Сказка меж беспределом и репрессиями: Как менялся образ милиционера в постсоветском кино

В Okko вышли уже четыре эпизода уникального сериала «Волшебный участок», где оперативник Лёха Попов должен раскрывать магические преступления, а также скрывать наличие сказочного мира от простых людей, которые живут и не подозревают о том, что творится у них под носом. Новый эпизод выйдет уже завтра. А мы предлагаем проследить, как менялся образ милиционера в отечественном кино за последние 40 лет: от картин Алексея Германа и Семёна Арановича до супергероев-полицейских последних лет майора Грома и Родиона Меглина.

Из всех экстренных служб полиция чаще других интересует кинематографистов. Работа пожарных или бригады скорой помощи не так киногенична, как расследование и поимка преступника. Фильм о полиции может быть и остросюжетным боевиком, где во главе угла погоня и перестрелка, — базовый кинематографический аттракцион, работающий уже сто лет. Но также фильм может быть сосредоточен вокруг детективной интриги, где в результате преступления «ломается мир», а задача следователя — восстановить логику и тем самым этот мир исправить.

Всё это очень отзывается в природе кинематографа: раскрывать, проявлять и делать очевидным. Один из самых интересных позднесоветских фильмов о работе милиции — это многосерийная картина Семёна Арановича «Противостояние» (1985). Олег Басилашвили играет полковника Костенко из главного управления МВД, который получает под контроль одно очень странное дело. На Крайнем Севере в лесу обнаружен обезглавленный труп в мешке, а подозреваемый таксист, который уволился из таксопарка и сбежал, умудрился уничтожить фотографию в своем досье. Оказывается, уже много лет он выдавал себя за другого человека. И полковник Костенко колесит по стране в поисках неуловимого преступника. В результате он окажется буквально зажатым между двумя временными пластами: разыскиваемый — не только уголовник, но и был пособником уничтожения мирных граждан во время нацистской оккупации.

Андрей Болтнев мог стать звездой и несколькими годами ранее, благодаря фильму Алексея Германа «Начальник опергруппы», но картина после окончания работы оказалась на полке. Когда Семён Аранович снял Болтнева в «Торпедоносцах», а следом и в «Противостоянии», то страшно поссорился с Германом. Последний опасался, что к моменту, когда его фильм наконец-то получит разрешение на показ, Болтнев будет стойко ассоциироваться с подонком. У Германа Болтнев играет начальника уголовного розыска Иван Лапшина, следующего простому и понятному кредо борьбы с преступностью: «Вычистим землю, посадим сад и сами ещё успеем погулять в этом саду!» На дворе канун 1937 года, а он ― закаленный в Гражданскую, жесткий и лишенный сентиментальности работник УГРО. Но, поскольку по сюжетной арке Лапшин является детским воспоминанием, он, безусловно, герой и храбрец. Настолько непреклонный, что точно не пройдет через мясорубку сталинских репрессий.

В «Противостоянии» же Болтнев абсолютно другой, мастер перевоплощения, он играет старую слепую крысу, серую и незаметную до поры, но способную на всё, когда зажмут в угол. Эта крыса прошмыгнет в современность буквально с кадров кинохроники. Большая часть сериала ― это фантасмагорическая погоня за прошлым таксиста-мокрушника Кротова, который оказывается кровавым пособником геноцида своих же сограждан. Операторской группе под руководством Валерия Федосова удалось сделать убедительную стилизацию под хронику, практически незаметно перемешав ее с настоящими кадрами 1940-х годов и филигранно «инкрустировав» туда героя Болтнева. Так история современного расследования и охота за преступником из прошлого начинает перемежаться кадрами военной хроники. Чтобы напомнить нам, живущим в 1980-е, о том, что такое не мифологизированная война, а ее настоящие ужасы в виде беззакония, беспредела и примитивного криминала.

