Эволюция русского тру-крайма: От архивных материалов до режиссерских портретов маньяков

29 мая на Wink выходит второй сезон сериала «Фишер» с подзаголовком «Затмение». Первый сезон был посвящен невыдуманной истории маньяка Сергея Головкина. За последние годы на российских экранах также появлялись проекты об Андрее Чикатило и Михаиле Попкове. Основанные на реальных преступлениях фильмы и сериалы пользуются популярностью и только набирают обороты. Прослеживаем историю отечественного тру-крайма.

Тру-крайм как жанр зародился еще в XVI веке — тогда в европейских газетах начали появляться рассказы о жестоких преступлениях и пытках. Со временем он перекочевал в литературу, а с развитием технологий — на телевидение и в кино. Несмотря на то, что тру-крайм может охватывать любое преступление — от мошенничества до похищений, — в центре внимания чаще всего оказываются маньяки и серийные убийцы. За рубежом жанр оформился уже в 1930-х: первым тру-краймом в истории кино считают фильм «М убийца» Фрица Ланга. В СССР тру-крайма как жанра попросту не существовало — тему преступлений пропускали через плотный фильтр цензуры. Реальные дела оставались под запретом, а криминальные сюжеты допускались разве что в формате вымышленных детективов, прославляющих работу милиции. Самым известным стал сериал «Следствие ведут знатоки».

Документальное кино без цензуры и романтизация бандитизма

После распада СССР и ослабления цензуры криминал стремительно просочился на телевидение. Главным источником шокирующих документальных передач стал канал НТВ: в 1995 году стартовала «Криминальная Россия», а спустя десять лет ей на смену пришла программа «Следствие вели…» с Леонидом Каневским. Обе передачи отличались отсутствием цензуры: в эфире показывали фотографии с мест преступлений и записи допросов маньяков и серийных убийц. «Отец» российского тру-крайма Леонид Каневский в интервью Саше Сулим признавался, что ему куда ближе истории про авантюристов и мошенников, чем рассказы о маньяках и насильниках. А главной задачей «Следствия…», по его словам, никогда не была романтизация преступлений или возвеличивание советской эпохи (в чём программу не раз обвиняли). Наоборот, целью было показать жизнь обычного человека, а криминальные истории становились лишь поводом рассказать о времени. Отсюда — хроника, архивные кадры, исторические отступления и вкрапления быта.

В это сложно поверить, но документальные проекты «без купюр» смотрели всей семьей — и взрослые, и дети. Сегодня трудно найти человека, который не узнает музыку из заставок этих передач, а фраза Каневского «но это уже совсем другая история» давно ушла в народ. На фоне взрывной популярности документальных форматов сериалы о работе следствия никуда не исчезли. На НТВ выходила «Каменская», на ОРТ — «Улицы разбитых фонарей», на РТР — «Тайны следствия». Но параллельно с популяризацией работы российской милиции шел и другой процесс — романтизация преступности. Появляется «Брат» Алексея Балабанова, а чуть позже — «Бригада» Алексея Сидорова.

Персонажи, изначально задуманные как отражение суровой реальности, обрели ореол культовых героев. Данила Багров и Саша Белый были восприняты обществом не как бандиты, а как кумиры. Главные герои, чьи поступки не должны были вызывать восхищение, случайно стали символами «крутости» для огромного числа мальчишек. И пусть и милиционеры, и бандиты в этих историях вдохновлены временем, в котором жили их авторы, всё это скорее художественный вымысел, чем попытка рефлексии на тему происходящего.

