От увольнения до жертвоприношения: 10 фильмов Андрея Тарковского

Майя Туровская назвала книгу о Тарковском «Семь с половиной фильмов». Восьмой фильм Андрею Арсеньевичу, увы, снять было так и не суждено. Со слов самого режиссера, предел фильмографии ему предсказал дух Бориса Пастернака на спиритическом сеансе. Зато почти все эти картины вошли в бесчисленные списки величайших фильмов всех времен и народов. Составили для вас карту прогулки по картинам Андрея Арсеньевича. Также предлагаем вам посмотреть подборку малоизвестных советских фильмов.

Во время учебы во ВГИКе Андрей Тарковский снял три картины. Первую короткометражку, экранизацию рассказа Эрнеста Хемингуэя «Убийцы», в осеннем семестре 1956 года снимали всем скопом на курсе. Так что дебютом она стала и для Василия Шукшина, и для Александра Гордона с Юлием Файтом, а для гречанки Марики Бейку, которая вместе с Тарковским снимала основную сцену, и вовсе осталась единственной работой.

Через два года по заказу телевидения Тарковскому с Гордоном поручат первую большую работу ― «Сегодня увольнения не будет», основанную на документальном очерке «Эхо войны». История о том, как и через полтора десятилетия после окончания войны недра земли продолжают таить в себе опасность. На Советской улице обнаружили 30 тонн взрывчатки, вокруг которых уже успели разрастись новые районы. Взорвать на месте ее нельзя, ведь тогда город разрушится. Жителей спешно эвакуируют, а приступивший к разминированию отряд сапера Галича (одна из первых ролей гениального Олега Борисова) начинает свою опасную шахматную партию со смертью. Сценарий предлагали написать молодому успешному драматургу (и еще не подцензурному барду) Александру Галичу, который от работы с дебютантами отказался, впрочем, оставив главному герою свой псевдоним. В финале картины появляется сам Тарковский, который чиркает спичкой, чтобы зажечь фитиль и наконец-то взорвать заминированные снаряды. Почти тридцать лет спустя в символично-схожей сцене герой последнего фильма Тарковского подожжет свой дом, так похожий на дом детства режиссера.

На балконе во дворе старого дома мальчик учится играть на скрипке. Ему предстоит идти на урок в музыкальную школу под издевательства местной шпаны. Но в этот день водитель красного асфальтового катка неожиданно вступился за мальчика. Так началась их дружба длиною в день. Когда мальчик возвращается с урока, они вместе отправляются на обеденный перерыв, который превращается в путешествие, наполненное маленькими приключениями.

Дипломная картина Андрея Тарковского «Каток и скрипка» (по длительности сопоставимая с половиной обычного полного метра) была вдохновлена поэтической работой француза Альбера Ламориса «Красный шар». В ней маленький мальчик подружился с красным воздушным шаром, но тот погиб от рук уличных мальчишек. Выйдя в советский прокат, фильм произвел настоящий фурор среди студентов ВГИКа. Спустя год ближайший друг Тарковского и соавтор его первых сценариев Андрей Кончаловский возьмет для своего диплома «Мальчик и голубь» схожую структуру сюжета. В своих мемуарах «Низкие истины» Кончаловский так вспоминал их увлечение: «Почему Ламорис так на нас повлиял? Он еще раз сломал наше представление о кино. Не сомневаюсь, что идеи поэтического кинематографа у Тарковского складывались под его очень существенным влиянием. Поэтическая метафора Ламориса пришла в Россию одновременно с „Маленьким принцем“ и модой на Экзюпери. Их мироощущения в моем восприятии как бы слились воедино. Но в своем подражании им я опоздал на год».

Иван (Николай Бурляев) находится между сном и солдатским бытом в военной части. Отец мальчика погиб на фронте, а на его глазах немцы расстреляли мать и сестренку. Так Иван остался сиротой. В этот момент закончилось его безмятежное детство; в жизни остается лишь жажда мести. Он попадает в военную часть, а потом уходит в партизаны, чтобы стать неуловимым разведчиком.

