Самая крутая в комнате: Как Наташа Лионн стала звездой

8 мая на Peacock стартовал второй сезон «Покерфейса» — незаурядного комедийного детектива с Наташей Лионн в главной роли. За последнее десятилетие Лионн, заявившая о себе еще в девяностые и погрязшая в скандалах в нулевые, буквально переписывает свою историю. Рассказываем о непростом пути актрисы.

Кучерявая одиночка Чарли Кейл — прирожденная ищейка, обладающая даром распознавать ложь. Став свидетельницей заговора в казино, Чарли оказывается под прицелом мафии, бросает свой трейлер дремать в пустыне Невады и отправляется колесить по США. В дороге она встречает разных жителей страны и расследует их мудреные преступления. «Покерфейс» невозможно не сравнивать с «Коломбо» — та же перевернуто-детективная композиция и синонимичные по нраву харизматичные сыщики. Разве что эпизодические убийцы поменяли свой класс: «Коломбо» все-таки противопоставлял порядочного детектива-работягу и порочную буржуазию, а вот «Покерфейсу» интереснее исследовать гниение американской глубинки. Но всё это — детали. Главное, что сериал воплотил сразу две мечты Наташи Лионн: сыграть роль в духе Питера Фалька и осуществить на экране керуаковскую фантазию — оседлать автомобиль и уехать вдаль от привычной жизни.

«Как бы я ни любила Бетт Дэвис, Мэй Уэст и Джину Роулендс, я идентифицирую себя с Питером Фальком, Джо Пеши и Джимми Кэгни», — рассказывает актриса.

Создатель сериала Райан Джонсон и Лионн подружились на съемках картины «Достать ножи: Стеклянная луковица», сойдясь на любви к «Долгому прощанию» Роберта Олтмена, Джину Хэкмену, Джеку Николсону и Чуваку из «Большого Лебовски». Так, взяв по чуть-чуть от каждого, Джонсон в соавторстве с Лионн придумали женский образ эксцентричной бродяги-одиночки, взламывающий гендерные стереотипы, царящие в сценарной тусовке Голливуда: «Мужчинам позволено играть одиноких волков, думающих о чём-то своем и промышляющих своими делами. Это исторически мужская игра… Скажем, мне всегда хотелось быть Брандо или Деннисом Хоппером из „Апокалипсиса сегодня“… Я по-настоящему раскрываюсь, когда играю персонажей без пола».

Главная страсть в жизни Лионн — кино. Нередко она сбегала из школы и колледжа, чтобы пересмотреть «Полуночного ковбоя» с Дастином Хоффманом, «Однажды в Америке» Серджо Леоне или оказаться в компании пожилых леди на ретроспективе фильмов с Хамфри Богартом. Насмотренность позволяет Лионн экспериментировать с амплуа, сочетая в образах сразу несколько разных актерских подходов и множество едва уловимых акцентов в интонации, подмеченных у экранных кумиров. При таланте синтезировать десятки характеров, сквозь каждую роль Лионн проглядывается ее индивидуальность неуязвимой аутсайдерки родом откуда-то из 1970-х; обаятельной комикессы, способной превратить самый страшный жизненный опыт в анекдот, от которого не знаешь — плакать или смеяться.

Ее карьера — не только каталог чудаковатых сайдкик-персонажей, замечательных комедий, абсурдных ужастиков, но и мучительное исследование травмы, горя, родовых проклятий и наркотических зависимостей. Ее авторский проект «Жизни матрешки» — средоточие исступленной в своей откровенности рефлексии Лионн о детстве, матери, трагической истории ее семьи. По сюжету шоу нарциссичная Надя из среды нью-йоркской богемы однажды, находясь под наркотическим опьянением, глупо умирает и просыпается во временной петле. Через фантастические концепции перемещений в параллельные измерения, квантового бессмертия и путешествий во времени Лионн с философско-религиозной основательностью осмысляет границы жизни и смерти, зарываясь в кротовую нору психологических травм.