«Противостояние» поставлено по роману Юлиана Семёнова, чьи книги уже становились основой для фильмов и сериалов. В их числе «Петровка, 38» и «Огарёва, 6», где рутинные будни советских милиционеров были далеки от героизма. Он словно подводил итог эпохи фильмов про милицию, которые снимались на ресурсах киностудий, но часто лишь для показа по телевидению — классика вроде «Рожденной революцией», «Место встречи изменить нельзя», «Следствие ведут знатоки». Но «Противостояние» пошло еще дальше, было более мрачным и натуралистическим во взгляде на место преступления, в изображении быта Колымского края и остальных мест, куда заводит Костенко расследование. В картине отсутствуют «открыточные» виды городов ― от Батуми до Ташкента, — а главным оказывается то, как за спиной у следователя Басилашвили медленно происходит разложение советской системы.

Через пару лет, с уже неминуемым распадом Советского Союза, меняется тональность и в изображении милиционера. Оставшиеся подчас «на подножном корму» служители (теперь пошатнувшегося) закона легко могли становиться анархистами без страха и упрека. Как следователь по кличке Шериф из «Супермента» (1990) Виталия Харченко, который может вышибить ногой мозги негодяю, а потом ловко берет деньги у крупного мафиози. Но, с другой стороны, словно чтобы противостоять такому менту, появится молчаливый «герой боевика» Амир Ахтанов по прозвищу Клещ из одноименной казахстанской картины Бахыта Килибаева и Александра Баранова (1990). В расследовании обычного ДТП он способен зайти так далеко, что, рискуя своей шкурой, разоблачит собственного начальника, возглавлявшего преступную группировку. Кинематографисты осваивали новый, доселе незнакомый им язык — язык остросюжетного боевика. Так новое время надежд на изменение системы к лучшему породило ряд милиционеров-идеалистов, в одиночку рискующих жизнями ради других. Но вместе с перестройкой рухнет Союз и всё советское кино, а хлынувший из-за границы поток недоступной информации вообще на десять лет отобьет у телезрителя какой-либо интерес к отечественному кино и тем более к милиции. Зрителя больше привлекает рейнджер крутой Уокер, вершащий свое индивидуальное правосудие по-техасски. Сама Россия превращается в Дикий Запад, а милиционер теперь — это маргинал.

Эти годы в отечественном кино несправедливо окрестили «чернухой» из-за желания кинематографистов исследовать прежде недоступные и запретные стороны жизни советских граждан. Одним из таких фильмов стал «Панцирь» (1990) кинодокументалиста Игоря Алимпиева. Однажды тот спросил у друга, журналиста и писателя Петра Кожевникова, какую бы роль он хотел сыграть в кино. Тот неожиданно ответил: мента. Алимпиев отвел Кожевникова в костюмерную «Ленфильма», одел его в форму, выдал «демократизатор» и отправился с камерой к Казанскому собору, где тусовался весь цвет неформальной питерской богемы.

Так появился самый жесткий фильм о ленинградских улицах, главный герой которого, бывший контркультурщик Олег, решает погрузиться в пучину «настоящей жизни». Вопреки всем ― друзьям-панкам, матери и здравому смыслу, ― он совершает радикальный жест и становится «ментом поганым». И теперь его все презирают, а он надевает панцирь и погружается всё глубже и глубже в экзистенциальную хтонь ленинградских подворотен. Внезапно в этой роли Кожевников оказался очень убедителен, служа проводником зрителя на социальное дно. Туда, где обитают алкоголики, бомжи и забулдыги всех мастей, в кишащие крысами разваливающиеся коммуналки. Алимпиева ругали за радикальный натурализм и даже некоторый маньеризм в изображении коммунального быта, где он смешивал игровые и документальные кадры. Но нужно понимать, что едва ли не впервые съемочные группы «проникали за решетку», показывая работу милиции такой, какая она есть на самом деле. В реальных отделениях и «обезьянниках», а не только в образцово-показательных учреждениях временного содержания.