Первая полнометражная работа Андрея Тарковского, снятая по мотивам повести Владимира Богомолова, стала одним из самых популярных его фильмов (было продано около 16 миллионов билетов) и получила «Золотого льва» в Венеции. Наряду с такими картинами, как «Баллада о солдате», «Летят журавли», «Судьба человека» и «Мир входящему», фильм открыл новый «оттепельный» подход к теме, где война становится трагедией отдельного человека, разрушающей его судьбу. Французский философ-экзистенциалист Жан-Поль Сартр, отвечая на критику писателя Альберто Моравиа, писал о фильме: «Иван — безумец, чудовище, он маленький герой; в действительности он самая невинная и самая трогательная жертва войны; этот мальчик, которого не могут заставить любить, скован жестокостью, она проникла внутрь его. Я сам видел молодых алжирцев, страдающих галлюцинациями, порожденными массовыми убийствами, свидетелями которых они были. Для них не было никакой разницы между кошмарами наяву и ночными грезами!» Ингмар Бергман признавался, что дебютанту в первом же фильме удалось сказать то, к чему сам он шел многие годы: «Кино если не документ, то — сон. Поэтому Тарковский — самый великий из всех. <…> И я всю свою жизнь стучался в дверь, ведущую в пространство, где он движется с такой самоочевидной естественностью. И лишь раз или два мне туда удалось проскользнуть».

История легендарного иконописца в семи картинах с прологом и эпилогом. В начале XV века Русь раздирает междоусобица, идет борьба за власть между сыновьями Дмитрия Донского, князьями Василием и Юрием. Троица монахов-иконописцев — Андрей, Кирилл и Даниил — покидает Троице-Сергиеву лавру и отправляется в Москву. Так начинается житие живописца, апофеозом которого станет его знаменитый шедевр — икона Троицы. В последних кадрах эпилога, сменяя монохромное изображение всего фильма, она является нам во всем великолепии гения Андрея Рублёва.

Еще никому не известный тогда артист свердловского театра Анатолий Солоницын (ставший актером с большим трудом, преодолев многочисленные обвинения в «профнепригодности») прочитал сценарий Тарковского и Кончаловского, а потом решил попытать счастья на кинопробах. Всей студией (включая мастера Михаила Ромма) Тарковского отговаривали от этого выбора, но кандидатуру неожиданно поддержали искусствоведы. Из всех актерских фотопроб они указали именно на Солоницына. Съемки стали для Анатолия словно «послушанием», где он тщательно следовал указаниям Тарковского (и даже, по легенде, соблюдал месячный «обет молчания», чтобы голос звучал хрипло). С тех пор он снимался в каждом фильме мастера, став своеобразным талисманом режиссера. Впредь до своей трагической смерти от рака легких, за четыре года до того, как от такой же болезни скончается и сам Андрей Тарковский.

Планета Солярис практически полностью покрыта океаном. По мнению исследователей, что уже несколько лет живут на орбитальной станции и изучают чужой мир, океан обладает разумом. Соляристы зашли в тупик: нужно продолжать исследование или же свернуть программу? Чтобы принять решение, психолог Крис Кельвин отправляется на станцию и сам становится свидетелем необъяснимых явлений. Снова и снова в жизни ученых материально воплощаются самые постыдные воспоминания. Кажется, это не они изучают океан, а он изучает их. И пока Кельвин спит, к нему приходит погибшая жена Хари.

