Гости из будущего: Герои отечественной кинофантастики

Фантастика всегда занимала в сердце отечественного зрителя особое место. Она давала возможность отвлечься от действительности, раздвинуть границы реальности, окунуться в сон или мечту о будущем. Вместе с тем в самых фантастических фильмах всегда отражается породившая их эпоха. В Okko продолжает выходить комедийный сериал «Очевидное невероятное» по рассказам Кира Булычёва, а мы вспоминаем главных героев отечественной кинофантастики и как они менялись со временем.

Ученые: изобретатели и покорители космоса

Отправной точкой отечественной кинофантастики стала вольная экранизация фантастического романа Алексея Толстого «Аэлита» (1924). Более того, картина Якова Протазанова считается первым в мире полнометражным фильмом о космических полетах. По сюжету выдающийся инженер Лось в нэповской Москве 1920-х годов работает над созданием межзвездного корабля для полета на Марс. Научной работе мешают бытовые неурядицы и проблемы в семье — его жену соблазняет мошенник Эрлих. Лось всё же полетит на Марс, завоюет любовь местной царицы Аэлиты и даже вместе с красноармейцем Гусевым поднимет восстание рабочих. Ключевое отличие фильма от оригинального произведения Толстого — космическое путешествие оказывается лишь сном Лося. Схожий прием использовал Булгаков в финале пьесы «Иван Васильевич».

Вообще фильм Протазанова имеет много общего с миром булгаковских сатирических произведений. Достаточно вспомнить образ докучливого управдома. Сам Лось — трагикомическая фигура. Интеллектуал в окружении советских обывателей. И всё это на фоне переживающей разруху и голод страны. Сбежать на Марс, где тебя ждет соблазнительная Аэлита, несчастному герою удается только в воображении.

В первые десятилетия Советского Союза кинофантастике был присущ если не страх, то явно недоверие к ученым-изобретателям. Постоянная тема — создание оружия небывалой разрушительной силы, с помощью которого враги хотят уничтожить молодое советское государство. Ученый оказывается лишь марионеткой в руках коварных капиталистов.

В 1925 году в фильме «Луч смерти» Льва Кулешова гениальный инженер Подобедов создает аппарат, взрывающий горючие смеси на расстоянии. Опасную штуковину похищают вражеские агенты и с ее помощью пытаются подавить рабочую забастовку в своей стране. В том же году выходит фильм «Наполеон-газ», где уже западный умелец изобретает специальный газ, способный уничтожить целый город. Тайный фашистский орден в США отправляет самолеты, чтобы сбросить бомбу со смертельным газом на Ленинград, и лишь в последний момент удается сорвать планы негодяев. Алчный профессор Стил из «Сиреневой пыли» (1937) пытается продать подороже убийственную радиоактивную пыль американским военно-промышленными трастам.

Классической для советской фантастики была также история принципиального ученого, который не хочет сотрудничать с западной военщиной и магнатами. В фильме «Гибель сенсации» (1935) идеалист Джим Рипль создает роботов, чтобы облегчить жизнь рабочих. Но, конечно, у капиталистов на них другие планы. Роботы вместо помощников становятся надсмотрщиками и карателями, а сам Рипль трагически гибнет.

Характерно, что в основном в этих фильмах изображался именно западный ученый. Положение советских деятелей науки в стране было противоречивым. С одной стороны, декларировалось, что они служат задачам индустриального обновления страны. Однако при этом в обществе, где сама официальная идеология претендовала на научный статус, ученые, особенно «старорежимные», рассматривались как идеологически опасные конкуренты.

Реабилитация ученых в советской фантастике окончательно произошла в 1960-е годы, когда начало космической эры совпало с хрущевской оттепелью, что позволило авторам затрагивать в своих произведениях новые темы. Образ ученого приобретает романтический ореол, это мужественный, независимый человек.

На экранах в это время появляются персонажи не только писателей-фантастов новой волны, но и произведений довоенной эпохи, как в фильме «Человек-амфибия» (1962) по роману Александра Беляева 1920-х годов. Его доктор Сальваторе показан не только гениальным хирургом, создавшим, по сути, новый подвид человека, но и любящим, заботливым отцом. Роман Беляева в 1960-е вдохновил столь же «заботливых» советских ученых на создание проекта «Ихтиандр» по заселению людьми подводного пространства.