Выбираясь из западни, Надя вспоминает психически нестабильную мать в исполнении Хлои Севиньи. Выискивая в прошлом моменты, преломившие ее судьбу, она наконец завершает одиссею горя по родительнице. А во втором сезоне садится на поезд метро, который отправляет душу в тело беременной матери. С одной стороны, слегка автофикшеновый сериал помогает Лионн проститься с умершей матерью, с другой — создать безопасное психологическое поле как для себя, так и для зрителей, тоже ощущающих себя потерянными в мире:

«Я много думаю о семье и делаю это в своем личном странном изводе. Я верю, что создаю для аутсайдеров комфортную среду, где они смогут почувствовать себя увиденными и избавиться от пелены стыда. Посредством своего творчества я пытаюсь дать людям ощущение дома».

При всём ностальгическом уюте, «Жизни матрешки» — паранойяльный, клаустрофобный нарратив о населенных призраками пространствах памяти и города. Такова оптика и мироощущение самой Лионн, вынужденной всю жизнь менять один район Нью-Йорка на другой — менее травматичный, — оставляя тяжелые воспоминания на память старым зданиям. Скажем, с детства Лионн ненавидела Бруклин, где жил ее отец, и в позапрошлом году чуть ли не впервые за долгое время вернулась в его окрестности ради съемок в фильме «Его три дочери». Пронзительная драма Азазеля Джейкобса писалась специально под Лионн, играющую Рэйчел — дочь, ухаживающую за умирающим приемным отцом.

Актриса почти ничего не произносит, глотая слова и наблюдая за поведением сестер в исполнении Элизабет Олсен и Кэрри Кун. Непривычно молчаливая партия дает Лионн взглянуть на собственный опыт со стороны. Вместе с тем ее безголосье делает фильм честнее, актриса заключает в себе переживаемое в фильме горе, тяжесть прощания с близкими и прощения. Между дублями Лионн порой не могла остановить слезы, невольно оплакивая всё, что ей самой довелось пережить: «Я больше рыдала от смерти Лу Рида и Норы Эфрон, чем от смерти собственных родителей. Я просто не знала, как это делать». Как говорить, чувствовать, выражать эмоции, быть собой; как, теряя, заново находить себя — этот комплекс вопросов формирует общую проблему для всех ее героинь и ее самой.

Начало пути

Детство Наташи проще всего описать как тошнотворную карусель из постоянных прослушиваний и семейных проблем. Родители Наташи Лионн Браунштейн очень хотели прославиться и решили сделать дочь знаменитой. В четыре года у Лионн был подписан контракт с модельным агентством Ford. В пять лет она дремала на коленях Мэрил Стрип в фильме «Ревность» Норы Эфрон. В шесть — сияла звездочкой в «Театре Пи-Ви», детском шоу Пола Рубенса, играющего Пи-Ви Германа. Кто бы мог подумать, что в нулевые Пол Рубенс первым из немногих оставшихся друзей Лионн поможет ей выбраться из рехаба. По словам актрисы, Рубенс ничуть не удивился, когда ее жизнь пошла под откос, ведь был лично знаком с ее сложной матерью.

Бабушка с дедушкой по материнской линии пережили Холокост. Поколенческая травма перешла Лионн по наследству — годами позже психиатры неожиданно поставят ей посттравматическое стрессовое расстройство. Нестабильные родители с зависимостями вынуждали юную Лионн всегда быть начеку: смотреть на мир широко раскрытыми глазами, подмечая детали в комнате, мельчайшие угрозы и изменения обстановки. Поэтому ребенком Лионн всерьез рассматривала карьеру агента ЦРУ. Но, как оказалось, ее бдительность — не шестое чувство, а механизм психической защиты, помогающий выживать в условиях перманентной нестабильности. «Мои друзья — очень хорошие родители, поэтому я переживаю за их детей. Суицидальные, чокнутые родители-алкоголики реально очень помогают в развитии личности», — смеется Лионн, вспоминая отрочество сегодня.

Отец Лионн, Самюэль, работал боксерским промоутером. Скрываясь от налоговой, он перевез семью в Израиль на два года. Девятилетняя Наташа по просьбе отца ходила по боксерскому рингу в маленькой юбке и колготках, объявляя новый раунд. А по просьбе матери параллельно играла в массовке израильского фильма «Апрельский дурак». После развода родителей Лионн и ее старший брат переехали вместе с мамой обратно в Нью-Йорк, но на этом злоключения не закончились. Наташа училась в еврейской школе в Верхнем Ист-Сайде, читала на арамейском языке, посещала уроки Талмуда, мечтая сжечь школу дотла, стать великой актрисой и «доказать богатеньким ублюдкам, чего она стоит».