Картина по мотивам одноименного романа Станислава Лема номинировалась на «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах 1972 года, но в итоге получила гран-при ― вторую по значимости награду. Писатель экранизацией не был удовлетворен, тогда как Тарковский утверждал, что Лем хотел просто иллюстраций к роману, а не самостоятельного художественного прочтения. Желанием Тарковского было уйти от подробного описания научно-фантастических реалий в пользу философского вопроса о «местоположении человека в природе» и «человеческой природе с точки зрения Вселенной». Съемочную площадку посетил кумир Тарковского, японский классик Акира Куросава, и оставил воспоминанияоб их встрече: «Я познакомился с Тарковским во время моего первого приезда в советскую Россию, на обеде в мою честь на „Мосфильме“. Помню, как тогда Тарковский извинился, сказав, что у него работа, и куда-то исчез, а через некоторое время прогремел взрыв, от которого задрожали стекла в столовой. Я был ошеломлен, и директор „Мосфильма“, многозначительно улыбаясь, поспешил меня успокоить: „Это не Третья мировая. Это всего лишь Тарковский запустил ракету“».

Уникальный для советского кино эксперимент, где сюжет фильма движется потоком сознания, подчиняясь воспоминаниям главного героя (и вместе с тем режиссера). Коллаж, где сочетаются хроника, игровые эпизоды, поэтические кадры-видения и стихи отца режиссера ― поэта Арсения Тарковского. Калейдоскоп образов разворачивается, когда главный герой картины Алексей (нам так и не покажут его лица) лежит в тяжелой болезни, а его память отправляется в путешествие: то в детство, выпавшее на военные годы, то в юношество, то в современность.

Тарковский на картине сменил своего постоянного (начиная с дипломной работы) оператора Вадима Юсова, который, прочитав первый вариант сценария «Белый, белый день», категорически отказался участвовать в новом проекте. Позже сам режиссер вспоминал: «Тем не менее, когда „Зеркало“ сняли, Юсов сказал: „Как мне ни прискорбно, Андрей, но это твоя лучшая картина!“ Очевидно, зная его, мне бы не надо было говорить, о чем картина, и вообще не давать ему полного сценария, чтобы не отпугнуть его от своего замысла». Когда в 2009 году датский режиссер Ларс фон Триер посвятил «Антихриста» Тарковскому, то объяснилэтот жест так: «Для меня Тарковский — настоящий бог. Я впервые посмотрел „Зеркало“ на маленьком экранчике домашнего телевизора и испытал настоящий экстаз. Я пересматриваю эти фильмы по многу раз, несмотря на то, что когда Тарковский увидел мою самую первую картину, то его реакция была агрессивно отрицательная. И это мне нравится, потому что здесь есть очень честное отношение!»

Главный герой Сталкер (Александр Кайдановский) живет в бедности и зарабатывает на жизнь тем, что организует нелегальные вылазки в Зону. Двадцать лет назад в этом месте было зарегистрировано падение метеорита, и с тех пор в охраняемой войсками Зоне происходят аномальные явления. Профессор (Николай Гринько) с Писателем (Анатолий Солоницын) нанимают Сталкера, чтобы проникнуть на мистическую территорию и попытаться отыскать тайную комнату, где, по легенде, исполняются самые сокровенные человеческие желания. Путешествие троицы (как и в «Рублёве») становится дорогой духовных испытаний, в результате которых каждому на пороге чудесной комнаты предстоит открыть неприятную истину о самом себе.

Работа над адаптацией собственной повести «Пикник на обочине» стала для писательского дуэта братьев Стругацких настоящим испытанием на терпение. Тарковский, который значился соавтором сценария, в основном занимался тем, что выбраковывал все попытки авторов мыслить «увлекательно». Режиссер тогда, вероятно, находился под влиянием от первого фильма молодого Александра Сокурова, с трудом сохранившегося после обвинений дебютанта в формализме. Также съемки ознаменовались ссорой Тарковского с оператором Георгием Рербергом, работавшим ранее над «Зеркалом», и таинственной гибелью большей части отснятого материала. После пересъемки радикально изменился образ Сталкера: из жесткого и решительного нарушителя закона он превратился в болезненного и неуверенного в себе человека. Такой юродивый, неспособный дать отпор, но способный за внешней слабостью проявить внутреннюю силу, в итоге полностью устроил Тарковского. Так, несмотря на зловещие предзнаменования, фильм был сделан — и парадоксально остался, возможно, самым зрительским, узнаваемым и цитируемым шедевром автора.

