О видимом и невиданном: Каким показывают Таиланд в кино

Продолжаем рассказывать о странах мира, какими они предстают на киноэкранах глазами своих и чужеземцев. Сегодня говорим о Таиланде, который при поверхностном взгляде ассоциируется с курортным парадизом и секс-туризмом. На самом деле это страна особой и мистической культуры, и отпуск здесь может затянуться на неопределенное время.

В одном интервью Апичатпонг Вирасетакул — пожалуй, самый известный представитель нового тайского кинематографа — рассказал о некоторых съемочных ритуалах. Вера в духов так плотно укоренена в жизни Таиланда, что люди из киноиндустрии, как и другие специалисты, делают им подношения. В данном случае — подношения из еды черного цвета богу тьмы, который ассоциируется с кино. Что ж, кажется, у камеры с этим местом и местными особые отношения. Однако маршрут по региону следует начать с взгляда чужестранца, ведь иностранным был и первый привезенный в страну киноаппарат.

В туристическом каталоге Таиланда встречаются локации на любой вкус: яркие городские кварталы, пышные буддистские храмы, леса, горы, скалы и много-много воды. На море есть и кинодостопримечательности. Остров Кхао Пхинг Кан в заливе Пханг Нга теперь чаще называют «островом Джеймса Бонда». В фильме «Человек с золотым пистолетом» там скрывается не только эксцентричный злодей, но и целая солнечная электростанция.

Острова и пляжи

Безлюдные экзотические места и райские пляжи — подходящие декорации для обмана. Для неунывающей героини «Бриджит Джонс: Грани разумного» волшебная поездка на тайское побережье заканчивается нечаянной попыткой контрабанды запрещенных веществ и тюремным заключением (курортный роман оказался подделкой, как и подаренная незнакомцем чаша плодородия). Но злоключения Бриджит в Таиланде разрешаются достаточно быстро и компактно размещаются в общем комическом сюжете.

Идиллическое изображение песчаных берегов и лазурной воды может рассказать и другую историю. Это хорошая основа для сотворения и развенчания мифа. Остров Пхи-Пхи-Ле после выхода фильма «Пляж» стал настоящим магнитом для кинопаломников. Дэнни Бойл создал на экране любопытную модель эскапизма: закрытую коммуну в глубине затерянного острова, куда можно добраться только по нарисованной карте. Но культ «рая на земле», основанный на бегстве от цивилизации, не смог противостоять физической реальности. Игра персонажа Леонардо ДиКаприо в одинокого воина легко стилизуется под графику компьютерной игры. Древняя территория, окутанная современными легендами и увиденная глазами приезжих, распадается на пиксели.

Шумный Бангкок

Само путешествие героя на остров началось с шумного Бангкока, где «доллары превращаются в поддельные часы и настоящие шрамы». Этот город насыщенных красок, звуков, запахов и постоянного движения может сбить с ног. Или вовсе отбить память. «Мальчишник 2: Из Вегаса в Бангкок» вбирает в себя цепочку разнообразных передряг, которые наутро не вспомнить.

Однако есть герои, способные совладать с этим ритмом. В фильме «Онг Бак» одноименная статуя Будды, а точнее ее похищенная голова, становится причиной поездки деревенского юноши в тайскую столицу. Тинг должен найти и вернуть реликвию в родной храм. Бангкок для него оказывается точкой встречи искусства тайского бокса с подпольными боями на деньги. Пространство города будто создано быть декорациями экшен-фильма. Когда Тинг совершает трюковую пробежку по узким улицам, всё работает на него: куча разбросанных покрышек служит трамплином, строительные леса разворачивают погоню по вертикали, а специи, продающиеся за углом, летят в лицо преследователям. Архитектура предполагает, что кратчайший путь сквозь город не обойдется без прыжков и переворотов.

Первый вариант «Опасного Бангкока» братьев Пан в большей степени состоит из дерганых движений камеры и резкого монтажа. Так выглядит мир глухонемого юноши по имени Конг — верного друга, робкого возлюбленного и профессионального киллера. Тесное и безвыходное пространство, где постоянно льется кровь, а камеры наблюдения больше похожи на оптические прицелы. Дрожь картинки — не субъективный взгляд, а объективная нестабильность всего окружающего. Сам суточный цикл представлен как смена дневной суеты ночными вспышками света в стрип-клубах.