Тропа аутсайдера сама воззвала к Лионн. Она не вписывалась ни в дорогой район, ни в компанию сверстников, поэтому в старших классах решила стать дилершей и «толкать» марихуану одноклассникам. Правда, официальным поводом для исключения из школы стали не хулиганства, а ее работа в фильме Вуди Аллена «Все говорят, что я люблю тебя». Лионн играет Диджей — дочь героя Аллена, студентку колледжа, переживающую один мимолетный роман за другим и помогающую отцу сделать верный жизненный выбор.

После работы над проектом мать увезла Лионн в Майами, пользуясь полученными со съемок дочери деньгами и медицинской страховкой. Наташа мечтала вырваться из-под родительской опеки и в 16 лет поступила в Нью-Йоркскую школу искусств Тиш на двойную программу по философии и кино. Хотя продержалась недолго, не желая платить 60 тысяч долларов за «таксебешное» обучение: «Я что, должна была смотреть „Апокалипсис сегодня“ с кучкой долбаных тинейджеров? Я, блин, с четырех лет смотрю этот фильм». Впрочем, у Лионн банально не хватало денег.

Ради ста тысяч долларов 18-летняя актриса согласилась на роль в расистской диснеевской комедии про горе-антрополога, рисующего на своем лице и лицах детей блэкфейс, — «Племя Криппендорфа». Сейчас Лионн иронично вспоминает этот сюрреальный опыт. Да, и такое было! Зато благодаря гонорару актриса купила лофт в Нью-Йорке.

Необычная тинейджерка с копной кудрявых рыжих волос и прокуренным голосом — Лионн чуть ли не с пеленок курила по несколько пачек Marlboro в день — отлично вписывалась в типаж девчонки-аутсайдерки. Ее нездешнесть, чудачество в мимике и растерянный взгляд оказались ценным материалом на волне независимого кино 1990-х и начала 2000-х. В «Трущобах Беверли Хиллз» Тамары Дженкинс она играет Вивьен — девчонку в разгаре сексуального пробуждения, мечтающую уменьшить грудь, осесть в Беверли Хиллз и успокоить неугомонную семейку. А в «Неисправимых» Джеми Бэббит — популярную чирлидершу Меган. По сюжету консервативные родители отправляют героиню в исправительный лагерь для переориентации подростков, где она встречает Грэм — оторву в исполнении Клеи Дювалл. Следом — роль второго плана в «Американском пироге» и главная — в гротескном ужастике «Теория автора». Так Лионн застряла в незаметно устаревающем образе чудачки, не успев вырваться в актерский А-лист.

Наркотики и дорога смерти

Будучи звездами 1990-х, Лионн и ее подруга по цеху Клеа Дювалл рано столкнулись с карьерным кризисом. «Все заставляли нас чувствовать, будто с нами что-то не так. Мы не ощущали себя „нормальными“, нам не давали вписаться в Голливуд», — делится Лионн. Ее и Дювалл брали в фильмы за необычную внешность и характерную игру, но в результате именно эти качества обернулись проблемой.

Карьера актрисы стала нестабильной, ожидание звонков от агентов было тем еще испытанием. Но куда больше вреда психике нанесли родители, чьи ментальные проблемы с возрастом только ухудшались. Отца и мать актриса вспоминает с любовью, как добрых людей, но не без тревоги называет «бугименами во сне и наяву». Отец-пьяница искал Лионн на съемках фильмов, в которых она даже не снималась: однажды он пришел на площадку картины «Черное и белое» Джеймса Тобэка, требуя увидеться с дочерью. И не раз мешал съемкам «Трущоб из Беверли-Хиллс». Бывало, вся группа прерывала работу, чтобы успокоить Наташу и утереть ее горькие слезы. Долгие годы она боролась в суде, выбивая запрет на приближение, но отец продолжал ее преследовать.

