило, у нее есть дневной сон. Кажется, она не обращалась к психологам, или обращалась, но ей так ничего и не помогло, что привело ее в этот эксперимент.

— Скажите, насколько Татьяна как персонаж вам близка? Много ли у вас с ней каких-то пересечений в плане характера?

Юлия Волкова: Я знаю, что у меня есть отрицательное природное актерское обаяние. Может быть, достаточно сильная энергетика. Татьяна очень агрессивна. Я бы сказала, что в монтаже это подчеркнули. Это последствия употребления феназепама. Человек теряет самоконтроль, он начинает злиться и проявлять агрессию. Плюс ее работа достаточно жесткая. Общее у нас в том, что я тоже спасаю людей. Помогаю, спасаю. Я так или иначе работаю в этом направлении. Это помощь скорее тогда, когда меня просят. У Татьяны уже другая грань. У нее уже профдеформация, когда человек не живет своей жизнью, а живет жизнями других, и ему кажется, что его жизнь таким образом наполнена. Синдром жертвы у нее, безусловно, есть, он так себя проявил. Ей казалось, наверное, что, помогая другим людям, она таким образом проживает и свою боль, но она ошибается. Есть такая форма терапии, когда тебя заставляют встретиться лицом к лицу со своей проблемой, но штука в том, что до этой проблемы еще в твоем подсознании надо докопаться. Есть такие психотерапевты. И в Москве, я знаю, есть такие школы. Привет сериалу «Триггер». Это достаточно жесткая терапия, ты должен здесь и сейчас решить свои проблемы. Это, пожалуй, единственное, что есть у нас общее, но я не жертва.

— Насколько вообще, на ваш взгляд, гуманны подобные эксперименты?

Юлия Волкова: Они негуманны абсолютно. Я считаю, что это слишком жесткие манипуляции, которые нужны были профессору для ему одному известных целей. Жесткие, как любой эксперимент под названием «Дом-2» или «Фабрика звезд». Так как я была на «Фабрике звезд» в 18-летнем возрасте, я могу сказать, что, когда ты ходишь под камерами и тобой руководит условный кукловод, режиссеры, сценаристы, — это серьезное испытание для психики. Слава богу, меня не вынесло в шоу-бизнес, а вовремя вынесло в ГИТИС. Получилось всё более чем хорошо. Но я помню прекрасно, как мне не хватало родителей, как мне было очень одиноко. Это при том, что у нас была вода, у нас была хорошая еда, развлечения. Но когда ты сталкиваешься с людьми в замкнутом пространстве и максимум, что ты можешь сделать, — это уйти в комнату поплакать, чего от тебя как раз сильно и ждали, либо на свою кровать, укрывшись одеялом… Из тебя всё время пытаются вытащить эмоции. Здесь всё гораздо жестче. Здесь есть человек, который тебя изнасиловал в юном возрасте. И ты видишься с ним, ты с ним садишься за один стол. Обстоятельства, которые мне приходилось играть, — это ух как интересно, честно вам скажу. Я помню, как в 18 лет мне было с кем-то неприятно находиться на «Фабрике звезд», но это из разряда просто неприятно. Ты всё время ощущаешь, что ты как марионетка, чувствуешь тревогу и страх.

— То есть вы не можете представить, что согласились бы на что-то близкое к этому эксперименту в реальности?

Юлия Волкова: Наверное, согласилась бы. Если бы это был какой-то условный «Последний герой», то из-за денег. Если бы это был эксперимент, как в «Калимбе», я бы десять раз проверила, где выход и есть ли он. Вообще любые двери, которые закрываются на множество замков, не вызывают у меня доверия. Закон самосохранения. Нам же очень любопытно, а что там могло бы быть. Эти испытания подобны прыжкам с парашюта. В них есть определенный азарт. Если гипотетически представить ситуацию, что я встретилась с каким-нибудь режиссером, который пытался в молодости меня соблазнить, и мы с ним сидим в запертой комнате, — не знаю, мы бы, наверное, поболтали. Может быть, и согласилась бы. Знаете, что еще схожего у меня с Татьяной? Я реактивная, я очень быстрая. Я как раз сейчас с помощью психотерапии, медитаций, практик осознанности стремлюсь всей душой к заземлению. Для меня очень важна эмоциональная стабильность.

