Эволюция образа вампира на экране: От Носферату до Эдварда Каллена

В этом году легендарной вампирской саге исполняется 15 лет! За прошедшее время «Сумерки» стали не только любимым комфортным фильмом, диалоги которого мы помним наизусть, но и частью культурного кода 2000-х. Прослеживаем изменение образа кровососа от раннего кино до современности и пытаемся понять, в чем новаторство героя Роберта Паттинсона.

Фольклорный вампир

Первым вампиром на экране был не «Носферату» (1922) Фридриха Вильгельма Мурнау, как принято считать, а упырь из «Дома дьявола» (1896) заядлого театрала и главного фантазера раннего кино Жоржа Мельеса. Однако в этом коротком метре первый кинематографический кровопийца был скорее вампирской версией Мефистофеля, с помощью монтажной склейки преобразившегося из летучей мыши в дьявола. Следы робких укусов можно найти и в других ранних фильмах: например, в американской немой картине «Вампир» (1913), основанной на стихотворении Редьярда Киплинга и рассказывающей об упыре по имени Сибил, а также в «Дракуле» и «Смерти Дракулы». Последние оказались утерянными, поэтому мы можем лишь воображать, как могло выглядеть это неведомое кино, известен лишь один любопытный факт: возможно, их сюжет никак не пересекался с романом Брэма Стокера, вокруг которого так или иначе вращаются все вампирские вселенные.

Загипнотизированные хищным взглядом, мы начинаем бродить по кругу и возвращаемся к тому, с чего начали, — к «Носферату». Именно этот фильм знаменует долгое и извилистое кочевничество вампиров по просторам кино. Снятый мастером немецкого экспрессионизма Фридрихом Вильгельмом Мурнау «Носферату» является вольной адаптацией «Дракулы» Брэма Стокера. На желание режиссера экранизировать роман вдова писателя Флоренс Стокер ответила отказом, поэтому Мурнау переносит действие из викторианского Лондона в Северную Германию XIX века, а главного злодея называет графом Орлоком.

Легендарного вампира с прибитыми по швам руками, загребущими когтями и стеклянным взглядом сыграл Макс Шрек (говорят, для пущей жути актер старался не моргать на камеру). Носферату задает тон всем последующим вампирам: спит в гробу, оставляет на шее гостей следы, предпочитает ночное существование в пересеченном графичными тенями замке, является «практически» бессмертным. Но вместе с тем граф Орлок оказывается гораздо ближе к фольклорному образу вампира, нежели литературному. Его происхождение имеет мистическую природу, он похож на зверя и представляет собой безоговорочное и совершенно непривлекательное, не говоря уж об эротизме, зло. Как и сомнамбула из «Кабинета доктора Калигари», еще одного шедевра немецкого экспрессионизма, Носферату обладает гипнотической властью над людьми и делает с ними нечто, после чего они навсегда теряют себя.

Аристократ и обольститель

В 1931 году на студии Universal, славящейся своим пристрастием к монстрам («Мумия», «Франкенштейн», «Человек-волк» и др.), выходит «Дракула» Тода Браунинга. Фильм становится поворотной точкой в трансформации образа кинематографического вампира, а все последующие кровопийцы если не продолжали эту традицию, то вступали с ней в конфликт или затевали интертекстуальный диалог. Дело в том, что Браунинг очень точно нащупал в романе Стокера неисчерпаемый магнетический и эротический источник, к которому все последующие режиссеры вампирского кино будут непременно возвращаться.

Опубликованный в 1897 году роман концентрирует страхи викторианской Англии: страну охватило повсеместное распространение туберкулеза и сифилиса — болезней, мириться с которыми сексуально подавленному английскому обществу было крайне непросто. Подобная электризация не могла не повлиять на определение вампиризма как недуга, окрашенного сексом и смертью, а также на сам образ вампира — обольстительного кровососа, собирающего воедино все тревоги взволнованных англичан. Заслуга Стокера в том, что его Дракула олицетворяет не только находящийся в центре вампирского мифа страх смерти, но и запретную сексуальность, превращающую кровопийц в особенно притягательных монстров.

