«Свой среди чужих, чужой среди своих»: Как создавали советский истерн и почему он актуален даже спустя 50 лет

Знаменитому советскому истерну «Свой среди чужих, чужой среди своих» исполняется 50 лет. Фильм стал дебютной работой Никиты Михалкова и запустил карьеру начинающего режиссера. К юбилею классики вспоминаем, как снимали картину, с какими трудностями сталкивались при создании и чем удивляет, казалось бы, заезженный сюжет про гражданскую войну.

Смелая дебютная работа по реальным событиям

Весна 1970-го. Молодой режиссер Никита Михалков и сценарист Эдуард Володарский натыкаются на короткую заметку в газете «Комсомольская правда». В ней рассказывают про ограбление поезда с золотом: большевики обокрали буржуев и отправили ценный груз из Сибири в Москву, но по пути на локомотив напали белые. Стороны отбирали добычу друг у друга, пока в итоге посылка не вернулась в руки красным. Михалков и Володарский не спешили писать большой сценарий. Сначала они придумали повесть «Красное золото» — ее текст почти полностью совпадает с сюжетом фильма. Только после этого авторы решили перенести историю в кино.

Картину хотели назвать «Полмиллиона золотом, вплавь, пешком и волоком». Уже здесь прослеживается влияние спагетти-вестернов Серджио Леоне вроде «Хороший, плохой, злой» и «За пригоршню долларов», в любви к которым неоднократно признавался Михалков. Но амбициозную задачу перенести западный жанр в советские реалии пришлось отложить на неопределенный срок. Режиссера забрали в армию, и он на два года уехал на Дальний Восток. Под вопросом оказался не только проект, но и личная жизнь самого постановщика: вернувшись, он понял, что потерял все связи с возлюбленной Татьяной Соловьёвой, поэтому искал ее по Москве, не имея на руках ни адреса, ни телефона. Михалков отыщет девушку, снимет ее в дебюте и сделает ей предложение прямо во время производственного процесса.

К съемкам первого фильма Михалков подключил старых коллег и друзей — и не прогадал. С художником Александром Адабашьяном и оператором Павлом Лебешевым они давно были в хороших отношениях. А с Александром Кайдановским, Юрием Богатырёвым и Александром Пороховщиковым режиссер работал над своим дипломным проектом «Спокойный день в конце войны». Огромное количество единомышленников в съемочной группе обеспечило Михалкову поддержку: начинающий режиссер, которому откровенно не хватало опыта, во многих вопросах полагался на свою команду. Кажется, в том числе отсюда появилась одна из ключевых тем фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих» — это не просто кино о масштабных исторических изменениях, но и драма про крепкую дружбу.

Павильоны «Мосфильма», Чечня и Баку

11 июля 1973 года начались съемки фильма. Интерьерные сцены снимали в павильонах «Мосфильма», а вот все натурные эпизоды переехали на юг России. Изначально Михалков хотел снимать в Сибири, но из-за погодных и бюджетных условий выбрал Чечню в качестве главной локации. На решение повлиял и друг отца Сергея Михалкова, танцор Махмуд Эсамбаев: он сказал, что в регионе 360 дней в году светит солнце, а значит, команду встретят лучшие погодные условия. Это решение определило эстетику картины: вместо холодных безжизненных степей — широкие поля, зеленые деревья и красочные пейзажи. Пускай русский вестерн потерял в самобытности, зато использовал уж очень похожие на Дикий Запад локации.

На площадке происходило много курьезов, но Михалков успешно прошел испытание чеченским менталитетом. Местные жители, снимавшиеся в фильме, наотрез отказывались играть ограбленных пассажиров поезда. Режиссер рассказывает об этом так: «Чеченцы все из первых [пассажиров] ушли в разбойники. Сказали: „Меня грабить? Вы что?“ Для них это было оскорбительно». Удивило постановщика и отношение чеченцев к огнестрельному оружию: «Отчаянные ребята. Приходят спрашивают: „Оружие вы будете давать или нам свое принести?“»

А вот художник-постановщик Александр Адабашьян не смог найти общий язык с местными: «Я и еще двое членов съемочной группы столкнулись со слегка подвыпившей компанией. Ничем хорошим эта встреча не закончилась. У них закон один на один не драться, они идут на конфликт, только когда их много. Ну и поколотили нас сильно». Каскадерам чеченцы тоже подарили неприятную историю. Пока профессионалы кропотливо обсуждали, как и с какой скоростью прыгать в вагон в сцене с поездом, пышноусый местный парень молча вскочил, оседлал лошадь, запрыгнул в уходящий локомотив, так же ловко выпрыгнул и вернулся с ехидной улыбкой на лице. По словам Михалкова, координаторы трюков были опустошены.