И всё же главным предметом исследований, поисков и мечтаний в те годы был, конечно, космос. За два года до того, как Гагарин сказал знаменитое «Поехали!», в кинотеатрах вышел фильм Михаила Карюкова «Небо зовет». В фокусе фильма — космическая гонка между СССР и США. Собственно фантастическая часть здесь оказывается сюжетом книги писателя, познакомившегося с учеными Ракетного института. Советские космонавты готовятся к первому в истории полету на Марс, но американцы хотят любой ценой их обогнать. В итоге до Красной планеты никто не долетит, потому что нашим придется самоотверженно спасать западных коллег-конкурентов. В советской фантастике американские и советские исследователи космоса не только соперничали, но и помогали друг другу, как в фильме «Планета бурь» (1961) про первую экспедицию на Венеру.

Обе картины, к слову, вскоре выкупили американцы, основательно перемонтировали, убрав пропагандистский пафос, и поменяли в титрах имена советских актеров на вымышленные англоязычные. В общем, показали свою капиталистическую натуру.

В другом космо-фильме Карюкова «Мечте навстречу» (1963) главная моральная дилемма — помогать ли людям попавшим в беду инопланетянам. Западные ученые предостерегают, что внеземная цивилизация может быть потенциально опасна для человечества. Дескать, а вдруг чужаки хотят нас колонизировать. Но советский ученый в ответ говорит, что «это слова не человека науки, а политика прошлого». Москва предлагает для спасения гуманоидов объединить усилия всех стран. В итоге, хоть и ценой жизни одного из советских космонавтов, одну из инопланетянок всё же спасают. Рефреном в фильме звучит знаменитая песня «И на Марсе будут яблони цвести». Она отражает оптимизм отечественной кинофантастики эпохи.

Утопическим оптимизмом, по крайней мере внешне, пронизано творчество патриарха советской фантастики Ивана Ефремова, повлиявшего едва ли не на всех звезд жанра в нашей стране. Тем не менее его произведения с сильными эзотерическими и теософскими мотивами практически не экранизировались. По сути, единственной полноценной попыткой стал фильм «Туманность Андромеды» (1967). Мы видим далекое будущее, где все народы слились воедино в гармоничном и счастливом мире победившего коммунизма. Все насущные проблемы решены, есть только чистая радость познания. Как и в романе, ученые, облаченные в подобие древнеримских туник, прекрасны не только внутренне, но и внешне. Один из героев, встав в вдохновенную позу античной статуи, сокрушается, что люди всё еще не могут поделиться плодами разума с собратьями из дальних уголков Вселенной.

В 1969 году на Московском кинофестивале советской публике был представлен эпический шедевр Стэнли Кубрика «2001 год: Космическая одиссея». Побывавший на показе Андрей Тарковский, мягко говоря, всеобщих восторгов картиной не разделял. «„Космическая одиссея“… мне кажется совершенно неестественной: вымороченная атмосфера, будто в музее, где демонстрируются технические достижения», — писал режиссер в своем дневнике.

Снятый им по одноименному роману Станислава Лема «Солярис» (1972) стал своеобразным ответом творению Кубрика и реакцией на царившую в те годы позитивистскую футурологию. Сам Лем был взбешен трактовкой своего произведения. Писатель говорил, что режиссер «в фильме показал, что космос очень противен и неприятен, а вот на Земле — прекрасно. Но я-то писал и думал совсем наоборот».

У Тарковского сверхразумная планета-океан Солярис метафорически выступает зримым воплощением совести, пробуждающей в человеке божественное начало. Научное познание не дает героям-ученым ни ответов, ни успокоения.

Через несколько лет Тарковский в своих нравственных исканиях вновь обратится к фантастике. В снятом по роману и сценарию братьев Стругацких «Сталкере» научный материализм вновь окажется несостоятелен перед трансцендентным миром. В персонажах, называемых в фильме просто Профессор и Писатель, легко увидеть авторскую иронию над пресловутым советским спором между «физиками» и «лириками». Приблизиться к Чуду в богооставленном мире может только праведник Сталкер.

Интересно, что до «Соляриса» и «Сталкера» Тарковского советские ученые столкнулись с аномальной Зоной в фильме «Таинственная стена» (1967). В тайге был обнаружен некий туманный купол, вызывающий видения из прошлого у находящихся рядом с ним людей. Ученый Егор Ломов и его товарищи по экспедиции полагают, что галлюцинации вызывают марсиане, Впрочем, выяснить, что же в действительности находится по ту сторону Стены, героям так и не удается.