Пройдет всего десять лет, и славный «Ленфильм», где снимались «Панцирь», «Мой друг Иван Лапшин» и «Противостояние», будет лежать фактически в руинах, не выдержав «дикого капитализма». И на этих руинах возникнет самый популярный сериал 1990-х годов. А открывающая заставку фраза «Андрюха, у нас труп, возможно, криминал! По коням!» станет второй по популярности крылатой фразой кино того времени. Так что на главный вопрос эпохи «В чем сила, брат?» ответом станет «В ментах вся сила, брат!». В противовес репортерам из документальной кинопередвижки Александра Невзорова «600 секунд» сериал показывал, как и на тогдашних темных улицах возможно правосудие. С тех пор вот уже четверть века «Улицы разбитых фонарей» продолжают подпитывать отечественное «сериалостроение», порождая многочисленные переосмысления и подражания, став основой мифа о «лихих 90-х».

Авторов «Улиц разбитых фонарей» много, среди них и опер Андрей Кивинов, по детективам которого написан сценарий. Он назвал героев в честь их реальных прототипов из числа коллег, так что в книгах описаны в прямом смысле городские хроники. Режиссер Александр Рогожкин стал художественным руководителем, автором концепции и нескольких серий, вместе с другими прославленными мастерами лежащего в руинах ленинградского кинопроизводства. Над первыми эпизодами трудились Евгений Татарский (автор одного из ярчайших детективных фильмов 1970-х «Золотая мина»), Владимир Бортко, Искандер Хамраев, а также Дмитрий Светозаров, автор перестроечной «Арифметики убийства» (1990). Фильма, тоже схватившего обвинений в «чернушности» взгляда на быт.

В романах Кивинова местом работы героев был Кировский РУВД, в сериале переместились поближе к «Ленфильму», и отдел оказался на Петроградской стороне. Одним из героев сериала становится вновь обретший имя Санкт-Петербург — много хронометража отводится тому, как меняется облик города, как его завешивают полотна разнообразных реклам, как трансформируются проезжающие в кадре автомобили, телефоны-автоматы меняют монетки на таксофонные карточки, а потом появляются первые мобильники (и сразу возрастают возможности для оперативной работы). Как увеличивается темп жизни и в конце концов меняется статус милиционера в современной России. Но вместе с тем каждый эпизод носил отпечаток индивидуального стиля режиссера, так что серии разнятся от нуара до черной комедии, а подчас уводят героев фактически в саморефлексию о том, каково молодому актеру жить в Петербурге 1990-х годов. Как в финале четвертой серии «Целую, Ларин», где герой пишет заявление на увольнение, потому что актер реально пытался победить прирастающую к нему маску.

В Ларине Кивинов вывел самого себя, и часть серий действительно будет акцентироваться на нем как на главном герое. За окном тоскливые январские сумерки, а герой разговаривает с крысой, которую ему подарили на новый 1996 год: «Вот всё и кончилось, можно обрести покой и быть счастливым. Не знаю, что будет дальше, будет этот город и ты. Я не во многих бывал, но думаю, что такого больше нет на земле…» Однако тогда Ларин передумает уходить, и, соответственно, актер Алексей Нилов навеки останется опером. А вот актер Александр Лыков решит реально завязать с сериалом, его яркий герой Казанова (рыцарь в черном плаще, шляпе и неизменном красном шарфе) будет разжалован, наденет камуфляж чоповца и едва ли не пойдет по этапу. В итоге в карьере Лыкова ничего более выдающегося, увы, так и не случится (хотя он и рассматривался как главный кандидат на роль у Германа в «Трудно быть богом»).

Правда, Лыков еще сыграет следователя КГБ в картине «Тоталитарный роман» Вячеслава Сорокина, который также будет снимать очередные серии «Фонарей». Майор Соловец (Андрей Половцев), как положительный и семейный, предстанет персонажем рекламы популярного продукта питания. Начальник детской комнаты милиции Волков (Михаил Трухин) будет постоянным свидетелем животной жестокости подрастающего поколения (в одной из серий его подопечные где-то раздобудут гранату, которая едва не взорвется в его кабинете, но, к страшному недовольству детей, окажется учебной). А бывший омоновец Анатолий Дукалис (Сергей Селин) в первых эпизодах вообще выглядел отморозком из Риги.

