Случайности неслучайны: Как Рюсукэ Хамагути стал главным современным японским режиссером

В отечественном прокате всё еще можно посмотреть «Зло не существует» — драму Рюсукэ Хамагути с прошлогоднего Венецианского фестиваля. Ученик Киёси Куросавы, фанат Джона Кассаветиса и Андрея Тарковского, номинант на «Оскар», почитатель Чехова с Достоевским — всё это японский автор. Рассказываем, откуда возник Хамагути и как и почему именно он стал главным современным японским режиссером.

Мастерская стиля

По всему миру о Рюсукэ Хамагути заговорили после колоссального успеха на «Оскаре» 2022 года, где «Сядь за руль моей машины» был представлен в четырех номинациях. Тонкое высказывание о близости, потере, чувстве вины и втором шансе отметили статуэткой за лучший фильм на иностранном языке, и это первый японский «Оскар» за 14 лет. Но соотечественникам его имя было знакомо, Хамагути знали как талантливого ученика Киёси Куросавы — одного из главных режиссеров жанра J-horror. С мастером их объединяет любовь к одним и тем же кинематографистам: Андрею Тарковскому, Джону Кассаветису и Аббасу Киростами. В таких разных режиссерах оба видят близкий им созерцательный подход к кино: запечатление остановленного времени на экране, позволяющее еще острее ощутить его течение при просмотре.

А вот подход к сюжетам Хамагути с учителем не разделяет и сам называет его мастером жанрового кино. Сам он хотел бы поработать в жанре, но боится как отличник не справиться со строгими формулами. Куросава (не имеет никакого отношения к Акире) начинал как автор боевиков о якудза категории В, а позже переквалифицировался в режиссера экзистенциального хоррора, впитавшего в себя черты J-horror: одиночество в эпоху технологий, зло, распространяющееся как вирус, упадок института семьи, всеобщая разобщенность и потерянность. Долгие планы безлюдной пустой индустриальной Японии у Куросавы обнажали сверхъестественную, пугающую природу бытия. У Хамагути же подобные приемы, наверняка подсмотренные у мастера (многие ошибочно видят в них влияние Ясудзиро Одзу), по-антониониевски констатируют невозможность узнать родную душу и трагедию отчужденности даже самых любимых людей.

Результатом занятий с Куросавой в 2008 году стал дипломный полнометражный фильм Хамагути (второй после ремейка «Соляриса» Тарковского) «Страсть» — довольно запутанная и немного надуманная история взаимоотношений шести друзей. Одно объявление о помолвке запускает череду признаний, воспоминаний, надежд и всплесков подавленных желаний. Бывшие друзья образуют странный любовный шестиугольник. Трогательный, но неровный дебют описывает круг интересов 30-летнего автора: исследование близости, предательства, компромисса и желания, экзистенциализм, бесстрастная камера. Здесь же: чрезвычайно долгие планы, растянутое экранное время, претенциозность, провалы в ритме.

Час, растянувшийся на целых пять

После «Страсти» Хамагути работал в соавторстве с Ко Сакаи и снял документальный фильм о выживших в землетрясении и цунами в Токио 2011 года. Параллельно он снимал и игровое кино, но первым прорывом стал «Счастливый час» — триумфатор фестиваля в Локарно 2015 года.

В 2013 году Хамагути организовал мастер-классы по импровизационному актерскому мастерству в Кобе. В ученики набрал 17 человек без опыта в сценических искусствах. «Счастливый час» стал результатом этих занятий: все 17 учеников приняли участие в съемках, а сюжет сформировался из разговоров и обсуждений, которые режиссер вел со студентами. Так вышло, что в классе оказались четыре женщины примерно одного возраста, благодаря которым Хамагути погрузился в проблемы 30-летних японок, узнал, чего они боятся, о чём мечтают. С тех пор главными героинями его фильмов часто становились именно женщины.