Заразившись вампирской лихорадкой, Браунинг снимает наполненное туманом кино о безупречном аристократе с накрахмаленным воротничком, тремя женами и покрытой мраком тайной. Дракулу играет Бела Лугоши, у которого, к слову, было пять жен и множество неформальных связей, так что он был идеальным кандидатом на роль героя-соблазнителя. Венгерский актер подарил персонажу не только акцент, но и театральные жесты, а также пронзительный и желающий взгляд, подчеркнутый операторской игрой светотени. В отличие от Мурнау, режиссер уходит от фольклорной подоплеки вампирского мифа и делает акцент на неприкрытой чувственности: искушенная Мина так и жаждет поцелуя вампира.

Кровососы студии Hammer Film

Далее эволюция образа вампира в кино начинает походить на сцену из фильма «Барби» Греты Гервиг, в которой куклы приветствуют друг друга по кругу: Дракулы с удивительной скоростью начинают множиться. До того как кодекс Хейса окончательно задушил жанр ужасов, Universal успевает выпустить еще три сиквела культового фильма: «Дочь Дракулы» (1936), «Сын Дракулы» (1943) с Лоном Чейни — младшим и «Дом Дракулы» (1945) с Джоном Кэрредином, не считая кроссоверов, объединяющих монстров из разных вселенных.

В 1950-х эстафету от Universal принимает весьма плодовитая британская студия Hammer Film, которая решает в буквальном смысле оживить ее покрывшихся слоем пыли монстров. Так появляются ремейки «Франкенштейна», «Мумии» и «Дракулы». В версии Теренса Фишера 1958 года роль вампира исполнил Кристофер Ли, снявшийся также в девяти (!) сиквелах студии. Актер трансформировал образ Белы Лугоши: аристократическая таинственность сменилась монструозной прямолинейностью, а загадочная ухмылка — пугающим оскалом. Да что тут говорить, атрибутами нового Дракулы становятся растекающаяся по уголкам рта кровь и налитые ею же глаза. Режиссеры студии Hammer шокировали зрителей тем, что не избегали сцен насилия и нарочитой избыточности, наоборот — трэшовость стала визитной карточкой серии, а в одном из последних проектов — «Легенде о семи золотых вампирах» (1974) — создателям даже удалось создать ядерную смесь кунг-фу и вампирского хоррора.

Женщина-вамп, мутант, пролетарий

В 70-е годы вампирское кино уходит от пространства заброшенного замка и Дракулы как канонического образа. Наступает время экспериментов: хищники перемещаются по разным странам, городам и жанрам, включая эротику и пародию. Количество кровавых фильмов растет в геометрической прогрессии.

Если раньше зритель сталкивался исключительно с женами и дочерьми румынского графа, едва выходящими из тени его жутчайшего величества, то в 70-е открылся настоящий ящик Пандоры. Продолжая линию Hammer Film и их увлеченность насилием, появляется ряд эротических фильмов, в центре которых оказывается женщина-вамп: «Вампирши-лесбиянки» (1971) испанца Хесуса Франко, «Насилие вампира» (1968) француза Жана Роллена, «Дочери тьмы» (1971) бельгийца Гарри Кюмеля. Природа вампиров всегда связывалась с преодолением бинарных оппозиций (дня и ночи, жизни и смерти, мужского и женского), а также с нарушением общепринятых норм и правил. Именно вампирам в кино разрешалось грешить и нарушать табу. Подобная вседозволенность и жажда бесконечного удовольствия сделали кровопийц излюбленными героями эротических лент 70-х, нередко основывающихся на лесбийских мотивах. Несмотря на то что в этих фильмах вампирши выходили на первый план, они становились объектами желания, а их образ в большинстве случаев эксплуатировался для удовлетворения мужских фантазий. Исключением является фильм Гарри Кюмеля «Дочери тьмы» с Дельфин Сейриг в роли роскошной Елизаветы Батори. Для венгерской графини вампиризм — не повод для сексуализации, а, наоборот, основание ее равенства с мужскими персонажами. Более того, в конце картины Батори превращает в вампиршу еще одну героиню, тем самым наделяя и ее властью.

