Конкурс двойников Трумена Капоте: Экранные образы писателя

30 сентября исполняется 100 лет со дня рождения Трумена Капоте. Культового американского писателя, сценариста и светского льва в России знают в первую очередь как автора «Завтрака у Тиффани», и этот сюжет российским зрителям благодаря знаменитому фильму Блейка Эдвардса с Одри Хепбёрн знаком даже лучше, чем читателям. Однако сюжеты и настроения фильма и книги довольно сильно отличаются. И хотя, наследуя Флоберу, отождествляющему себя с мадам Бовари, Трумен Капоте проговаривался, что героиня этого его романа — во многом он сам, да и в герое-писателе можно угадать некоторые черты автора, «Завтрак у Тиффани» его главным романом считать нельзя.

Американцы, пожалуй, назовут книгой жизни Капоте «Хладнокровное убийство». Биографические фильмы о писателе, сконцентрированные именно на создании этого текста, скорее подтверждают такое мнение. Роман о расследовании убийства техасской семьи, в котором с документальными подробностями воссозданы все действующие лица истории, безусловно, повлиял и на литературу вообще, и на самого автора книги. С Капоте всё не просто, его образ неуловимо ускользает от четких определений и узнаваний. Лучшей иллюстрацией этому может стать фрагмент из фильма Вуди Аллена «Энни Холл», где победителем шуточного конкурса двойников Капоте становится сам писатель.

Герой ранней повести Капоте «Луговая арфа» говорит о себе так: «Раньше я по кусочкам открывал себя другим людям — случайным попутчикам, исчезавшим в людском потоке на сходнях, выходившим на следующей станции из вагона. Может быть, если их всех собрать, и получился бы тот самый единственный человек на свете, только он был бы о 10 лицах и расхаживал сразу по сотне улиц». Образ писателя, сложившийся в сознании читателей и зрителей, в каком-то смысле созвучен этому описанию: он не вписывается в привычные рамки, не поддается определениям — и это вызывает интерес, провоцирует на создание новых интерпретаций, биографических фильмов. При этом сам жанр документальных расследований true crime вообще обрел свою классическую форму именно в творчестве Капоте, задумавшего что-то в духе «Хладнокровного убийства» задолго до самого преступления, ставшего основой сюжета книги: «Я хотел создать журналистский роман, что-то большое, обладающее глубиной и свободой прозы и точностью поэзии, правдоподобием кино».

Трумен Капоте так или иначе всегда был связан с миром кино: не только экранизациями своих произведений или несколькими сценариями («Посрами дьявола», 1953, «Вокзал Термини», 1953, «Невинные», 1961) и даже не только ролью в детективе («Ужин с убийством», 1976), но и вообще включенностью в круги высшего света Голливуда, близким знакомством с Мэрилин Монро, Хамфри Богартом и другими звездами. Экранизаций писателя вообще не так уж много, да и доступ к существующим картинам есть не всегда — несколько фильмов по ранним рассказам Капоте можно найти только в списках названий.

Первый фильм по его автобиографической повести создан уже после смерти Капоте, однако связан с фигурой автора не только сюжетом. Мать режиссера «Луговой арфы» Чарльза Мэттоу, актрису и писательницу Кэрол Грейс (чьим бывшим мужем был писатель Уильям Сароян, причем дважды), не раз называли возможным вдохновением для образа Холли Голайтли из романа «Завтрак у Тиффани». А в роли судьи в этом фильме снялся ее муж, отец режиссера — Уолтер Мэттоу, лично знавший писателя.

Главными темами фильма становятся одиночество и неприкаянность героев разных возрастов, не желающих становиться частью взрослого мира: их поиск места в жизни скорее возвращает персонажей к детскому домику на дереве. Героям ранних текстов Капоте вообще неуютно с окружающими, они всё время пытаются сбежать от ответственности и обязательств ближе к природе. Наедине со своим воображением таким людям куда комфортнее, чем в городе и в толпе.

Образы ухода из привычного мира в американской культуре укореняются еще культовыми текстами романтиков XIX века: «Уолденом» Генри Торо, «Листьями травы» Уолта Уитмена. Не исчезли они и сегодня: герой фильма «В диких условиях» станет еще одним трагическим образом для уже почти современной нам культуры США. Свойственны такие стремления и героям более зрелых текстов Капоте, например той же Холли Голайтли, чья насыщенная светская жизнь не может стереть воспоминания о несчастливом детстве. С другой стороны, «Луговую арфу» нельзя назвать грустной историей: даже несмотря на неоднозначный финал, в ней много света и надежды.

