Опубликовано 04 апреля 2022, 11:54
6 мин.

Алхимия и жизнь: 90 лет Андрею Тарковскому

Поделиться:
Алхимия и жизнь: 90 лет Андрею Тарковскому

4 апреля Андрею Тарковскому могло бы исполниться 90 лет. Фильмы знакового режиссера прошлого века знают все, а писать о нём трудно — столько разного уже сказано. Имя Тарковского само по себе бренд. Не считая Сергея Эйзенштейна, ни один советский режиссер не повлиял на мировое киноискусство так сильно. И до сих пор кино Тарковского, при всей его своеобразности, даже элитарности, — не музейное, а живое, притягивающее новых зрителей. Рассказываем, что сегодня значит великий режиссер для мирового кино и каким помнят его и его фильмы.

За рубежом кинематограф Тарковского — один из символов русского искусства вообще, а заодно и каталог по-прежнему рабочих приемов, характерных для жанра, несколько неточно называемого «артхаусом». Нечеткий, разбитый паузами и отступлениями сюжет, длинные планы, странные личности в кадре, многозначительные символы. Этому Тарковскому посвятили свои непохожие фильмы о человеке и его месте в мире, например, Вим Вендерс («Небо над Берлином») и Ларс фон Триер («Антихрист»).

В России также существует культ Тарковского. Едва ли есть режиссер, чьи ретроспективные показы по сей день оборачиваются аншлагами — из отечественных можно вспомнить разве что Алексея Балабанова. Молодые люди, открывающие «серьезное» кино, неизменно оказываются потрясены размахом шедевров мастера и часто годами воспринимают другие фильмы через эту призму. Конечно, все мы, затаив дыхание, странствовали в Зону со Сталкером и с трепетом замирали перед наполненными памятью коллективного детства пейзажами «Зеркала».

Кадр из фильма «Сталкер»

Кадр из фильма «Сталкер»

реж. Андрей Тарковский, 1979

Но при этом на родине есть и обратная сторона отношения к Тарковскому — слегка ироническая. Лишь отчасти, фантазируя, мы можем признать себя в героях его фильмов (как и, скажем, в героях любимого режиссером Достоевского). Их мысли бывают нам близки, но мы редко занимаемся отвлеченными рассуждениями о душе в неподходящих местах.

Любители бодрого sci-fi от Станислава Лема и братьев Стругацких обычно не в восторге от интерпретации их книг Тарковским. Ну а последние два фильма автора — «Ностальгия» и «Жертвоприношение» — просто западноевропейское кино, в последнем случае вообще без единого слова на русском.

Кстати, похожая история — с кумиром молодого Тарковского Ингмаром Бергманом. Его имя прочно ассоциируется со Швецией, но многие шведы своего национального гения откровенно недолюбливают. И Бергман (из-за налогового законодательства) тоже пытался снимать за рубежом.

Кадр из фильма «Жертвоприношение»

Кадр из фильма «Жертвоприношение»

реж. Андрей Тарковский, 1986

Вынужденная эмиграция Тарковского, о которой он жалел всю жизнь, стала одним из самых громких подобных жестов в советское время. Пожалуй, только отъезд литературных мастодонтов вроде Бродского и Солженицына находится в одном ряду. Что бы случилось, если бы Тарковский прожил дольше и вернулся в Россию? Его не видишь ни выпрашивающим подачки во времена краха национальной киноиндустрии, ни снимающим перестроечно-разоблачительное кино, ни заседающим в комиссиях свадебным генералом. Может он, как бывший напарник Андрей Кончаловский (а а вместе они написали сценарий к «Андрею Рублёву»), попытался бы сказать свое слово в Голливуде или все же прыгнул бы выше головы, снимая действительно новое отечественное кино. Но этого не случилось.

Тарковский успел снять только 7 полнометражных фильмов (у Тарантино уже больше). Пронзительная драма «Иваново детство» про обреченного ребенка войны, колоссальный и полузапрещенный «Андрей Рублев» о средневековой Руси и легендарном иконописце, фантастический «Солярис» об одиночестве человека во вселенной, исповедальное и уникальное «Зеркало», притчу о Зоне «Сталкер», предсказавшую его удел изгнанника «Ностальгию» и «Жертвоприношение», фильм-завещание.

Гораздо меньше известно, что в годы творческих поисков и простоя между фильмами Тарковский (часто на пару с Кончаловским) занимались сценарной халтурой. Из-под пера авторов, порой даже не указанных в титрах, выходили многочисленные «национальные» фильмы и своеобразные советские истерны («Конец атамана», «Лютый») и даже детективы («Берегись! Змеи!»). На словах пренебрегая жанровым кино, Тарковский создавал его для денег, а в тайне, видимо, наслаждался. Что заметно в его критических записях: не зря ведь живой классик плевался, а продолжал смотреть «Изгоняющего дьявола»Уильяма Фридкина и «Зомби 2» Лучио Фульчи.

