Кино магнитных бурь: Вадим Абдрашитов между моральным беспокойством и магическим экзистенциализмом

12 февраля в возрасте 78 лет умер советский и российский кинорежиссер Вадим Абдрашитов. В 1992 году автор был удостоен звания «Народный артист России», в 2006-м получил орден «За заслуги перед Отечеством». Рассказываем об удивительном творческом союзе Абдрашитова и сценариста Александра Миндадзе и пытаемся разобраться, почему за последние 20 лет талантливый режиссер так и не снял ни одного фильма.

С неба летит апрельский снег, но не ледяной, а бумажный. Тысячи сброшенных с самолета листовок осыпаются с неба и накрывают улицы. На них напечатаны стихи молодого поэта, появившиеся буквально вчера вечером: «Ты, Земля, Поклонись Человеку, Твой бог — Я. Первый век — предыстория. Век осмысленья дорог…» Грандиозный перформанс в небе над Алматы, который после полета Гагарина сделал простого паренька Олжаса Сулейменова известным на весь Союз и вдохновил молодого Вадима Абдрашитова, стоявшего на углу Ленина и Абая, на то, чтобы посвятить свою жизнь космосу. Он совершенно не думал заниматься кино, ведь твердо решил связать жизнь с наукой и уезжал из Алматы в Москву, в Политех. А там нечаянно оказался на съемках «Девяти дней одного года», и когда Михаил Ромм на «Вечерах в Политехническом» покажет студентам готовый фильм, Абдрашитов поймет, что художественное кино и научный подход к миру ― вещи, совершенно друг другу не противоречащие. С тех пор его больше интересовало не движение небесных тел, но движение частиц света, оседающих на кинопленке. И то, как изображение на экране способно пробуждать эмоцию и мысль. Так что, отработав положенные по распределению три года на электроламповом заводе, молодой инженер с первой же попытки поступает к Михаилу Ромму во ВГИК, а после оказывается в творческом объединении Юлия Райзмана на «Мосфильме». 

Тут он знакомится с молодым потомственным сценаристом Александром Миндадзе, сыном Анатолия Гребнева, десять лет назад собравшего идеи Марлена Хуциева в «Июльский дождь». Вместе они снимут судебную драму «Слово для защиты» (1976), отправной точкой которой станет дело, которое когда-то наблюдал Миндадзе на работе судебным секретарем. История о женщине, пытавшейся совершить двойное самоубийство, чтобы противостоять альфонсу-абьюзеру, а теперь его оправдывающей. Фильм по итогам года войдет в десятку наиболее посещаемых картин, что положит начало почти тридцатилетнему сотрудничеству сценариста и режиссера. Это был уникальный союз, где один автор неотделим от другого, результатом их сотрудничества стали 11 фильмов, каждый из которых говорил на языке высокого искусства, а с другой стороны ― обязательно становился острым высказыванием о современности.

Первые картины их дуэта, «Поворот» (1978), «Охота на лис» (1980) и «Остановился поезд» (1982), часто называют «кино морального беспокойства». По аналогии с появившимися в те же годы польскими фильмами «Человек из мрамора» и «Без наркоза» Анджея Вайды, «Защитные цвета» и «Константа» Кшиштофа Занусси, «Кинолюбитель» или «Случай» Кшиштофа Кесьлёвского. Абдрашитов и Миндадзе уделяют пристальное внимание нравственной стороне конфликта (обвиняемый и обвинитель, насильник и жертва, следователь и журналист), а представленные ситуации «дают нам почувствовать тонкость этических материй. Увидеть — при большом увеличении, — как способны разъедать душу простые и понятные, казалось бы, поступки, если их не корректирует нравственность», как заметил кинокритик Валерий Кичин_._ Картина «Остановился поезд» даже на полгода легла на полку, поскольку выявила слишком неутешительный для советского кино диагноз коллективной вины. От путевого обходчика до храбро погибшего машиниста, от начальника станции до всех, кто пытается выдать преступную халатность за героизм и самопожертвование. К счастью, времена изменились, Брежнева сменил Андропов (и тоже надолго не задержался), картина была вызволена из опалы и с огромным успехом шла в прокате, а Абдрашитову даже дали Госпремию.

Этот успех позволил им запуститься с новой уникальной картиной «Парад планет». Фильм был задуман еще раньше, но после начала Афганской войны соавторы на время прекратили работать над ним. Отправной точкой послужил рассказ их общего друга, который был на военных сборах и почувствовал острое нежелание возвращаться домой, к семейным неурядицам и проблемам на работе. Миндадзе создал историю о резервистах, которых «убивают» на учениях, после чего мужчины оказываются предоставлены сами себе, словно души погибших в посмертном мытарстве. Они и впрямь будто мертвы: их одежда не пачкается и не мнется, щетина не растет. Как герои «Одиссеи», они путешествуют по пространству «магического экзистенциализма»: побывают в городе женщин, вместе наблюдая за парадом планет на небе, затем случайный турист на лодке, будто Харон, перевезет их на другой берег, и они окажутся в «царстве мертвых» — в доме престарелых, обитатели которого решат, что это их убитые на войне сыновья. В картине Абдрашитов вернется к любимой космической тайне движения небесных светил. Парад планет, давший название фильму, в действительности произошел в 1982 году, это было уникальное космическое явление, когда планеты собрались перед Солнцем в пределах угла 90°. Событие должен был наблюдать герой Олега Борисова, но, как вызванный повесткой командир отряда «партизан» (то есть проходящих «по возрасту» последние сборы), он так и не увидит главный феномен своей жизни ученого.

