Как менялись персонажи произведений Ханса Кристиана Андерсена в кино: Анатомия Русалочек

Новая «Русалочка» Disney доплыла и до наших кинотеатров, причем зрители заранее готовятся быть разочарованными. Трудно не заметить, что среди основных претензий к фильму — цвет кожи главной героини, предположительно неаутентичный для Русалочки андерсеновской. Но самое ли это серьезное изменение, пережитое морской принцессой за два столетия? Вспоминаем о мутациях разных персонажей датского сказочника на экране.

Русалочка

В непочтительном отношении к сюжету сказки обвиняли еще самого ее автора. Предположительно, сперва Андерсен написал совершенно трагическую концовку, в которой Русалочка, не влюбив в себя земного принца и не убив его, превратилась в морскую пену. В ныне канонической версии душа героини, уже после растворения в пене, вдруг поднимается к небесам с невесть откуда взявшимися Дочерьми Воздуха. И если подобный финал в самом деле в духе Андерсена, христианского моралиста, продвинутые читатели того времени сочли хеппи-энд пошлостью.

Последнего воскрешения нет, например, и в советском мультфильме 1968 года — кажется, первой экранизации «Русалочки». Хотя в эту работу по сценарию Александра Галича вольно вставлены современный Копенгаген и гид, рассказывающий туристам сказку, видимо, за Андерсена, и даже фото знаменитой статуи в датской столице. В целом это красивый пример отечественной авангардистской анимации, находившейся тогда в расцвете.

Интересно, что в японском мультфильме «Принцесса подводного царства» (1975) также показывают съемки Копенгагена в начале и в конце. Эта версия почти в точности верна букве и духу истории Андерсена, а Русалочка в ней — холодная скандинавская блондинка. Правда, для увеселения детской публики здесь героиня имеет компаньона — веселого говорящего дельфина, который, видимо, вдохновил парочку персонажей из будущей версии студии Disney. Еще отметим, что пятью годами раньше японцы уже придумали оптимистичную версию сказки — аниме-сериал «Волшебница Мако», где Русалочка, обретя ноги, быстро осваивается на суше.

1976 год подарил миру сразу две версии «Русалочки»: чехословацкую и советско-болгарскую. Первую снимал мрачноватый представитель чешской новой волны Карел Кахиня, и всё здесь красиво, но грустно. Морской народ вместо хвостов обзавелся просторными одеяниями нимф, напоминающими саваны, подводный царь топит корабли для увеселения дочери, в конце — та же невозможность любви, самопожертвование и розы на волнах. Интересно, что суперзвезда чешских сказочных фильмов Либуше Шафранкова здесь играет принцессу-доппельгангера Русалочки, а главную роль она, к неудовольствию режиссера, уступила своей сестре Мирославе.

Советский фильм Владимира Бычкова более лиричен и содержит элемент деконструкции. Что неудивительно, ведь сценарий писал знаменитый дуэт киносказочников Виктора Витковича и Григория Ягдфельда. В прологе и эпилоге картины появляется Андерсен, рассказывающий историю случайным попутчикам, которые сами же переносятся в сказочный мир. Русалочка и принц здесь не так памятны, как морская ведьма в убедительном исполнении Галины Волчек. Мы ее видим как скорее трагическую фигуру, возможно, бывшую юной русалочкой десятилетия назад — занятный ранний пример пересмотра отрицательной героини. В финале же воскресает Русалочка, но наказан недальновидный принц, проспавший свою любовь.

Наконец, в очередной раз представил «Русалочку» массовой публике Disney в 1989-м — одновременно фильм оказался началом ренессанса студии. Аниматоры вернулись к излюбленному сюжету о любви принцессы, но догадались осовременить героев. Русалочка получила имя Ариэль, унаследовала от Андерсена бойкость и непреклонность, а от новых авторов — живучесть. Вдохновлялись в Disney тогда аниме: не только упомянутым мультиком про Русалочку, но и общим принципом схематично-красивого изображения лиц. Ариэль, кстати, должна была быть блондинкой, но ее перекрасили в рыжий ради оригинальности и выгодных подводных сцен. А принц оказался похожим на будущего диснеевского Аладдина. Черноглазым, кстати, он описан и в оригинале: вообще, датские и шведские королевские династии в историческое время не отличались нордическим типом, для примера можно посмотреть на портрет современника Андерсена, короля Фредерика VII.