На коммуникации с местными сложности и приключения не закончились. Особенно тяжело дались съемки в воде. Сцена, где герои Райкина и Богатырёва падают со скалы в горную речку, могла обернуться трагически. Течение было настолько быстрым, что актеры едва выбрались на берег. А в эпизоде с переправой на хлипком плоту создателям снова пришлось прибегать к помощи чеченцев. В отличие от приехавших артистов, которым тяжело давались эти съемки, опытные местные быстро оседлали волну. Эта натуралистичность тоже сделала фильм более ярким: самые безбашенные и опасные трюки здесь выполняют вживую — из-за этого экшен выглядит приземленно.

Один из главных подвигов совершил Юрий Богатырёв. Он не просто самостоятельно выполнял трюки без страховки, но и сидел на диете из капустных котлет, чтобы сбросить вес для роли. У актера было только одно табу: он не мог драться. Михалков заметил, что крепко сложенный мужчина даже не знает, как правильно сжимать кулак. Богатырёва пришлось не только учить наносить удары, но и уговаривать его бить своих товарищей. Настолько ему было чуждо любое насилие.

В начале ноября 1973 года в Чечне внезапно испортилась погода и выпал обильный снег. Снимать в таких условиях стало невозможно, и натуру доснимали в окрестностях Баку. Там же пересняли эпизод с поездом: пленка испортилась, и Михалкову пришлось воссоздавать эпизод (к слову, этим объясняется и постоянная чехарда цветных кадров с черно-белыми — у режиссера было много технических ограничений). Таким образом, фильм разворачивается в трех разных локациях: Москве, Чечне и Азербайджане.

Теплый прием и легендарная судьба

Фильм не стал хитом проката и занял только 22-е место по посещаемости. При этом картину оценивали положительно. Киновед Александр Шпагин рассказывает: «Во ВГИКе никто ничего от Михалкова не ждал. Говорили: „Да это актер, это мажор, что он там может снять“. И вдруг такое! На манеру Кончаловского [брата Михалкова] совсем не похоже, это явно свой собственный язык, все выходили из кинозалов абсолютно потрясенными». Оценил фильм и режиссер Георгий Данелия, он отстаивал самобытность Михалкова: «Гайдая тоже обвиняли в том, что он использует приемы из немого американского кино. Однако у других эти приемы не получались».

Кинокритик Александр Свободин, в свою очередь, заявил, что фильм поставлен откровенно, весело, озорно: «Вначале моя зрительская память, точно арифмометр, начала отсчитывать цитаты. Это из Бергмана, это из Кубрика, это из „Диллинджера“, <…> это воспоминание (воспоминание!) о Феллини, эти типажи из Бертолуччи…» К группе тех, кто оценил дебют, присоединились и многие другие журналисты. Признание Михалкова и его первой картины в рамках истории кино стало вопросом времени.

Спустя годы стало очевидно, что «Свой среди чужих, чужой среди своих» — уникальный фильм, а не вторичное жанровое кино. С одной стороны, это действительно классический вестерн с перестрелками, погонями, драками, трюками и авантюрным сюжетом про поиски золота. Авторы заимствуют главные штампы и приемы из классики Серджио Леоне и Джона Форда, что подтверждает и сам Михалков: «Конечно, некий налет вестернизации был, зачем отрицать». К тому же фильм легко ошибочно отнести к революционной пропаганде: здесь есть бравые красные, которые спасают людей от голода, и бандиты с белыми, которые пытаются прикарманить себе деньги. А лейтмотивом идут размышления о судьбе России.

Однако фильм не является ни тем, ни другим. Классические вестерн-каноны Михалков разбавляет историческим колоритом: это не просто кино об ограблении, но и остросюжетный детектив в декорациях братской войны. Предателем может оказаться любой, а в сюжете то и дело появляются новые интриги с контрагентами. При этом Михалкову откровенно неинтересно рассказывать про борьбу за советские идеалы: «Я снимал фильм не про белых и красных и не прославлял большевизм как таковой. Моя картина о дружбе, о людях, которые имеют каждый свою правду».

В «Свой среди чужих, чужой среди своих» мало по-настоящему отрицательных персонажей. Что Лемке в исполнении Кайдановского, что Шилов со стоической мимикой Богатырёва, что, наконец, атаман с михалковской улыбкой — все они носители определенных ценностей и взглядов на мир. Да, по итогу самым добросовестным и честным героем оказывается представитель красных: он не убивает врагов, даже когда ему выдается шанс, и готов нести неприятеля на собственной спине, ведь даже во время братоубийственной войны человек должен оставаться человеком. Даже спустя 50 лет фильм напоминает зрителю: неважно, на чьей ты стороне, — важно, есть ли у тебя сердце.