По сюжету четыре подруги встречаются за кофе, с виду все они счастливы. Девушки делятся новостями, и оказывается, что одна из них разводится с мужем. Одно то, что такая возможность всегда существовала, производит на подруг невероятный эффект. Каждая начинает подвергать сомнению свои отношения с миром и близкими. Несмотря на то, что картина длится 5 часов, она была восторженно принята на швейцарском фестивале. Четырех дебютанток — Сатиэ Танаку, Хадзуки Кикути, Маико Михару и Риру Кавамуру — признали лучшими актрисами киносмотра, а сценарий, написанный Хамагути в соавторстве со студентами, получил особое упоминание жюри.

Призраки прошлого

Следующий полнометражный фильм Хамагути — «Асако 1 и 2», экранизация одноименного романа Томоки Сибасаки. Литературоцентричность всегда была характерной чертой творчества японского режиссера. В «Асако 1 и 2» Хамагути продолжает исследовать темы узнавания и близости, ожидания и разочарования, самообмана и травмы. 21-летняя Асако (Эрика Карата) влюбляется в парня по имени Баку (Масахиро Хигасидэ), но тот исчезает, хоть и обещает, несмотря ни на что, всегда возвращаться к ней. Спустя два года девушка встречает Рёхэя, который как две капли воды похож на Баку, но, конечно, совсем другой. Не в силах устоять перед таким необычным сходством, Асако вступает с ним в отношения, но в тот момент, когда Рёхэй делает девушке предложение, возвращается Баку — и Асако оказывается перед невозможным выбором. Двойники Баку и Рёхэй воплощают идею повторения прошлого опыта, на которое по своей природе обречен человек. Для Асако нежелание двигаться вперед, очарование несуществующим, выдуманным образом приводит к роковым последствиям. Трогательная мелодрама, напоенная чисто японским трагизмом, участвовала в основном конкурсе Канн.

Уже в «Асако 1 и 2» возникает Чехов. В одном эпизоде герои вступают в жаркий спор о телеспектакле по «Трем сестрам». Сам режиссер признается, что русский драматург привлекает его не только пластической доступностью для экранизации (актеры подсознательно телесно реагируют на текст Чехова) и вечной актуальностью поднимаемых вопросов, но и фаталистской философией. «Жизнь — это долгое расставание со всем, что любишь, жизнь — это непреднамеренный суицид», — подытоживает Хамагути. Именно Чехов принесет постановщику международный успех и главную кинопремию мира, но в 2022-м.

Но сначала была случайность

Хотя первый полнометражный фильм Хамагути завершил только в 2008 году, начал снимать он еще в студенческие годы, а смотреть кино — с 10 лет. В Токийском университете Рюсукэ посещал дополнительные занятия по кинематографу — там начал снимать на 8-мм пленку, затем перешел на цифру. Хамагути снимал студенческое кино с друзьями и постепенно увлекся процессом. После бакалавриата пошел в магистратуру в Токийский университет искусств, а получив диплом, обратился к полному метру, но любовь к короткой форме не утратил.

Склонный к теоретизированию и философствованию, Хамагути считает короткий метр прекрасным полем для экспериментов и часто с его помощью осторожно пробует приемы перед тем, как взяться за крупный проект, или отрабатывает то, что, по его мнению, не удалось или можно было сделать по-другому в полном метре. Так, например, после «Счастливого часа» появилась короткометражная работа «До рая еще далеко». А следующий эксперимент Хамагути с коротким метром (пусть и с оговорками) удостоился Гран-при Берлинале.

«Случайность и догадка» (2021) — три новеллы, объединенные одной темой, вынесенной в название. В первой две подруги обсуждают нового возлюбленного одной из них, но вторая узнает в описании своего бывшего, которому изменила, затем бросив. Во второй замужняя студентка соглашается помочь любовнику (его отчислили) отомстить вредному профессору. Она должна соблазнить преподавателя и записать домогательства на диктофон, но случайность диктует свои правила. Третья рассказывает о встрече двух женщин средних лет — когда-то они учились в одной школе, или нет?