Как известно, Disney, ампутировав Русалочке хвост, пришила ей счастливое замужество с принцем Эриком, а затем еще сериальные продолжения. И сейчас зрители в пику новому фильму вспоминают мультик своего детства с «настоящей» Ариэль, которому прежде студии ставили в вину искажение замысла классика. Впрочем, далеко не в первый и не в последний раз, а Disney было всё равно. Ведь публика, оказалось, не хотела плохого конца, да и вообще никакого конца. Надо, чтобы полюбившиеся истории длились вечность — только это слово не мог собрать из кусочков льда персонаж другой сказки Андерсена.

Ханс Кристиан Андерсен

Про что же вообще «Русалочка»? Про невозможность овладения объектом желания? Про любовь-самопожертвование? Конечно. Фабула же ее рассказывает о, гм, транспереходе, еще более радикальном, чем настоящие. Многое эта и другие сказки говорят об их авторе. Биография Андерсена, надо сказать, темная. Вроде бы родился в семье сапожника и прачки, но себя считал дворянином, а позднее стали поговаривать, что он был бастардом короля Кристиана VIII. Королевская семья приняла участие в спонсировании образования бедного юноши, который играл в театре и пел, но потерял голос, как Русалочка.

Андерсен то ли не интересовался сексом, то ли был безответно влюблен в шведскую оперную певицу Енни Линд, то ли, что больше всего похоже на правду, был подавленным гомосексуалом. Вкупе с «голубой кровью» это объясняет мотив избранности и неузнанности, характерный для множества сказок писателя, — впрочем, можно списать его и на господствующую тогда романтическую традицию. Современник Андерсена, философ Сёрен Кьеркегор, назвал писателя только «возможностью личности». Это был человек-призрак, скряга, параноик, невыносимый в личном общении, набожный ханжа, ненавистник детей — всё это качества для детского писателя, впрочем, почти типичные.

Пожалуй, ближе всего к настоящему Андерсену в кино — образ, созданный Иэном Хартом в эпизоде шоу «Городские легенды». Серия рассказывает реальную историю исторического визита Андерсена к Чарльзу Диккенсу, его литературному кумиру. Прожив в доме успешного жовиального многодетного отца Диккенса пять недель, датчанин чуть не довел хозяина до нервного срыва и расстроил его брак. Гораздо меньше похожи на историческую личность романтизированные Андерсены из, например, американского мюзикла Чарльза Видора 1952 года, где его изображает поющий солнечный Дэнни Кей, или из неподъемного «Андерсен. Жизнь без любви» Эльдара Рязанова, в котором писателя играет трагически прикрывающий глаза Сергей Мигицко.

Андерсен сам стал своим персонажем и в таком качестве появляется в экранизациях собственных произведений, особенно в советском кино. Это наследие традиции, заданной Евгением Шварцем, к которому мы вернемся. С оглядкой на его Сказочника из пьесы «Снежная королева» появились Андерсен/Сульпитиус — Валентин Никулин в «Русалочке», волшебник Георгия Вицина из «Старой, старой сказки», «голос сказки» от Олега Ефремова в «Тайне Снежной королевы» и разнообразные мультяшные версии Оле Лукойе (изобретенного писателем бога сна, братом которого является Смерть).

Добрые сказочники, воплощающие миф о главном друге детей, постоянно вмешиваются в повествование, пытаясь спасти или предостеречь героев. Характерно, что это им далеко не всегда удается. Среди прочих примеров вспомним два одноименных проекта «Сказки Андерсена», фильм и сериал, снятые в Японии с небольшим перерывом, в 1968-м и 1971-м. Фильм вышел на легендарной студии Toei, в нём показан и Оле Лукойе, и мальчик Ханс Кристиан, бедный подмастерье, который не может заработать на билет в оперу. Он становится свидетелем нескольких сюжетов будущих сказок, довольно печальных. В сериале похожая фабула, только фигура Андерсена заменена… двумя волшебными мышами. Смех и грех.

Башмачки и спички

Словно сам дух жестокого и мрачного Ханса Кристиана мешает приклеить к сказке хороший конец. Потому что для автора он был возможен лишь как исключение, в виде вмешательства лично Господа Бога или какого-нибудь его посланника. Искупление герои зачастую обретают, естественно, в смерти. Очевидный пример — самая, наверное, жуткая сказка автора «Красные башмачки».