Первые шаги и художественные образы

В 2010-е жанр начал меняться, переходя от документалистики к художественному осмыслению преступлений. Так, Первый канал запустил цикл мини-сериалов о майоре Черкасове — следователе, ведущем дела, вдохновленные реальными преступлениями прошлых лет. Первая часть — «Мосгаз» (2012) — рассказывала о поимке маньяка, прототипом которого стал Владимир Ионесян, первый официальный серийный убийца в РСФСР 1960-х годов. В многочисленных интервью сами создатели не раз подчеркивали, что не ставили целью пересказать историю Ионесяна. Как и Леонид Каневский в «Следствии…», команда стремилась воссоздать атмосферу времени. А поскольку в центре сюжета — работа московской милиции 1960-х, невозможно было обойти вниманием одного из самых громких преступников той эпохи. У экранного Черкасова тоже есть прототип — легенда советского МУРа Владимир Чванов. Именно он в составе оперативной группы смог вычислить Ионесяна и обнаружить его квартиру в Москве. «Мосгаз» принято считать первым российским сериалом, напрямую обратившимся к теме советских маньяков. На деле же сценаристка Зоя Кудря взяла лишь исторического персонажа, а дальше придумала совершенно новую историю. Проект стал успешным стартом, но в рамках тру-крайма его всё же сложно рассматривать. Сегодня у сериала уже 11 сезонов: прежние герои продолжают расследовать совершенно вымышленные преступления, Кудря покинула команду, а историческая достоверность всё чаще вызывает вопросы. Тем не менее отзывы зрителей остаются положительными, так что не исключено продолжение, но с Черкасовым уже на вторых ролях.

Жанр тру-крайма не обошел стороной и Юрия Быкова. В 2015 году на экраны вышел «Метод» — многосерийный триллер о талантливом следователе Родионе Меглине, способном выследить любого маньяка (ну почти). Большинство эпизодов первого сезона были вдохновлены историями реальных преступников — как времен СССР, так и современной России. В отличие от «Мосгаза» с его смазанной картинкой и «рваной» камерой, «Метод» показывает насилие более откровенно. Главные герои здесь — тоже детективы, но в центре внимания оказывается не только расследование, но и психологический портрет преступника. Почти в каждой серии создатели пытаются разобраться, почему человек стал убийцей и какие сбои в системе допустили трагедию. Разумеется, художественный вымысел в «Методе» тоже преобладает: некоторые эпизоды, например 12-й с Юрием Колокольниковым, скорее фантазия сценаристов, чем реальность. Но именно в этом проекте впервые прозвучал честный вопрос: что стоит за действиями маньяков и может ли общество предотвратить подобное в будущем? Большинство тру-крайм-историй десятилетиями продолжали придерживаться структуры «через расследование»: главный герой — следователь, детектив или эксперт, а преступник остается в тени. Это позволяло избежать чрезмерной романтизации зла, но и не давало возможности глубже погрузиться в психологию преступлений.

Главной новостью 2010-х стало появление тру-крайма в онлайне. На YouTube начали набирать популярность каналы, посвященные громким делам и биографиям маньяков. Параллельно в России зародилась культура подкастов, и криминалистика тут тоже оказалась в центре внимания. Постепенно меняется тон: журналисты всё чаще задаются вопросом не только «кто виноват», но и «что пошло не так в расследовании» или «как сложилась судьба жертвы». Тру-крайм начал сдвигаться от сенсации к анализу, и это было предвестием главной тенденции 2020-х.

Стриминговый бум и социальный портрет преступлений

Рост числа стримингов способствовал настоящему расцвету тру-крайма в России. За последние несколько лет почти все крупные платформы выпустили высокобюджетные сериалы, основанные на реальных криминальных историях, и эти проекты стали заметными событиями в культурной повестке. В 2020 году на START вышел сериал «Хороший человек», вдохновленный делом «ангарского маньяка» — бывшего милиционера Михаила Попкова. В 2021 году в Okko состоялась громкая премьера «Чикатило» — биографической драмы о советском маньяке Андрее Чикатило, чье имя давно стало нарицательным. В 2023 году Wink представил сразу два проекта: «Фишер» о серийном убийце Сергее Головкине и «Мерзлую землю», основанную на преступлениях Дмитрия Лебедя в Абакане. Все эти сериалы выполнены в мрачной стилистике, тяготеющей к нуару, и используют преступление как способ исследования общества. Их объединяет критическое отношение к системе: в кадре правоохранители совершают ошибки, сталкиваются с давлением, круговой порукой и предрассудками, а обыватели реагируют либо страхом, либо агрессией.