Куда менее оптимистичной выглядит экранизация первого опубликованного автобиографического романа Капоте «Другие голоса, другие комнаты», полного символов и атмосферы южной готики, созвучной текстам «Йокнапатофского цикла» Уильяма Фолкнера. Атмосферу эту Трумен Капоте объясняет в другом своем раннем тексте, рассказе «Дерево ночи», который вполне мог бы экранизировать Альфред Хичкок или Дэвид Линч: «Тетки, поварихи, гости — каждый старался вовсю, каждый хотел рассказать сказку, обучить стишкам про смерть, привидения, знамения, духов». Такое видение и чувствование мира с детства накладывает отпечаток на восприятие, от которого не могут потом избавиться очень разные герои писателя и, возможно, он сам.

По сюжету фильма (и романа) «Другие голоса, другие комнаты» мальчика письмом вызывают к отцу, которого он почти не помнит. Но оказывается, что в таинственном полуразрушенном доме он очутился совсем по другим причинам, и жизнь здесь похожа на мир заколдованного царства, где время как будто остановилось. Визуальные образы малоизвестного фильма, кажется, оказали сильное влияние на кинотексты гораздо более популярные. Например, на заброшенный особняк в экранизации «Больших надежд», перенесенный режиссером из Викторианской Англии как раз в Южные штаты (традицию парадоксальным образом совмещать диккенсовские сюжеты и южную готику, собственно, заложил уже упомянутый Фолкнер в рассказе «Роза для Эмили», тоже варьирующем образ дома, где остановилось время).

Для Капоте, как и для его героев и героинь, прошлое будет всегда звучать, как он и говорил, в комнатах и голосах нынешних. И это двойное звучание добавляет его образам дополнительное измерение.

«Капоте»

О Капоте и его текстах снято несколько документальных фильмов, в том числе показанный в России в рамках фестиваля Beat Film Festival «Говорит Трумен Капоте» (2019), но самым ярким экранным впечатлением о самом писателе остается отмеченная Киноакадемией роль Филипа Сеймура Хоффмана. Фильм «Капоте» начинается с рокового утра в том самом доме семьи Клаттеров в Холкомбе, ставшем темой и пейзажем истории «Хладнокровного убийства». Капоте тут же направляется в Техас вместе со своей подругой детства, писательницей Харпер Ли, недавно выпустившей свой главный роман «Убить пересмешника». Кстати, в экранизации «Пересмешника» от Роберта Маллигана, которая вышла в разгар работы над документальным романом Капоте, появляется мальчик Дилл (Джон Менья), «мелкий, но взрослый», любопытный, шумный, нескладный, бесконечно рассказывающий о себе небылицы. Ли нарисовала этот образ на основе воспоминаний о Капоте в детстве. Впрочем, маленький эксцентрик, кажется, больше похож на взрослые ипостаси писателя, чем на детей из его собственных автобиографических текстов.

«Капоте» тянется медленно, как и создание книги «Хладнокровное убийство», о котором он повествует. «4 года жизни, а роману и конца не видно», — говорит экранный писатель. В конце фильма титр на черном сообщает, что этот роман сделал Капоте самым знаменитым писателем Америки, но больше он не закончил ни одной книги. Это действительно так, впрочем, были и незаконченные работы, вызвавшие не меньший интерес.

Фильм «Дурная слава» вышел на экраны вскоре после успеха байопика «Капоте» и так и остался в его тени, несмотря на звездный состав и достаточно известного режиссера. Дуглас МакГрат прежде работал над экранизациями произведений Чарльза Диккенса и Джейн Остин, на его счету также пара удачных документальных фильмов (и даже несколько второстепенных ролей в фильмах Вуди Аллена). Фильм «Дурная слава» тоже сделан в духе псевдодокументальной истории, однако сам писатель в ней кажется фигурой еще более неоднозначной, чем в дошедших до нас художественных свидетельствах и документах. Тем не менее этот проект рассказывает сразу о нескольких важных для Капоте текстах, а не только о главном романе, и пытается при этом глубже разобраться в причинах столь пристального внимания писателя к делу об убийстве Клаттеров и к самим убийцам.