По накалу садизма под маской благочестия она сравнима разве что с «Девочкой, которая наступила на хлеб», но последнюю советские мультипликаторы умудрились превратить в смотрибельное для детей произведение. «Красные башмачки» рискнули экранизировать сперва англичане Пауэлл и Прессбургер в потрясающей цветной феерии 1948 года. Это была история о танцовщице, занятой в балете по Андерсену, и проклятие одержимости порочно танцующей героини переходило на исполнительницу роли. Стремление оборвать зависимость вело балерину к суициду, отсылающему также к убитой Толстым грешнице Анне Карениной.

Другая версия «Красных башмачков» — и вовсе корейский хоррор 2005 года, также про проклятье, секс и балет. Все эти несчастные девочки, позарившиеся на яркую вещь, наказаны смертью за свое желание. Смерть неотличима от награды. Как для той же Русалочки или Девочки со спичками, не спасенной никем из авторов многочисленных адаптаций.

Экранизировать историю о замерзающей галлюцинирующей сиротке начали еще на заре кино, а одной из лучших экранных версий Андерсена по сей день считается немой шедевр Жана Ренуара (1928). Катрин Гесслинг последний раз играла здесь у своего мужа, играла, конечно, уже не девочку, а девушку, которой зажженная спичка открывает не детские мечтания, а эротическую грезу. Замерзая, она попадает в мир витрины магазина, где, как постоянно у Андерсена, оживают игрушки, и бывший оловянный солдатик пытается спасти героиню от рыцаря Смерти, но безуспешно.

Симфония снега, огня и импрессионистских образов Ренуара осталась непревзойденной, хотя мультяшные и телевизионные версии «Девочки» появлялись часто. Например, снова Disney — короткий фильм 2006 года воспроизводит сказку почти дословно, только девочка здесь, на радость любителям расового вопроса, скорее не датчанка, а инуитка, которых в Копенгагене полным-полно.

Надо сказать еще и о «Девушке со спичечной фабрики», грустнейшем фильме Аки Каурисмяки. Разумеется, это даже не вольная экранизация оригинала, но отсылка слишком очевидна, чтобы ее обойти. Интересно изменение масштаба: у андерсеновской девочки в руках коробка с несколькими спичками, у ренуаровской, топчущейся в свете витрины универмага, уже лоток, а у девушки Каурисмяки — целая фабрика. Фабрика несбыточных грез дурнушки из опустившейся пролетарской семьи.

И еще вспомним одну забытую нами Русалочку — точнее, «Русалку» Анны Меликян. Сценарий Марии Шалаевой, исполнившей главную роль, подразумевает обращение к Андерсену. Здесь есть девочка, потерявшая голос, ищущая любви в большом городе, есть соперница-двойник, а также колдовство и жертва. Шалаева, покрасившая волосы в зеленый до того, как это стало мейнстримом, кажется даже внешне похожей на героиню Кати Оутинен из фильма Каурисмяки. Обе эти версии андерсеновских героинь, оказавшись в мире, лишенном зримого присутствия Бога, начинают убивать.

Принцессы и королева

Если некоторые героини Андерсена являются его альтер эго или отражением взгляда на мир, другие появились в результате очевидного страха писателя перед женщинами. Постоянный мотив его сказок (впрочем, унаследованный, видимо, от народных образцов) — испытания женихов со стороны строптивой принцессы. В результате принцесса может быть посрамлена, может быть всё же завоевана удачливым чудаком, но позади всё равно длинный ряд отвергнутых, а то и казненных мужчин.

Нигде Андерсена не экранизировали столько, сколько в Советском Союзе. Это был вообще самый экранизируемый в стране, а также самый издаваемый зарубежный автор. При этом, конечно, не обошлось без «повестки»: сказки Андерсена, и тем более их адаптации, старательно чистились от очевидных религиозных вставок. Зато мотив жестоких принцесс советскому кино пришелся в пору.

Начиная с короткого фильма «Свинопас» Александра Мачерета из сборника «Цветные киноновеллы». Это была очень удачная по исполнению и интонации экранизация с Александром Любимовым и Верой Алтайской, где со всем иронизмом и назидательностью капризная принцесска была посрамлена. Не распознав под маской свинопаса душу правителя, она изгонялась из королевства и оставалась на улице под дождем, даже без спичек. Интересна творческая судьба Алтайской: уже с 1950-х годов она стала известна всему Союзу в качестве вечной вредной старухи из разных киносказок, начиная с «Морозко». Вероятно, таково символическое наказание бывшей прекрасной, но злой королевны.