Покинув мрачный замок, вампиры пробираются в город. В «Бешеной» (1977) Дэвида Кроненберга вампиризм полностью меняет свою структуру и становится мутацией. Рози (Мэрилин Чэмберс) попадает в аварию. Во время операции врачи применяют новый научный метод, как можно догадаться, с неожиданным «побочным эффектом». Под мышкой у девушки появляется живое отверстие с жалом внутри, требующее постоянного подпитывания кровью. Город настигает эпидемия, а все жертвы Рози обращаются в полувампиров-полузомби. Образ, созданный мастером боди-хоррора, отличается от всего, что зритель видел в кино: теперь вампир — не сверхъестественное существо, но неудачный результат научных экспериментов. Кинематографические пиявки всегда присасывались к тому, что вызывает острую боль, в данном случае — к страху перед неконтролируемым развитием технологий.

Необычную трактовку вампирского образа дает Джордж А. Ромеро в фильме «Мартин» (1976). Его главный герой — одинокий парень. У Мартина нет клыков, и он не рассыпается при виде чеснока, распятий и крестов, но для поддержания существования ему необходима красная жидкость. Когда Мартина одолевает жажда, он отправляется на поиски жертвы и с помощью снотворного и бритвы совершает преступление. Авторитетный исследователь вампирского кино Джеффри Вейнсток отмечает, что «Мартин» — первый вампирский фильм, в котором кровопийцей является представитель рабочего класса, а лента становится размышлением о социально-экономической ситуации США 1970-х годов. Слоняющийся по депрессивному и угасающему Питтсбургу Мартин — персонаж постиндустриального периода, «бездельник», потребитель, представитель молодежи, выросшей в беспросветной глубинке. В таких реалиях вампиризм становится опасным симптомом разочарования в американской мечте.

Диско, неон и вампиры-подростки

В 1980-е вампиры решают оторваться как следует! В «Ночи страха», одном из самых кассовых фильмов ужасов летнего сезона 1985 года, любопытный подросток Чарли обнаруживает, что его сосед — вампир. Теперь Чарли придется спасать свою жизнь, потому что кровосос сделает всё, чтобы это осталось в тайне. В «Пропащих ребятах» (1987) Люси вместе с двумя сыновьями переезжает в Калифорнию. Старший сын знакомится с шайкой стильных байкеров-вампиров, которые провоцируют героя на рискованные авантюры. Но, как говорится, с кем поведешься, от того и наберешься: вскоре Майкл начинает замечать собственную непереносимость солнечного света и незнакомый ему ранее голод. Мистический вестерн «Почти стемнело» (1987) рассказывает о кочующем по Америке вампирском клане: днем они спят в мотелях, а ночью трапезничают. Размеренные будни кровопийц нарушает роман одной из них с человеком.

Вампирские фильмы этого десятилетия отличаются тем, что их героями становятся подростки. Теперь вечно молодых старожилов можно встретить в угрюмом баре, на рок-фестивале и даже на школьной дискотеке. Они тусуются бандами, катаются на байках и носят черные косухи. Наполненные неоном, диско и атмосферой американских пригородов фильмы точно придутся по душе любителям «Очень странных дел». Однако несмотря на то, что внешне вампиры 1980-х оказываются чертовски привлекательными, стоит их разозлить, как голливудская улыбка сменяется купленными в магазине маскарадных костюмов клыками, зрачки — цветными линзами, лицо — толстым слоем грима.

Экшен-вурдалаки и истребители вампиров

В 1990-е вампиры окончательно отказываются от уединенного существования в рамках трэш-хорроров, эксплуатационного и авторского кино и делают шаг в массы. Упыри становятся героями высокобюджетных костюмных фильмов, осваивают территорию экшен-кино и покоряют телевидение. Режиссеры перестают ломать голову над таинственной природой вампиризма, на первый план выходят эксплуатация и демонстрация монструозного облика кровопийц, их силы и скорости. Это уже не клыкастые симпатяги с сомнительными наклонностями, а настоящие экшен-вурдалаки, которые перестают показываться как единичная или по крайней мере редкая диковина — теперь экраны заполняют толпы и армии демонических монстров.