В те годы Невзоров в рамках «600 секунд» сделал свой самый неоднозначный журналистский проект «Наши» о бойцах рижского ОМОНа, которые после объявления Латвии независимой фактически стали неуправляемым «государством в государстве». Постепенно Толя «оттаял» и стал обаятельным комическим персонажем. О чем говорит его короткое появление в следующем сериале про «ментов», ответвлении «Убойная сила», которое будет рассказывать историю оперов из соседнего отдела, к которым перевели работать Дукалиса. Именно Дукалис станет автором новой крылатой фразы эпохи «Это наша корова, и мы ее доим!». Переодетый в бандита, он приехал на стрелку и так дерзко ответил браткам, что они просто потеряли дар речи. Это был ответ тем, кто попытается оспорить авторские права на существование подобного спин-оффа.

Новый сериал снимали уже для ОРТ, где и бюджеты были побольше, и популярность пошире. Первый сезон «Убойной силы» разработал всё тот же Рогожкин, а вместе с ним остальные выпавшие из большого кино ленфильмовцы Виктор Бутурлин, Сергей Снежкин и Вячеслав Сорокин. Здесь авторы уже подошли максимально ответственно к образу «российского милиционера», сократив до минимума цинизм, добавив юмора и экшена. И, наверное, самым характерным различием двух сериалов станет использование музыки. Для «Убойной силы» заглавную песню «Прорвемся, опера» писал специально под сериал Игорь Матвиенко и исполнила патриотическая группа «Любэ». В «Улицах РФ» же звучали эксперименты Андрея Сигле в стиле эмбиент, которые усиливали атмосферу тоски и безнадежности, в том числе в момент рефлексий Ларина. Что же до песен, то приходит на ум комическая перепевка «Позови меня с собой» Аллы Пугачёвой, которую на внезапном смотре художественной самодеятельности исполняют под баян главные герои, а Андрей Кивинов в роли проверяющего пускается в пляс. Сцена из сериала станет настолько популярной, что на новогоднем «Голубом огоньке» менты даже удостоятся отдельного номера, где Кивинов уже будет солировать на баяне в окружении героев сериала.

Первоначально предполагалось, что в «Убойной силе» главным героем станет Казанова, и сценарий писался под него, но Александр Лыков категорически отказался сниматься, и Рогожкин долго искал нового актера, в итоге пригласив дебютанта из театра Константина Хабенского. Так молодой актер проснулся знаменитым на всю страну. Со второго сезона герои переходят в убойный отдел Главка, где их познакомят с новыми коллегами, а «одолженные» герои вернутся в родные «Фонари» на новый сезон и больше никогда не встретятся в большом городе.

Приключения же новых героев «Убойной силы» будут расширяться от сезона к сезону. Сначала они отправятся на задание в Америку, затем в Чечню, потом на Лазурный Берег, а в конце концов и вовсе в Африку. Персонажа Плахова становилось всё меньше и меньше, а затем его и вовсе отправили в длительную командировку, ведь Хабенский был утвержден на главную роль в новом большом проекте ОРТ, блокбастере Тимура Бекмамбетова «Ночной дозор». Здесь ему предстояло сыграть фактически такого же мента, но только в параллельной реальности, и ловил он уже не жуликов, а самых настоящих вампиров, которые нарушили древний «уголовный кодекс». Их милиция будет, правда, называться иначе, ведь тогда еще были в ходу истории про «оборотней в погонах» — бандитов, которые пользовались удостоверениями сотрудников МВД, чтобы безнаказанно совершать преступления. Создатели, вероятно, решили избежать этих очевидных шуток и потому замаскировали контору Антона Городецкого под аварийную службу «Горсвет».