В «Сталкере» одной из причин возникновения Зоны называют технологическую аварию. Через семь лет после выхода фильма рванет четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС. Ужас трагедии Чернобыля и страх перед ядерной зимой во всех шокирующих деталях передан в фильме ученика Тарковского Константина Лопушанского «Письма мертвого человека» (1987): вой сирен воздушной тревоги, множество людей в противогазах и костюмах химзащиты, последствия лучевой болезни. Главный герой картины, ученый Ларсен, бессилен перед лицом апокалиптической катастрофы.

Во времена перестройки научная фантастика уступила место фантастике мистической и социальной. Нравственным камертоном для многих советских интеллигентов стал сыгранный Евгением Евстигнеевым профессор Преображенский из блистательной экранизации Булгакова «Собачье сердце» (1988). К булгаковскому ученому отечественные кинематографисты обратились и в лихие постсоветские девяностые. Правда, в этой экранизации «Роковых яиц» свое гениальное открытие Владимир Персиков (Олег Янковский) делает не без помощи дьявольщины. Авторы добавили в фильм Воланда и его свиту.

После распада Союза люди науки отошли в кинофантастике на второй план. Да и сам жанр по популярности затмило фэнтези. Некоторый ренессанс произошел в последние несколько лет. Фантастический триллер «Спутник» (2020) стал своеобразным фильмом-антитезой оптимистичным советским картинам на космическую тему. Из попавшего через космонавта на Землю инопланетного существа а-ля Чужой советские военные хотят вырастить супероружие. Противостоят гэбистам советские интеллигенты — девушка-врач и доктор из НИИ.

Попаданцы

Истории про героев, попадающих в прошлое, будущее, а то и в параллельные миры, — едва ли не самые распространенные в фантастике, тем не менее в советском кино к попаданцам относились крайне настороженно.

Формально первым советским фильмом про попаданцев стал «Старик Хоттабыч» по повести-сказке Лазаря Лагина о материализовавшемся в Москве пятидесятых древнем джинне. Но фантастика здесь, конечно, достаточно условна. При этом не состоялась экранизация другой книги Лагина о путешествиях во времени «Голубой человек». По сюжету комсомолец Юрий Антошин переносится из 1959 года в тело молодого рабочего из 1894 года. Герой участвует в подпольном революционном движении и даже знакомится с молодым Лениным, но гений конспирации дает слишком много знающему пареньку от ворот поворот. По слухам, сам автор отговорил кинематографистов от затеи.

Так что первым полноценным советским фантастическим фильмом про попаданцев стала комедия «Разбудите Мухина!» с молодым Сергеем Шакуровым в главной роли. Правда, в прошлое советский студент перемещается во сне. Мухин отговаривает Пушкина от дуэли с Дантесом, а затем дарит ему строки «Я памятник себе воздвиг нерукотворный». Или увещевает древних римлян, что у рабовладельческого строя нет будущего. И в итоге фильм фактически лег на полку.

Самым популярным и любимым отечественным фильмом про попаданцев по-прежнему остается гайдаевский «Иван Васильевич меняет профессию» по пьесе Михаила Булгакова, которого к 1970-м начали потихоньку экранизировать. Биографы писателя считают, что цензоры запретили постановку пьесы, увидев в ней искажение образа Ивана Грозного, который в годы правления Сталина воспринимался как великий отечественный государственник и даже альтер эго вождя. Гайдай перенес царя из Москвы 1930-х годов в свою современность. Благодаря мягкой игре Юрия Яковлева в советском кино впервые появилась столь обаятельная царственная особа. Причем образ отчасти пародировал сталинского же героя «Ивана Грозного» Эйзенштейна.

В годы застоя фильмы про попаданцев если и выходили, то всё в том же акцентированно комедийном ключе. Так, другой классик советской комедии Эльдар Рязанов в фильме «Человек ниоткуда» переносит доисторического дикаря (Сергей Юрский) в современную ему Москву. Либо путешествия во времени преподносились в виде безобидного детского развлечения, как в фильме «Шаг с крыши» про начитавшегося приключенческих книжек пятиклассника Витю Парамонова.

При этом, активно вмешиваясь в дела прошлого, герои советских фильмов никогда не меняют ход настоящего. Сама мысль, что монолитную с точки зрения официальной идеологии советскую историю можно как-то поменять, казалась крамольной. Другим фактором холодного отношения советского кинематографа к попаданцам видится эскапистская природа жанра. Зачем бежать куда-то в миры прошлого и будущего, если перед тобой раскинулось прекрасное настоящее?