В 1992 году автор «Крестного отца» Фрэнсис Форд Коппола вновь обращается к роману Брэма Стокера и снимает масштабный фильм с Гари Олдманом, Киану Ривзом, Вайноной Райдер и Энтони Хопкинсом. Еще одним вампирским фильмом со звездным составом становится «Интервью с вампиром» (1994) по одноименной серии книг Энн Райс: главные роли достались Тому Крузу и Брэду Питту. В 1995 году выходит культовый «От заката до рассвета» Роберта Родригеса — эффектная работа с громкими перестрелками, взрывами и тоннами крови. В 1990-х всё чаще главными героями вампирского кино становятся не сами кровососы, но охотники на них: 16-летняя Баффи истребляет вампиров на телевидении, получеловек-полувампир Блэйд — в снятой по комиксам экшен-франшизе. Только теперь в руках у «ван хельсингов» не распятие, а навороченная пушка с серебряными пулями.

«Безопасный» вампир

В 2008 году Кэтрин Хардвик экранизирует нашумевший роман Стефани Майер «Сумерки», в центре которого история запретной любви между человеком и вампиром. Однако фишка «Сумерек» не в том, что они указали зрителю на возможность таких отношений, но в том, что вампир становится героем сентиментального янг-эдалт-романа, а главный кровопийца оказывается очень (ну очень!) хорошим парнем.

Ангельски красивая семья Калленов обитает в светлом и фешенебельном доме на окраине дождливого Форкса (вспомним, на минуточку, где жили все предыдущие вампиры). Каллены не только не убивают людей, но питаются исключительно кровью животных. Иногда они принимают гостей, а в свободное время всей семьей играют в бейсбол. На фоне других вампиров, находящихся во вселенной Стефани Майер, например аристократического рода Вольтури и мстительной парочки (Виктории и Джеймса), Каллены и вовсе кажутся самыми пушистыми кроликами. Словом, писательница одомашнивает дикую вампирскую сущность, которая пугала, завораживала и притягивала зрителей к кино про упырей в предыдущие десятилетия.

«Сумерки» предлагают «безопасного» во всех смыслах вампира: с ним можно и на прогулку под Дебюсси отправиться, и провести интеллектуальную беседу (не зря на стене красуются разноцветные конфедератки). Однако вампирская опасность Эдварда Каллена в том, что его образ связан с гипермаскулинностью. Как отмечает исследователь вампирского кино Джеффри Вейнсток, Эдвард предлагает Белле всё, о чем может мечтать гетеросексуальная девушка: «чувствительность, достаток, социальный статус, семью, мир чудес, недоступный обычным людям, и даже дразнящую возможность бессмертия». Герой Паттинсона гораздо лучше, чем любой реальный мужчина, именно потому, что им не является. Таким образом, Эдвард похож на тряпичную куклу, которую зритель может наполнить любыми фантазиями, но который всегда будет слишком идеальным, чтобы быть правдой.

Это не конец

Как и настоящего вампира, кинематографического нельзя убить до конца (и мы как зрители этому несказанно рады). Чеснок, осиновый кол, луч света, святая вода или серебряный крест — можно вооружиться чем угодно, но спустя время коварная нежить вновь восстановит свою власть (по заветам «Цирка вампиров», фильма студии Hammer, для этого понадобится лишь алая девственная кровь). После «Сумерек» долгожителей можно встретить в гипнотическом фильме Джима Джармуша «Выживут только любовники», в пародийном мокьюментари Тайки Вайтити «Реальные упыри», в вампирском истерне Аны Лили Амирпур «Девушка возвращается одна ночью домой». Не теряйте бдительность, вампиры всегда где-то поблизости!