Последующие вариации на сказки Андерсена в советском кино часто смешивали несколько сюжетов в один. И непременно с принцессами: в «Принцессе на горошине»Бориса Рыцарева этих обольстительниц целых четыре из разных сказок, одна красивее и капризнее другой. В этом фильме странствующий принц всё же находит себе добрую невесту (которая на горошине), но вообще характерно, что андерсеновский пессимизм на отечественной почве часто только усиливался.

Даже Надежда Кошеверова в «Старой, старой сказке» внезапно добавила к совмещенной истории «Огнива» и «Дорожного товарища» отсутствующую у самого Андерсена грустную концовку. Правда, следом она, как бы реабилитируясь, экранизировала «Тень» в версии своего давнего соратника Евгения Шварца с тем же Олегом Далем — рассказ о двойничестве и власти, где принцесса в конце концов уходит с героем-ученым. А еще через несколько лет поставила «Соловья», в котором тоже всё кончается хорошо.

Шварц открыто презирал грустные финалы. Свою «андерсеновскую» трилогию — пьесы «Голый король», «Снежная королева» и «Тень» — он написал в 1930-е годы, и это произведения о борьбе со страхом. Драматург сделал невозможное: он реформировал и дополнил классические сюжеты Андерсена, не отступая от оригинальной поэтичности, и стал соавтором мертвого датчанина через века. Населив его миры новыми персонажами и идеями, Шварц не допустил андерсеновской мизантропии.

Мы уже упомянули, что мультипликационный шедевр Льва Атаманова по сказке Андерсена создавался (сценаристом Николаем Эрдманом) с невысказанной, но явной оглядкой на Шварца. Мультфильм остался каноническим и для последующих адаптаций — кстати, он вдохновил на выбор творческого пути Хаяо Миядзаки, круг влияний ширится. От мультфильма пошло и незыблемое изображение Герды — блондинкой, разбойницы — брюнеткой, а Королевы — своего рода вечной замерзшей невестой. 

В 1966-м, уже после смерти Шварца, подоспела прямая экранизация его пьесы от режиссера Геннадия Казанского. Гердой здесь была юная Елена Проклова (вторая роль после «Звонят, откройте дверь!»), невредной принцессой Эльзой — звезда 1960-х Ирина Губанова. Однако язык Шварца и язык Андерсена передать можно не всем — фильм вышел не очень памятным.

Как и растянутый перестроечный мюзикл «Тайна Снежной королевы» Николая Александровича. Правда, Королеву, являющуюся из телевизора, здесь сыграла сама Алиса Фрейндлих. Кай и Герда же предстали наконец не «маленькими братом и сестрой» (Шварц, кстати, подчеркивает, что они только сводные родственники), но скорее влюбленными подростками лет шестнадцати — так стало понятнее, чего Королеве, собственно, было нужно от Кая. Сыгравший его Ян Пузыревский, ранее уже бывший принцем в «Осеннем подарке фей» Бычкова, трагически погибнет в 1990-е.

В новом столетии в России выпустили новый мультфильм про Снежную королеву, благодаря финансовым и творческим вложениям довольно удачный. Безжалостная и внешне криповая владычица ледяного царства здесь занимается уничтожением всякой творческой мысли, а Герде помогает почему-то тролль-Охлобыстин. Потом вышло еще четыре сиквела уже не по Андерсену, но вполне смотрибельных — интересно, что Wizart Animation особенно рассчитывала на зарубежную аудиторию. Наверно, в относительном успехе франшизы виновата в том числе магия, возможно, лучшей сказки Андерсена.

Говорят, писатель срисовал Королеву с упомянутой холодной певицы Енни Линд. Может, и так, но для мира, конечно, это не история о несостоявшейся любви Ханса Кристиана, а о любви состоявшейся. О том, как вырасти, оставаясь внутри ребенком, как изгнать из сердца осколки зеркала тролля, в которых всё представляется отвратительным. 

Теме был посвящен и еще один успешный проект Disney, «Холодное сердце», где нам показано, как Снежная королева пришла к такой жизни. Необычный взгляд на взросление диснеевской принцессы — история о травме. Которую, как и у Андерсена, и у Шварца, может излечить братское или сестринское горячее сердце. Для этого Андерсен, как и Кьеркегор, предлагает всего-навсего веру в невозможное. Розы распускаются после зимы, грустный конец не неизбежен.