Всё изменилось в годы перестройки, когда на неискушенного советского читателя, а потом и зрителя обрушился поток историй про попаданцев. Один из самых заметных фильмов времени — картина Владимира Хотиненко «Зеркало для героя» (1987). Персонажи во время концерта «Наутилуса» под хит «Последнее письмо» переносятся ровно на 38 лет назад — в 8 мая 1948 года. Оказавшись в маленьком шахтерском городке, откуда оба родом, один встречает себя маленького, другой — молодых родителей. Хотя герои фильма пытаются как-то изменить ход событий или выбраться из петли времени, на следующее утро они снова просыпаются в том же дне 8 мая. «День сурка» в антураже советского послевоенного быта. Попаданчество служит фоном истории неприкаянности перестроечного поколения: молодой ученый Сергей чувствует себя чужаком как в своем времени, так и в идеологически чуждом ему сталинском Союзе.

В «Похищении чародея» по одноименной повести Кира Булычёва ученые из XXVIII столетия на машине времени по ошибке попадают в СССР конца восьмидесятых. Они ищут непризнанных гениев, чья жизнь оборвалась слишком рано, и эвакуируют их в счастливое будущее. Спасать в мутные времена перестройки им никого не хочется.

В лихолетье 1990-х попаданцы и вовсе становятся главными героями отечественной кинофантастики. Вневременные перебежки, правда, почти всегда между настоящим и советским прошлым. Простой работяга Бублик из фильма «Кому вверх, кому вниз» попадает из времен «развитого социализма» в хаос разваливающейся страны, где не по своей воле знакомится с байкерами, экстрасенсами, стриптизершами и бандитами.

В картине «Стрелец неприкаянный» герой, вернувшийся из эмиграции журналист-неудачник, путешествует в обратном направлении. Изобретенный дедом портал в прошлое он использует, чтобы поправить свое материальное положение. Он скупает золотые украшения в прошлом и продает в капиталистическом настоящем. Нищий интеллигент превращается в преуспевающего торговца-челнока.

У Карена Шахназарова в фильме «Сны» 1990-е оказываются провидческим кошмаром молодой графини конца XIX века. Снится ей загадочная страна, где она работает посудомойкой, а ее муж-сенатор продает на рынке порнооткрытки. Кошмары растолкует гипнотизер. Однако даже полученные знания о будущем не помогут спасти Россию от падения в пучину революции.

В нулевые в фильмах про попаданцев всё чаще проявляется ностальгия по советскому прошлому. В картине «Овечка Долли была злая и рано умерла» (2015) в центре конфликт поколений: амбициозный молодой ученый Никита считает отца неудачником, прозябающим в НИИ на скромную зарплату. По воле случая он попадает в 1985 год, когда его отец сам был студентом и ухаживал за будущей матерью Никиты. Герой не исправляет прошлое, чтобы изменить будущее семьи, а начинает по-другому смотреть на отца. Очарованный поздним Союзом Никита уже не хочет возвращаться в свой мир с гаджетами и тусовками.

Переоценка ценностей ждет и молодых героев патриотического кассового хита «Мы из будущего» (2008) про провалившихся во времена Великой Отечественной войны черных копателей. Ментальную связь между двумя мирами можно увидеть в киноальманахе «Хронос» (2022) по мотивам рассказов Булычёва. В новелле по широко известному рассказу «Можно попросить Нину?» эта связь воспроизводится почти буквально. Московский бизнесмен Вадим (Сергей Пускепалис) звонит жене, а дозванивается до девочки-подростка из блокадного Ленинграда.

Школьники

После космического бума 1960-х в последующие десятилетия советская научная кинофантастика в большей степени ушла в сферу детско-юношеского кинематографа. Да, в 1972 году появился «Солярис» Тарковского, но космос в нем отказался общаться со взрослыми. Тогда к молчаливым звездам отправились дети. Именно советским подросткам предстояло совершать путешествия к далеким планетам, контактировать с инопланетянами и роботами.