В роли одного из преступников, Перри Смита, — молодой Дэниэл Крэйг, еще до Бонда. Кастинговое решение, оглядываясь назад, кажется идеальным: Крэйг выглядит уже как звезда, а в некотором роде именно звездами сделал Капоте своих хладнокровных убийц. Он превратил их в главных героев большого американского романа, рассказал их историю, даже позвал сделать фото самого звездного фотографа своего времени — Ричарда Аведона.

Сходство позы Крэйга в роли Перри в одном из кадров «Дурной славы» с фотографией юного Капоте на обложке романа «Другие голоса, другие комнаты» выглядит совсем не как случайность. Фильм не зря подбрасывает внимательному зрителю цитату Капоте: «У меня такое чувство, что мы с Перри росли в одном доме, только он вышел через черный ход, а я через парадный». Брошенные мальчики, не интересные ни отцу, ни матери, не уверенные в своем таланте, становятся вдруг интересны сами по себе. Одному из них удалось стать писателем, у другого не получилось стать художником, и он превратился в преступника и героя книги.

Интерес и участие к заключенным, если всмотреться в раннюю прозу Капоте, был с писателем всегда. Даже можно спекулировать, что неоднократные визиты Капоте в СССР, один из которых описан в очерке «Музы слышны», тоже в каком-то смысле объясняется его завороженностью несвободой. Еще в «Воспоминании об одном Рождестве» юное альтер эго автора и его пожилая подруга Сук пекут праздничные пироги и рассылают их совершенно незнакомым людям в тюрьмы разных штатов. Внимание к попавшим за решетку, неоднозначность решений судебной системы США — одна из важных тем романа Харпер Ли «Убить пересмешника», созданного по воспоминаниям детства, во многом общего с детством Капоте. А у Капоте на странный тихий южноготический дом и его обитателей мальчик в «Других голосах, других комнатах» смотрит как на тюрьму с заключенными — испытывая к ним ту жалость, которая станет причиной ареста Холли Голайтли в «Завтраке у Тиффани». Напомним, навещая в тюрьме «Синг-Синг» босса мафии и передавая ему таинственные сводки, героиня действительно делает это только чтобы поддержать «милого старичка», которого ей очень жалко.

«Вражда: Трумен Капоте против „лебедей“»

Однако Капоте не ко всем и не всегда проявлял эмпатию. Последний роман писателя «Услышанные молитвы» так и остался незаконченным и неопубликованным при жизни, однако даже отдельные напечатанные главы вызвали в американском свете волну потрясений, ведь в персонажах скандальных историй знаменитости узнавали себя и своих знакомых. Капоте долго дружил со звездами, которые доверяли ему свои и чужие секреты, обнародование коих не оставило равнодушным никого из участников. События легли в основу сюжета второго сезона сериала «Вражда», поставленного Гасом Ван Сентом. Капоте тут играет Том Холландер, запомнившийся зрителям по экранизациям Толкина и Джейн Остин, а его лебедушек, нью-йоркских светских львиц — первые леди современного Голливуда: Наоми Уоттс, Дайан Лэйн, Хлоя Севиньи, Деми Мур. Образ писателя в сериале показан, безусловно, с точки зрения тех, кого он обидел, и обидел сильно. Конечно, на фоне таинственных сказок Юга, очерков о путешествиях, попыток найти в человеке мотивы и причины совершенного убийства драматизм перебора грязного белья манхэттенской элиты как-то блекнет — как на бумаге, так и на экране. Однако есть и те, кто считает «Услышанные молитвы» как раз главным, итоговым текстом Капоте.

Где искать самого Капоте, стоит ли собирать его образ по художественным и документальным фильмам, надежным и ненадежным рассказчикам, автобиографическим героям и героиням, фотографиям и аудиозаписям? Или всё же вспомнить, что перед нами писатель-мистификатор, и попробовать найти ключи к его тайнам в книгах? «Бывают произведения искусства, вызывающие больше интереса к творцам, нежели к их творениям, — обычно потому, что в этих работах порою наталкиваешься на то, что всегда казалось лишь твоим личным, глубинным ощущением, и невольно задаешься вопросом: кто он, знающий про меня, и откуда он это знает?» — пишет Капоте в рассказе «Ястреб без головы». Возможно, этот парадокс как раз говорит кое-что и о писателе, и о нас самих.