Когда «Калимба» закончилась, у меня через два дня уже был новый проект. И я могу точно сказать, что два дня до нового проекта я ни с кем не общалась, просто лежала и не брала в руки телефон. Мне было так тяжело эмоционально, потому что ты каждый день выбрасываешь адреналин, и в какой-то момент ты просто ложишься на кровать, а у тебя нет сил, потому что ты всё время в этом невротическом состоянии.

— А как вообще проходили съемки и насколько было легко работать на площадке с учетом довольно тяжелого материала с точки зрения психологии?

Юлия Волкова: У нас все персонажи — приятные люди. Мы с Джалом вообще друганы. Поедем друг к другу в гости. Он сейчас приезжал на съемки, останавливался у меня. Он такой мягкий человек вообще, очень человечный. Он кажется таким грозным. Когда нам прислали характер-постеры, где я, а потом он маленький, или он большой, а я маленькая, мы просто ржали. Во-первых, мы снимали от начала до конца в хронологическом порядке, что давало возможность погрузиться в объем. Во-вторых, мы же снимали и на обычные камеры, и на камеры видеонаблюдения. В какой-то момент мы поняли, что наша хлопушка бегает от камеры к камере. Было очень интересно за ней наблюдать. Потом еще Алёна Михайлова стала снимать это всё. А еще нас всех по несколько часов гримировали, а потом несколько часов снимали грим.

Фёдор Сергеевич (Бондарчук — Прим. ред.) ходил с большой музыкальной колонкой, между дублями заряжал нас эмоциями, энергией. Он очень прост в общении, очень клевый современный молодой чувак, по моему ощущению. А мы между собой все знакомы были так или иначе. Алёнка снималась с Петей (Скворцовым — Прим. ред.), я играла в одном спектакле с Серёжей Горошко. Мы все знакомы.

Несмотря на то, какой материал, это всё равно был легкий и приятный опыт. Даже в самые сложные моменты у нас была невероятная поддержка. Она ощущалась. Сложные сцены были, когда снимали драки, когда мы рубили туннель, потому что пыль, грязь. Мы тогда были похожи на шахтеров. Проделанная в павильоне работа художников — это просто вау. У Нурбека (Эгена, режиссера сериала — Прим. ред.) такой порядок на съемочной площадке, что мы занимались только ролями, только профессией. Мы были защищены по всем фронтам. Мы как на работу туда в шахту заходили, отмывались вечером и снова туда, но это был чистый кайф.

— Был ли кто-то из персонажей, кто был вам близок, кому вы сопереживали? Чья история вам кажется наиболее трогательной или трагичной?

Юлия Волкова: Для меня, конечно, это Катя, персонаж Алёны Михайловой. Так как мы еще с Михайловой дружим, она мне уже как сестра. Мне очень интересен этот персонаж. Она только в начале кажется простой и понятной. Мне всегда было жутко жаль Катю. Мне кажется, это самый трогательный и нежный персонаж. Каждая роль в сериале — перевертыш. Еще меня поразил своей игрой Дмитрий Воробьёв, наш дед на коляске. Мы у него учились, конечно. Он какие-то вещи абсолютно ювелирно умеет делать, очень крутой артист. У нас не было никакого соперничества, у нас была очень сплоченная команда.

— В каком жанре вам легче, приятнее работать? Или всё упирается в качество сценария или в партнеров?

Юлия Волкова: Всё в совокупности. Я вообще по образованию эстрадная артистка. Я клоунесса, пою, танцую, мюзиклы… Но так складывается, что в кино у меня чаще роли в триллерах и детективах. Какие-то мои большие знаковые роли. Хотя у меня есть и комедийные главные роли. Продюсеры «Калимбы» мне сказали: «Волкова, ну, конечно, психологический триллер — это твое». Но чем страшнее, тем интересней. В комедии легко, ты приходишь просто подурачиться и посмеяться. Здесь у тебя есть возможность для какого-то большего роста. Так мне говорят продюсеры. Вообще мне всё равно, конечно, качество сценария важно. Чем интереснее, чем сложнее и запутаннее, тем лучше. А если есть хорошие партнеры — это вообще благо, потому что роль выстраивается не у тебя с самой собой, а у тебя через партнеров. Хороших артистов учат так: твой успех зависит от того, насколько ты будешь в партнере. Успех твоей роли. Это касается и театра, и кино. В кино чуть по-другому: камера, свет, типаж. Можно и без всех тебя снять, условно говоря.