В 1970-е вышли три знаковых фильма про полеты школьников в другие галактики. В картине Валентина Селиванова «Большое космическое путешествие» по пьесе Сергея Михалкова «Первая тройка, или Год 2001-й» трех советских ребят отбирают для первой в истории детской космической одиссеи. С ними отправляют взрослого командира, но в самом начале пути он заболевает, и юным пилотам приходится самостоятельно бороться со всеми трудностями. Финальный твист обескураживает: оказывается, всё происходящее было лишь имитацией полета, психологическим экспериментом, а сам командир всё это время симулировал болезнь. Видимо, чтобы как-то сгладить впечатление от разочаровывающей концовки, в эпилоге настоящий космонавт, первый человек в открытом космосе Алексей Леонов просит юных зрителей не расстраиваться, обещая, что скоро детские полеты к звездам станут реальностью.

В советской кинофантастике подобный прием, где всё нереальное как бы понарошку, был достаточно распространен. Фантастическое, со времен фильма Протазанова по Толстому, оказывается сном или плодом воображения героев.

В фильме Ричарда Викторова «Москва — Кассиопея» и его продолжении «Отроки во Вселенной» тинейджеры полетели в космос уже по-настоящему. Ученые получают радиосигнал со звезды Альфа Кассиопеи, указывающий на наличие там разумной жизни. Добраться дотуда возможно, но есть одна загвоздка — полет туда и обратно займет 52 года. Советские подростки готовы пожертвовать земным настоящим ради разгадки космической тайны.

Характерно, что в названии второй части герои названы «отроками». Слово скорее имеет религиозный окрас, чем научно-фантастический. Тут можно вспомнить христианскую легенду о Семи Эфесских отроках (экипаж также состоит из семи ребят), замурованных в пещере, но погруженных Богом в длительный сон. Пробудившиеся юноши становятся символом перехода от языческих гонений на христианство ко времени его торжества. Юные космонавты тоже засыпают и как бы выпадают из времени, пробуждаясь тогда, когда это нужно.

Конечно, без присмотра взрослых отроки не останутся. Приглядывает за ними, возможно, один из самых загадочных персонажей советского сай-фая, некий И. О. О. (Исполняющий Особые Обязанности), сыгранный Иннокентием Смоктуновским. Именно он уговаривает советских ученых отправить пионеров в космический полет. И. О. О. обладает паранормальными способностями, имеет доступ к сверхъестественным каналам связи и даже может менять реальность по своему усмотрению. Сам герой постоянно подчеркивает, что выполняет чью-то неведомую Волю. Таинственный посланец из другого, несоветского мира.

Мистические мотивы вообще были характерны для детского сказочно-фантастического кино. Так, в фильме «Тайна железной двери» в трансформаторной будке прячется еще один герой со способностями «ненаучного свойства» — злой мальчик-волшебник. Обычный четвероклассник Толик крадет у него магический коробок спичек, благодаря которым воплощает в жизнь свои тайные желания. Такая черная магия для маленьких советских зрителей. Элементом сай-фая здесь выступает робот-слуга с острова волшебника.

Но главная встреча робота и советских детей произошла, конечно, в телефильме «Приключения Электроника» по повести Евгения Велтистова. Хотя Электроник не просто робот-андроид, у него в процессе общения с людьми формируется своя личность. Андроид в ходе общения со своим живым прототипом, школьником-разгильдяем Сыроежкиным, и его одноклассниками всё больше очеловечивается. Однако дружба с идеальным «мальчиком» перевоспитывает и самого Сыроежкина.

Сюжет и явная дидактика фильма, очевидно, отсылают к сказке «Пиноккио». В финале после победы над злодеями Электроник чинит часы на старой башне, что символически подразумевает отсчет нового времени. Времени гармоничного союза человека и науки.

Но, пожалуй, главный культ фантастического детского кино — Алиса Селезнёва из пятисерийного телефильма «Гостья из будущего», снова по повести Кира Булычёва «Сто лет тому вперед». Грезы о девочке из «прекрасного далека» с большими голубыми глазами и загадочной улыбкой стали первым романтическим переживанием для многих школьников 1980-х. Дело не только в сверхудачном попадании юной Натальи Мурашкевич в роль. Булычёву удалось в Алисе Селезнёвой воплотить идеальную героиню детской фантастики — она одновременно подобна современным детям и в то же время совершенно от них отлична. Так, оказавшаяся в школе 1984 года Алиса, к удивлению одноклассников, не встает перед учительницей, отвечая на уроке. Искусственный человек Электроник пытался влезть в прокрустово ложе советской школьной системы, а для Алисы это лишь реликт из прошлого.

Недостижимый и прекрасный образ героини вкупе с трогательной заглавной песней спустя десятилетия стали ностальгическим символом для повзрослевших советских детей. Светлой грустью по нашей Нетландии.