Самого Хабенского, впрочем, это не уберегло, и впредь к нему приклеились уже две маски — оперативника и вампира. На что очень характерно намекает его следующая роль в сериале «Метод», который станет, наверное, самым популярным российским сериалом на тему после «Убойной силы». Загадочный следователь Родион Меглин — обладатель некоего «метода», который позволяет ему раскрывать самые сложные дела и ловить опасных маньяков, нередко верша правосудие самостоятельно, так что до суда жулики не доживают. Именно эта жестокость и загадочность превращают Меглина в персонажа мистического, некоего «сверхчеловека», что, с одной стороны, безусловно, привлекает зрителя, но вместе с тем свидетельствует о том, как окончательно состоялся разрыв между правоохранителями и простым народом. Когда-то «рожденная революцией» народная милиция предполагалась в качестве антипода полицейским жандармам. Ее задачей (на бумаге) была защита прав и свобод граждан, тогда как полиция всегда первым делом ратовала за интересы государства.

Спустя же почти век, в 2011–2012 годах, произошла кардинальная реформа органов внутренних дел, после чего милиция превратилась обратно в полицию, подчеркнув отныне довлеющую роль государства в обществе. К этому времени едва ли не каждый год появляется детективный сериал, который предлагает очередной новый «метод» для раскрытия преступлений: «Метод Фрейда», «Метод Михайловой», «Метод уборщицы», «Метод Лавровой»… Что до Хабенского, то в 2021 году он сыграет главную роль в сериале «За час до рассвета», который по своей сюжетной арке очень напомнил смесь классических «Место встречи изменить нельзя» Говорухина и «Противостояния» Арановича, только без флешбэков и стилизации под хронику. Действие происходит вскоре после войны, и майор Шумейко по прозвищу Сатана занят поимкой особо опасного рецидивиста Клеща, банда которого терроризирует мирных жителей маленького городка. И задача Сатаны — изо всех сил запутать расследование, чтобы скрыть тайну собственного прошлого, где он служил надсмотрщиком в концлагере. Иронично, учитывая, что в том же году Хабенский срежиссировал «Собибор» — фильм, где он сам же играет заключенного, убегающего из нацистского концлагеря.

В этих условиях на смену Антону Городецкому приходит новый мент — майор полиции Игорь Гром, звезда отечественных комиксов. Серия фильмов «Майор Гром» призвана показать, что есть и у нас на Руси свои супербогатыри, которые могут пешком настигнуть злодея и голыми руками спасти отечественную Государственность. Ну и еще между делом этот супермент может сочной шавермой закусить. И «Майор Гром» в многочисленных мемах подавался как первый фильм, в котором показан этот якобы главный питерский атрибут. Вероятно, потому, что в Москве шаурму есть уже опасно, а в Питере еще можно рискнуть. Героизм же нашего товарища майора в том, что, как бы ни было трудно, нужно работать и верить, что закон справедлив и для всех он един. Почти как в мире западных Суперменов, конечно, со своими оговорками. «Ora et labora» — как говорили в Древнем Риме. И как еще сорок лет назад предсказал Дмитрий Пригов:

А в наши дни Милицанер
Встает равнодостойным Римом
И даже больше — той незримой
Он зримый высится пример
Государственности
Вот вверху там Небесная Сила
А внизу здесь вот ― Милицанер.

Есть, впрочем, и другой, более «народный» взгляд на российскую действительность — как на сказку. Речь про сериал «Волшебный участок». Там вебкамщица Баба Яга, там Леший бродит, а русалка и вовсе оказывается солдатом удачи, спецназовцем с жабрами. И новым богатырем здесь станет бывший спецназовец Лёха Попов (Колян Наумов), реальный «крепкий орешек», который бросил пить и открыл для себя дверцу в волшебный мир. Кажется, идея магической полиции — это что-то новое для российского кино. «Волшебный участок» смешивает полицейский боевик (жанр, популярный на российском экране всегда) и основанную на славянском фольклоре историю параллельной Москвы, балансируя между семейной комедией и экшеном с приключениями. Это не оставит зрителя равнодушным, тем более учитывая масштабно проработанную вселенную, по своей детальности не уступающую «Ночному дозору». Так что крайне интригует, к чему приведут в последних сериях «Волшебного участка» приключения Алёши Поповича в погонах, — как и то, конечно, останется ли полицейский-герой лишь сказочным персонажем в новой культуре.