Кадр из фильма «Иваново детство»

Кадр из фильма «Иваново детство»

реж. Андрей Тарковский, 1962

Как ни странно, в своих фильмах при этом Тарковский был «непишущим» режиссером, хотя и указывался соавтором сценария. «Иваново детство» было почти чужим материалом, далее началась эра соавторов. В «Рублеве» сценаристом фактически был Кончаловский, над «Солярисом» и «Зеркалом» Тарковский работает с профессиональными драматургами Фридрихом Горенштейном и Александром Мишариным.

История создания «Сталкера» — не только история грандиозной ссоры с оператором Георгием Рербергом, уничтожения пленки и подозрительно быстрой гибели многих участников съемок, включая режиссера. Это еще и титанический труд братьев Стругацких, написавших десяток вариантов сценария, совершенно чуждого их книге «Пикник на обочине». Затем сценарий к «Ностальгии» напишет итальянский классик жанра Тонино Гуэрра. И лишь «Жертвоприношение» считается полностью написанным Тарковским… Но в его основу также лег вариант Аркадия Стругацкого. Да и книга «Запечатленное время» (книга была впервые опубликована еще в 1967 году) составлена различными помощниками из разрозненных заметок автора. Впрочем, роли Тарковского-творца это не принижает.

Сообразно имиджу мастера, одним точным мазком заканчивающего шедевр, Тарковский наделял уже имеющуюся основу особыми деталями. Что, скажем, значит черный пес в «Сталкере» или птица в «Зеркале»? Точно ответить нельзя — однако такие образы придают картине еще одно измерение. Словно алхимик с секретным ингредиентом, Тарковский по наитию превращает просто интересное или даже замечательное кино в единственное в своем роде.

Кадр из фильма «Зеркало»

Кадр из фильма «Зеркало»

реж. Андрей Тарковский, 1974

То, что трюк всякий раз узнается, приходится признать большинству. Стоит только недожать, пересолить или отступить, зритель не простит. И мало кому простили бы обращение к Богу в кадре, стихи собственного отца в трех фильмах, полеты героев во сне и наяву. Но всё это можно было Тарковскому, в его картинах эти элементы смотрелись более чем органично.

Образ гения порождает и «мистические» моменты в творческой и личной биографии режиссера. Вот Пастернак сообщает Тарковскому на спиритическом сеансе, что тому суждено снять ровно 7 фильмов. Вот в кадре «Сталкера» мелькает листок календаря с датой 29 декабря — днем будущей смерти Тарковского. А через год после его смерти на улице Стокгольма, где снималась сцена апокалиптической паники из «Жертвоприношения», убивают шведского премьер-министра Улофа Пальме.

Сам же Тарковский относился с мистическим трепетом только к своему дару. Если приглядеться, все его фильмы (кроме нелюбимого режиссером дебютного «Иванова детства») — про альтер эго автора. Художник — который может предстать, впрочем, исследователем космоса или проводником между мирами, — ищет некий ответ в творчестве. Его аппетиты возрастают. И если Рублев пытается приблизиться к Богу в своем труде, то герои «Ностальгии» и «Жертвоприношения» уже заключают с Богом договор о спасении мира. Надеяться в таких условиях приходится лишь на чудо.

Кадр из фильма «Ностальгия»

Кадр из фильма «Ностальгия»

реж. Андрей Тарковский, 1983

Чудо же не заставляет себя долго ждать. Помимо Достоевского, писатель, вызывавший постоянный интерес Тарковского, — Гофман. Для немецкого романтика за безликой обыденностью проступали образы волшебного поэтического мира. Их же вызывает к жизни Тарковский. И убеждает нас в существовании волшебства, включив его в визуально убедительное пространство фильма.

То самое запечатленное время — способ техническими методами совместить время экранное и время зрителя. Чудо рождается на наших глазах, растворяясь в нашем собственном мире. Звенит по наитию отлитый колокол, земной остров поднимается из пучин Соляриса, падает стакан под взглядом дочери Сталкера, дрожит, но не гаснет свеча.

Нас привлекают истории Тарковского о судьбах творческих, ищущих людей. Потому что каждый из нас такой же творец в своем мире, занятый сложным искусством жить. И также вправе рассчитывать на отклик извне. Фильмы Тарковского предлагают рецепт жизни с ощущением чуда, которое делает свободным.

Новое в подписке

Лучшее в подписке