Страна чудес и диких условий: Почему сериал «Пенелопа» не впечатляет

На Netflix вышла «Пенелопа», новый мини-сериал о девушке, бегущей в вашингтонские леса от городской жизни и родителей. Разбираемся, почему всё обаяние этой истории выветривается в первых же сериях.

Пенелопа (Меган Скотт) — меланхоличная 16-летняя девочка, влекомая зовом дикой природы. Неспроста в разгар вечеринки ей видится волк, возникающий в неоновом калейдоскопе меж танцующих силуэтов, — местный аналог белого кролика. Это поворотное событие толкает девочку к радикальному воплощению мечты об отшельничестве. Пенелопа закупает походное снаряжение на 500 долларов, надиктовывает в телефон сбивчивый и высокопарный прощальный монолог для родителей («Я бегу, потому что меня позвали»), прыгает в товарняк, а затем проскальзывает в райские кущи Вашингтонского национального парка. Заповеди подростковой романтики всё те же: главный волшебный учебник — пособие по выживанию; самый профессиональный терапевт — пушистая от мха секвойя; лучшие наставники да любовники (как на подбор) — встречные эскаписты-походники.

Писать рецензию на «Пенелопу» непросто: всё равно что бранить раздражающего ребенка или обозревать влоги на YouTube. Первое — абсурдно и низко, второе — несуразно. Однако именно на сплав этих сущностей похоже новое детище Netflix, сериал Мел Эслин и Марка Дюпласса. Эслин и Дюпласс — дуэт с обширной, но мало кому известной историей, зато уважаемый в мамблкор-среде. Из-под их пера при минимуме финансовых вложений вышли «Кафе „Голубая сойка“», «Биосфера», «Паддлтон» и документальный фильм про Тони Хоука. Кроме того, пара известна по дилогии «Ублюдок» — нетривиальному сплаву мокьюментари-хоррора и патологической комедии, который стал сценарным и актерским бенифисом Дюпласса (в продюсерское кресло Эслин села только во второй части). И вот эти далеко не последние в профессии люди написали и спродюсировали крохотный сериал о самых попсовых, по-плохому беззубых и просто глупых концепциях подросткового становления на просторах лесного пространства. Одним словом, кажется, воспользовались подвернувшейся халтуркой от медиагиганта.

Первые три серии идут по списку походного to-do-листа: Пенелопа затаривается снаряжением, Пенелопа учится разводить костер и ставить палатку, добывать и готовить еду, а также взаимодействовать с дикими животными, в частности с медвежонком. Следить за этим смертельно скучно. Действия из бессловесных видеоинструкций о жизни в лесу, популярных в «Тиктоке», — вот костяк пусть коротких, но все-таки целых серий. И постоянные вскрики героини, радостные или разочарованные, к простой сути этих событий ничего не добавляют. Хотели показать простое счастье близости к земле, погружая зрителей в медитативную пучину Страны чудес зеленого цвета, но получилась банальная тягомотина, построенная на очевидных и снисходительно показанных реакциях подростка. Вся аккуратность и нежность, с которой камера взирает на пейзажи или крупно взятое лицо Пенелопы, отмеченное клишированной непосредственностью, — отвлекающий маневр, призванный затуманить критический взгляд на логические (да и технические) ошибки.

Вслед за прикормленным медвежонком «внезапно» появляется разъяренная медведица, Пенелопа сталкивается с ней буквально лицом к лицу, и серия на этом обрывается. Следующая начинается с того, как невредимая девочка выбирается из слегка потрепанной палатки и испуганно осматривает хаос, который навел в ее лагере дикий зверь, а затем, видимо, удалился с чувством выполненного долга. Ну, допустим. Затем Пенелопа встречает пожилую женщину, «верующую в деревья» (Криша Фэйрчайлд, звезда «Криши» Трея Эдварда Шульца). Та живет на дереве, чтобы работники местного лесничества его не спилили, и верит в действительно поэтичную и красивую концепцию корневого коллективного разума. Девочка забирается к ней наверх, но внезапно в небе появляется вертолет, а на земле — мужчины с бензопилами. Женщина кричит Пенелопе, что бояться не надо: пока они с ней на дереве, никто не посмеет его пилить. Начинается какофония монтажных склеек, пилы вгрызаются в кору… а стражница леса уже внизу, в то время как Пенелопа, если судить по монтажной логике, всё еще сидит на деревянной платформе.

Впрочем, через долю секунды на землю телепортируется и она. Вот два примера обескураживающей несуразицы, которые существуют в сериале не как ляпы, а как намеренно вплетенные в событийный узор элементы. Хотя назвать всё это узором — значит прибегнуть к комплементарному преувеличению. Для столь крохотного сериала такие оплошности непростительны. А когда внезапно та же самая Пенелопа, которая не могла разобраться с устройством палатки, уверенно сколачивает себе из палок и мха красивую избушку — тут уж остается домысливать: то ли это никак не обозначенные в сериале эманации магических секвой, наделившие неумеху инженерным знанием на уровне лесных строителей с YouTube-канала Primitive Technology, то ли внезапно явившая себя профнепригодность дуэта сценаристов.

Разбор последующих событий и финальной сцены можно опустить — «Пенелопа» держит соответствующую марку до конца. А что еще остается? Может быть, сыпать нейросетевыми штампами? Например, «это сериал о том, как еще не развращенный современными технологиями разум стремится в лоно природы», или «о том, как душа требует поисков того, что не может сформулировать мозг», или «о природной красоте, переданной невинными глазами подростка». Опять же, допустим, всё так и есть. Однако ни одна из перечисленных сентенций не перебивает поверхностного фетишизма, в который скатывается «Пенелопа», сделав первый же шаг, — вот она, единственная настоящая здесь кроличья нора.