Маневры между работой и семейными проблемами довели Лионн до отчаяния. Наркотики стали единственным доступным способом ускользания от реальности. «Отчасти мне было любопытно узнать, почему мир устроен именно так, а не иначе. Я хотела отправиться в дорогу, провести расследование-турне, чтобы выбраться из моего ограниченного мирка», — рассказывает Лионн. В то же время на развитие зависимости влияла и творческая среда Нью-Йорка, и образ жизни ее кумиров — Чарльза Буковски, Джона Кассаветиса и Лу Рида. «Думаю, всё это сошлось в единый плавильный котел, заставив меня думать, что наркотики и алкоголь — самые подходящие спутники моей жизни».

Но в страшном опыте не было и капли романтики. В нулевые Лионн оказалась под прицелом таблоидов, в круговороте саморазрушения и судебных исков за нетрезвое вождение и плохое поведение. А главное — на грани смерти. В 2005 году у Лионн случилась передозировка, что вкупе с заработанным гепатитом C вызвало инфекционный эндокардит и коллапс легкого. Пять месяцев она пролежала в госпитале Нью-Йорка, пережив тяжелую операцию: «Помню много боли. Я не могла двигаться, дышать, я едва говорила».

Переломный момент

В середине нулевых она закрыла дверь в «Клуб 27» и отправилась в рехаб. Вернуться в строй актрисе помогла ее лучшая подруга Хлоя Севиньи. Она уговорила режиссера Майка Ли взять Лионн в постановку «Две тысячи лет» в пару к Итану Хоуку. Наташа переехала из Ист-Виллиджа поближе к театру и уже по-настоящему училась актерскому мастерству. Лионн прижилась на Бродвее, всё меньше играя в кино. После «Спасите Грейс» в 2005-м у Наташи была лишь парочка камео, зато в 2010-м случился комедийный ужастик «Всё о зле» — идейное продолжение «Теории автора» про библиотекаршу, снимающую реальные убийства для своих фильмов ужасов. Следом — фильм Абеля Феррары «4:44. Последний день на Земле», где Лионн сыграла дилера Уиллема Дефо. Странно, но меланхоличный фильм про конец света как бы предугадал предсмертный опыт самой Лионн: в 2012-м актриса пережила открытую операцию на сердце из-за осложнений, вызванных дремлющей инфекцией.

Изнурительный процесс исцеления от зависимостей и болезней завершился лишь в 2013–2014 годах — со смертями ее матери и отца. Сразу после Лионн берется за роль в проекте Netflix «Оранжевый — хит сезона», где играет Николь, наркоманку, заключенную в тюрьме, по сути, играя саму себя — томбой-хулиганку, выросшую на мужских фильмах. Роль принесла актрисе номинации на «Эмми», любовь зрителей и признание в индустрии. Так утрата родителей стала своеобразным освобождением и толчком к перезапуску карьеры: «Я наконец занялась шоу-бизнесом. Сейчас, когда они мертвы, я чувствую себя более защищенной и бесстрашно проявляюсь в мире».

Годы спустя после сотрудничества с Netflix Лионн вместе с режиссером Брином Мозером основала студию Asteria и сейчас готовится режиссировать свой первый фильм «Зловещая долина» (Uncanny Valley). Действие sci-fi боевика развернется в игровом измерении, обещая зрителям «новый кинематографический опыт». Новый для нас, но для Лионн — обычный. За 40-летнюю карьеру и огромный жизненный стаж актриса так часто выходила за рамки, ломала стереотипы и сам ход времени, что, наверное, успела познать все слои реальности. «Я была в тюрьме и в Шато Мармон. Я была, блин, на церемониях награждения и тусовалась на улицах с бездомными», — смеется актриса, как всегда, в каждой фразе сочетая глубокий уровень осознанности с критическим самоанализом.

Тяжелые времена, отсутствие проектов, жизнь в ожидании, когда ее выберут — родители, продюсеры, студии, друзья, — сформировали в Лионн легкое отношение к жизни и во многом определяли выбор ролей: девчонок, жаждущих свободы, женщин, стремящихся в путь, одиночек, живущих в своем мире. «Интересно, что, если мне попробовать быть мягче или сыграть женщину? Я же постоянно играю мужчин. Всю жизнь ворую у Де Ниро. И сейчас мне хочется узнать, каково это — быть уязвимой». Возможно, мы это никогда не узнаем. В образах Лионн не бывает слабости, ведь она сама — воплощение несгибаемой силы.