Пульсирующие кварталы красных фонарей и кровь, бьющая ключом, окрашивают столицу в ярко-алый цвет и в фильме Николаса Виндинга Рефна «Только Бог простит». Этот экранный мир собирается из стилизованных ячеек разных комнат, где красный является также тенью той силы, что остается за кадром. Для Джулиана, персонажа Райана Гослинга, клуб тайского бокса — не прикрытие теневого бизнеса, а сакральное пространство, определяющее правила игры. За связь духовного и мирского отвечает главный мститель Бангкока — полицейский с карающим мечом и славой легенды муай-тай. Кино Рефна отчаянно стремится к тактильности, и жажда прикосновений неизбежно рифмуется с физическим насилием. Камера скользит по неоновому Бангкоку и, словно клинок дааба, рассекает его, выпускает жизненные соки, преобразует городские шумы в звенящий транс.

Еще один красный городской сюжет, который разворачивается в закрытых комнатах, а точнее — в домашней фотолаборатории. Тайский фильм ужасов «Затвор» показывает не просто экстерьерную или интерьерную специфику Бангкока, но готовность местных верить в существование духов. Спрос на сверхъестественное настолько превышает предложение, что газетенка, специализирующаяся на загадочных фотографиях, вынуждена накладывать прозрачных людей на обычные снимки. В попытках ответить на вопрос о природе призрачных силуэтов на собственных кадрах главный герой всё чаще оказывается в свете лампы проявочной комнаты.

В джунглях

Народные верования — неотъемлемая часть жизни Таиланда. Вдали от шума больших городов мистические явления заполняют всё больше пространства. Легенда о Красу — кровожадной летающей голове молодой женщины — уходит корнями в фольклор Юго-Восточной Азии, а в современном мире персонаж является частью популярной культуры от комиксов до хорроров. В «Нечеловеческом поцелуе» история девочки Сай, у которой метаморфозы пубертата запускают еженочное отделение головы от тела, соединяет натурные кадры тропического леса с люминесцентным свечением. Будь то сердце и щупальца Красу или ярко зеленые спасительные грибы. В небольшом поселении разворачивается мифологическая охота, пока где-то там в Бангкоке идет настоящая война.

Военные сюжеты — исторические или фантастические — вписываются в тайские ландшафты с равной убедительностью, даже если призваны изображать другие места. Так, в «Охотнике на оленей» тайская провинция Канчанабури с ее густыми лесами и полноводной рекой используется для рассказа о Вьетнамской войне. А грандиозные известняковые карсты залива Пханг Нга, пусть и с помощью CGI, превращаются в третьем эпизоде саги про звездные войны «Месть ситхов» в планету Кашиик, где проживают вуки.

В картинах Апичатпонга Вирасетакула джунгли становятся местом пересечения времен и миров, где ритм отсчитывается стрекотанием цикад. В «Дядюшке Бунми, который помнит свои прошлые жизни» призрак умершей женщины приходит в гости к родным, медленно проступая на веранде на фоне шелестящей листвы. А в лесной чаще живут обезьяноподобные существа, которые подглядывают за человеческим миром своими горящими глазами. На явление духов местные реагируют лишь коротким недоумением, вызванным неожиданностью визита, а не его природой. В «Кладбище великолепия» границы между мирами и вовсе стираются. Лаосские богини ходят на рынок за нарядами, а воины сражаются одновременно за нескольких королей. Лес — это место памяти, где история ложится слоями.

Череда сюжетных наслоений в картине Аночи Сувичакорнпонг «Когда стемнеет» тоже не обходится без прогулок среди деревьев. И лес здесь похож на зеркальный зал, который позволяет обратиться к воспоминаниям. Кино о кино, где рассказ о личных травмах и событиях студенческих протестов 1977 года складывается из отражений, двойников и исторических инсценировок. В финале пейзаж пересобирается из разбитых пикселей и вспышек света под заевшее техно. Изображение становится ярче, а недоверие к нему — сильнее. Но трава всё еще колышется на ветру.

В тайском ностальгическом вестерне «Слезы черного тигра» натура укрощается не только техниколоровской яркостью кадра, выкрученной на максимум. Пейзажи помещаются на рирпроекцию или вовсе убираются за расписной задник. Получается фантазия, сочетающая в себе приметы западного кинематографа и традиционную культуру Таиланда. Идиллия этого картонного мира создается с остроумной иронией: влюбленные прогуливаются по пустому лазурному пляжу с розовыми ракушками и, обнявшись, сливаются с горизонтом. Но через шутливые картинки всё равно проглядывает что-то настоящее. Возможно, за экранным Таиландом и правда приглядывает бог кино, поглощающий темноту и дарующий взамен много света и цвета.