— Какая у вас на сегодняшний день любимая роль в карьере?

Юлия Волкова: «Калимба», Татьяна. Говорю без лукавства. Я первый раз себя не узнала на экране. Я не могу это объяснить, это совокупность факторов: монтаж, оператор, режиссер, костюм, грим. Мне непривычно было. Я себя уже знаю на экране за 50 картин плюс-минус, мне очень непривычно было. Поэтому пока что это роль Татьяны.

— Есть ли какие-то роли, о которых мечтаете?

Юлия Волкова: Я бы хотела сыграть маму особенного ребенка. Женщину, которая находится в каких-то очень сжатых жизнью обстоятельствах и у которой есть особенный ребенок. Таких нет героинь. Я бы сыграла мать сложной судьбы. Наверное, могу сказать, что сыграла бы Медею. Современную Медею. Я бы хотела сыграть современную леди Макбет Мценского уезда. А еще я много тренируюсь, плаваю, я бы сыграла какую-нибудь пловчиху.

— А с кем из режиссеров хотели бы поработать?

Юлия Волкова: С Ваней Сосниным. Я понимаю, что это абсолютно мой режиссер. Он очень крут. Я хотела с Никитой Власовым поработать, но мы уже работаем. А с Ваней очень бы хотела поработать.

— Как вы справляетесь со стрессом и напряжением на работе, как отдыхаете?

Юлия Волкова: Я не загружаюсь. Спорт, отсутствие алкоголя, сон. Я меняю картинку вокруг. Это очень помогает. У меня есть еще бассейн и психотерапия, конечно. Эмоциональная гигиена тоже очень важна.

— А находите ли время на фильмы, сериалы? Может быть, что-то из последнего впечатлило?

Юлия Волкова: Конечно. Я всё время что-то смотрю. А где я учусь, по-вашему? Последнее, что меня впечатлило, — фильм «Фрагменты женщины» Корнела Мундруцо. Мы с ним знакомы. Он даже планировал приезжать в Москву и что-то снимать. Мы когда-то познакомились на фестивале в Перми. Я тогда уже смотрела его авторские фильмы. Я посмотрела «Фрагменты женщины», потому что я знала, что это их личная с женой история, что там есть 30-минутная сцена, снятая одним кадром. Я еще буду пересматривать. Ванесса Кирби играет так круто. Мне как раз интересны все эти психиатрические, психотерапевтические моменты. Еще мой фаворит — «Все страхи Бо». Это вообще волшебная феерия. А из отечественного кино в последнее время меня впечатлил «Пришелец» Вани Соснина. Очень круто. Как хорошо, что в нашем российском кино что-то начало двигаться. Ванька еще рассказал, что они всё снимали по зернышку, по ниточке. Я понимаю, как круто, когда люди делают всё с любовью. Мне понравился фильм «Ненормальный». Есть продюсерские нюансы, но там блестящий актерский состав. Мне очень понравился фильм «Свет». У меня было ощущение, что я вместе со своей матерью смотрю этот фильм, со мной был друг-мужчина, он ничего не понял. Я говорю, что это не мужское кино. Но там в каждой секунде есть столько узнаваемости и рассказов из детства про мамину подругу. Это невероятно тонкое кино. Я обрыдалась.

Я жду «Жвачку» Саши Цоя, у меня там хорошая большая роль. Я жду сериал «Тайга» Александра Касаткина. Там есть определенные противоречия, но это очень клево снято. Мой любимый сериал последнего времени — «Дэдлок». Это так круто. Это и клевое драмеди, и детектив, черная комедия с двумя тетками. Берите, пересматривайте, воруйте — и будет вам счастье. Хочу еще посмотреть «Надо снимать фильмы о любви» Романа Михайлова.

— Самый простой вопрос: почему «Калимба» понравится зрителям?

Юлия Волкова: Потому что это триллер, потому что это детектив и потому что это захватывающие эмоции. Ты сидишь дома, а тут такой конгломерат чувств, и никуда ходить не надо.