Если в 2010-х зрителя вовлекали в процесс расследования, то в 2020-е мы знаем имя преступника с самого начала. Истории Чикатило, Фишера и других маньяков известны даже тем, кто далек от жанра. Более того, шоураннеры впервые показывают серийных убийц не монстрами, а обычными людьми — с семьями, работой, коллегами. Иван Крутихин, Андрей Чикатило, Максим Чалкин — мужчины, про которых потом говорят соседи: «Не могли подумать, такой хороший человек был». Каждый из них — не абстрактное зло, а продукт среды. Часто — равнодушной, иногда — жестокой. Кто-то оказывается затравлен («Мерзлая земля»), кто-то — раздавлен системой («Фишер»), кто-то — выпущен ею же на волю. Как и прежде, большинство историй рассказываются от лица следователей, за исключением «Мерзлой земли», где главный герой — не оперативник, а Лариса (Светлана Ходченкова), сожительница убийцы. Не веря следствию, она начинает собственное расследование. По словам режиссерки Оксаны Карас, ее задача — показать историю сильной женщины, пережившей насилие и всё же нашедшей в себе силы бороться с системой и осуждающим обществом.

Однако даже художественная дистанция и изменение имен не всегда спасают. Прототип главной героини «Мерзлой земли» — Стелла Комиссарова — подверглась новой волне травли после выхода сериала. В интервью Саше Сулим она рассказывала, как пережила угрозы и преследования и что шоу вновь вскрыло старую рану. Это напоминает, насколько осторожным должен быть подход к экранизации трагических событий, особенно тех, что случились совсем недавно. Каждое возвращение к травматичному прошлому может напрямую повлиять на жизни людей, прошедших через ужас. Тем не менее волна российских сериалов о маньяках показала: тру-крайм может быть не только эксплуатацией жутких историй, но и поводом для серьезного разговора. Современные проекты вышли за рамки простого расследования и расширили фокус: теперь это и психологические портреты преступников, и драмы жертв, и социальный срез общества. Эти сериалы задают важные вопросы: почему появляются серийные убийцы, что в нашей среде способствует этому, как реагирует социум и что мы можем из этого вынести. Каждый из проектов по-своему напоминает: жизнь — это ценность, а темная сторона действительности заслуживает осмысления, а не замалчивания.

Перспективы жанра

За последние 30 лет российский тру-крайм прошел путь от сенсационных криминальных программ 1990-х до флагманских сериалов стримингов. Современные проекты стали деликатнее в обращении с темой насилия: если в прошлом его преподносили как элемент зрелища, то теперь прибегают к более тонким художественным приемам, а самые тяжелые кадры либо дозируют, либо сопровождают предупреждениями. Многие шоураннеры сознательно отказываются от прямого взгляда маньяка и рассказывают истории через жертв, родственников, следователей. Однако и такой подход не избавляет от критики: обвинения в романтизации преступлений и чрезмерной жестокости звучат регулярно.

Пару недель назад глава ИРИ (Института развития интернета) Алексей Гореславский в интервью «Ведомостям» назвал сериалы про маньяков, стрельбу в школах и «психологические изъяны» стоп-темами для господдержки. Напомним, ИРИ ранее участвовал в финансировании «Слова пацана» — сериала, который обвиняли в пропаганде насилия и бандитизма. Последуют ли другим фондам такие же ограничения — покажет время. Несмотря на критику и периодические скандалы, интерес к жанру не угасает: 11-й сезон «Мосгаза» продолжает выходить, 29 мая — второй сезон «Фишера», осенью — третий «Метода». Похоже, российский тру-крайм пока только набирает обороты.