Случайность в руках Хамагути становится универсальным инструментом обнажения истины. В первом случае она с бестактной честностью показывает, почему не все люди могут быть друг с другом. Во втором превращается в орудие кармической справедливости. А в третьем приносит удовлетворение и проработку старых травм. Случайность для Хамагути — не элемент дидактики и нравоучения, которым ее частенько подчиняют, а неотъемлемая часть жизни. Как сущее состоит из атомов, так и бытие соткано из случайностей.

Диалоги за рулем

В том же продуктивном для Хамагути 2021-м выходит фильм «Сядь за руль моей машины», мгновенно заслуживший признание у зрителей и критиков по всему миру благодаря новой невиданной доселе интонации — чеховской сладко-печальной меланхолии. По сюжету, основанному на одноименном коротком рассказе Харуки Мураками из сборника «Мужчины без женщин», театральный режиссер Юсукэ (Хидэтоси Нисидзима) приезжает в Хиросиму, чтобы поставить спектакль по «Дяде Ване». В качестве водителя ему назначают девушку Мисаки (Токо Миура). Постепенно Юсукэ и Мисаки начинают сближаться, ведь их объединяет потеря близкого человека. Главные герои получают шанс освободиться от тягот прошлого в экстерьерах города-символа национальной травмы.

Минималистичная операторская работа заставляет сфокусироваться на сложной нарративной структуре, которую можно разделить на три повествовательных пласта: взаимоотношения Юсукэ и его умершей жены, сценаристки Ото, работа над постановкой спектакля и сближение Юсукэ и Мисаки.

Хамагути и здесь вспоминает опыт актерских классов Кобе, раскрывая собственный режиссерский метод: механическое проговаривание текста и ставка на актерскую пластику. Он вводит довольно формалистский прием, заставляя артистов искать на сцене общий язык, при этом разговаривая буквально на разных. Юсукэ набирает для постановки актеров разных национальностей, все герои пьесы при этом говорят на родном языке: английском, японском, корейском, кантонском и даже языке жестов. Но Чехов как ни странно не утрачивает своего смысла — катарсис переживут не только зрители, но и исполнители ролей. С течением сюжета философия «Дяди Вани» всё больше вписывается в структуру взаимодействия всех главных героев с миром. Жизнь начинает всё больше отражать искусство.

Еще один герой и неизменный участник событий — красный Saab 900. В машине Юсукэ репетирует сценарии с женой, там же слушает откровения ее любовника и историю жизни Мисаки, она же едва не убивает его в случайной аварии. Так как фильм во многом построен на диалогах и тексте, для создания ритма и динамики особенно важные разговоры Хамагути снимает в салоне автомобиля. Замкнутое пространство заставляет персонажей вступить в диалог в первую очередь с собой и своим прошлым.

«Сядь за руль моей машины» — на данный момент наиболее совершенное и завершенное выражение стиля Хамагути. События — неслучайные случайности — происходят, составляя причудливое движение жизни, аккуратно схваченное объективным взглядом камеры. Интонация Хамагути — сдержанная, при этом хладнокровно чувственная, для западного зрителя — квинтэссенция японского мировоззрения. Постановщик идеально балансирует на грани чисто национальной культуры и универсальности выразительных средств, раз за разом срывая аплодисменты на европейских и американских фестивалях.

Новая картина «Зло не существует» в сравнении с «Сядь за руль моей машины» кажется проще и понятнее, но, как и всегда у Хамагути, в ней хватает полутонов и разговоров или только намеков на травмы прошлого. Застройщики из Токио купили землю близ деревни Харасава и, несмотря на протесты местных, хотят обустроить здесь глэмпинг для богатых клиентов. Параллельно отношениям человека и природы Хамагути наблюдает за драмой молчаливого Такуми, который живет в доме в лесной чаще вместе с дочкой Ханой. Что случилось с его женой? Какую роль в повествовании играют олени? На сей раз у Хамагути много созерцательных эпизодов, но есть и фирменные диалоги — вроде бы на бытовые темы, но оторваться от них невозможно. Японский автор развивается, но определенные черты режиссерского стиля остаются неизменны. В «Зло не существует» Хамагути с сочувствием относится к главным героям, но в то же время констатирует, что без людей флоре и фауне точно было бы лучше.