Это был второй фильм после «Остановился поезд», над которым Абдрашитов работал вместе с Олегом Борисовым. Их следующая совместная картина «Слуга» (1988) станет историей о Фаусте и Мефистофеле, вновь ожившая в современности. Новый Фауст стремится обрести свое «место под солнцем» в распадающейся советской империи. Эта роль стала кульминацией в карьере Олега Борисова, а картина, снятая в разгар перестройки, получит премию имени Альфреда Бауэра, основателя Берлинского кинофестиваля. Нерегулярный приз, что присуждают на фестивале за «открытие новых путей в киноискусстве». «Слуга» и другие советские фильмы, получившие награду («Караул» Александра Рогожкина и «Бесконечность» Марлена Хуциева), составят, как отмечал Алексей Гусев, своеобразную трилогию: «Уникальность ее в том, что впервые за всю историю кино событие подобного масштаба описывается одновременно 1) изнутри (т. е. „гражданами“ империи), 2) во время (а не после) и 3) не документально, а с помощью приемов кинопоэтики…» Несколько лет спустя мучившийся от затяжной болезни Борисов уйдет из жизни. Миндадзе так вспоминал любимого актера: «Его герой внешне живет одной жизнью, а внутренне — другой. Изобразить это под силу не каждому актеру, и это счастье, что Олег сыграл у нас в трех картинах».

Между двумя картинами с Борисовым Абдрашитов поставит «Плюмбум, или Опасную игру», где обратится к проблеме «легализованного предательства». Переживший нападение подросток (очень тонкий «перевертыш» ситуации из картины «Охота на лис») станет обладателем «свинцовой души». Мальчиком движет простая формула, которую все мы когда-то учили на уроках родного языка: «гнать, держать, вертеть, обидеть, видеть, слышать, ненавидеть и зависеть и терпеть, да еще дышать, смотреть». Всей душой он желает помогать милиции искоренять зло. Догонять, задерживать, скручивать тех, кто когда-то нанес ему травму. Антон Андросов, сыгравший главную роль, внешне очень напоминал молодого Малкольма Макдауэлла, и его персонаж интересно рифмуется с героем картины Линдсея Андерсона «О, счастливчик» (1973), которую авторы наверняка видели на закрытых показах в «Госфильмофонде». По иронии судьбы много лет спустя Андросов, который так и не смог выйти из «проклятия» своей детской роли и больше практически не снимался в большом кино, окажется на прямо противоположных «нравственных позициях», нежели его Плюмбум. В двухтысячных он будет режиссером и продюсером дешевых видеофильмов «для взрослых», иногда снимая их по десятку в месяц.

Картина «Армавир» 1991 года стала апофеозом перестроечного стиля Абдрашитова — Миндадзе, где метафорой всего разрушающегося мира советского человека будет крушение огромного круизного лайнера. Фильм-катастрофа, лишенный экшена и драматизма, но полный трагического пафоса: «вот мы тонем и никак не потонем». Поэтические образы сменили реалистические проблемы, поскольку вместе с Союзом полностью рухнула система кинопроизводства. И несмотря на звание народного артиста, находить финансирование режиссеру становилось всё труднее. Соавторы выпали из привычного четкого ритма, где от заявки до премьеры проходило ровно два года. Творческий тандем на постсоветской инерции еще успел создать несколько ярких картин, таких как «Пьеса для пассажира» (1995), «Время танцора» (1997) и «Магнитные бури» (2003), прежде чем замолчать, как оказалось, навсегда. Причины для этого одновременно просты и непостижимы: оказалось, что «морочить голову» редакторам и цензорам гораздо проще, чем обивать пороги кабинетов богачей, которые могли бы помочь с постановкой картины. Никто не хотел рисковать, время «отмыва денег» через кино давно прошло, а итоговый «продукт» Миндадзе — Абдрашитова вместо комплиментарного олигархам развлечения предлагал жесткие вопросы морального характера.

Как объяснял Абдрашитов фестивальную неудачу его последнего, самого жесткого притчевого фильма «Магнитные бури»: «Отборщики-то взяли в основной конкурс с восторгом, а руководство фестивалей сказало — нельзя, профсоюзы обидятся. То есть там всё правда, но — нельзя. А правда эта в том, что любое безыдейное массовое движение бессмысленно и деструктивно, чем и опасно…» В последние годы Миндадзе сам сделал успешную карьеру режиссера, а Вадим Юсупович стал вести мастерскую во ВГИКе по примеру своего учителя Михаила Ромма, вкладываясь в современное поколение режиссеров и пытаясь оставаться в актуальном кинопроцессе. Пусть даже больше не сняв ни одной картины. По крайней мере, его ученики, например Алексей Мизгирев («Кремень», «Каменная башка») и Петр Буслов («Бумер»), стали прямыми продолжателями режиссерского метода Вадима Абдрашитова.