Единственная прижизненная документальная работа о режиссере, соавтором которой стал сам Андрей Арсеньевич. История родилась из путешествия по Италии, которое Тарковскому устроил писатель Тонино Гуэрра летом 1979 года. Результатом путешествия станет первый зарубежный фильм Тарковского «Ностальгия». Во время поездки никто и понятия не имел, какую натуру нужно искать для фильма, так что главным принципом было идти не от «красивого кадра», но от того, какие смыслы возникают у соавторов при виде этих мест. Таков эпизод в Сорренто, когда они никак не смогли попасть на виллу княгини Горчаковой, чтобы посмотреть прекрасную мозаику в виде упавших на пол розовых лепестков. Сад закрыт для посетителей, и искусство оказывается для Гуэрры и Тарковского физически недоступным.

В «Ностальгии» нет этого места и сюжета, но именно мотив о «недостижимости прекрасного» станет в картине ведущим. И главный герой, своеобразное альтер эго режиссера, получит фамилию в честь владелицы этой виллы. В путешествии Тарковский с Гуэррой бесконечно разговаривают о кино, обсуждают фильмы Феллини, Параджанова, Бергмана, Виго и Брессона, рассуждают о философии кинематографа и его магии. Оба соавтора находятся в поиске точек соприкосновения идей, которые их занимают, так что «Время путешествия» — это еще и комментарий к «Запечатленному времени», о котором Тарковский постоянно размышляет в своем творчестве.

Исследователь музыки XVIII века Алексей Горчаков (Олег Янковский) едет в Италию в поисках свидетельств о жизни русского композитора Павла Сосновского, который, вернувшись на родину, покончил с собой. Горчаков порой испытывает странные приступы ностальгии и жаждет вернуться обратно в СССР. Картина — предчувствие изгнания, что характерно для Тарковского, оказалась для него пророческой. При этом она вся подчинена осознанию собственной непререкаемой миссии Художника.

Картина начиналась как совместное производство «Совинфильма» и итальянской телекомпании Rai 2, но потом советская сторона отказалась ее финансировать, и Тарковскому пришлось впервые столкнуться с реалиями западного кинопроизводства. Он спешил закончить картину к очередному фестивалю в Каннах, но руководство Госкино решило вставить палки в колеса режиссеру, послав на фестиваль Сергея Бондарчука, чтобы иметь возможность влиять на решение жюри. Также в том году в Каннах впервые в истории участвует французский классик Робер Брессон, один из любимых кинематографистов Тарковского. В результате «Золотую ветвь» и вовсе присудили японскому режиссеру Сёхею Имамуре, а раздосадованные Брессон и Тарковский разделили на двоих гран-при как лучшие режиссеры. После премии возвращение Тарковского в СССР оказалось окончательно невозможным: «Я хотел рассказать о русской ностальгии — том особом и специфическом состоянии души, которое возникает у нас, русских, вдали от родины… Как говорят на Западе, „русские — плохие эмигранты“. И мог ли я предполагать, снимая „Ностальгию“, что состояние удручающе-безысходной тоски, заполняющее экранное пространство, станет уделом дальнейшей моей жизни? Мог ли я подумать, что отныне и до конца дней моих я буду нести в себе эту тяжелую болезнь?»

Актер Александр (Эрланд Юзефсон) оставляет сцену ради того, чтобы стать писателем и искусствоведом. Он живет на острове Готланд вместе с прекрасной женой Аделаидой, дочерью Мартой и маленьким сыном. Фильм начинается в его день рождения, когда в доме собираются гости. Имениннику дарят подарки, все беседуют, смотрят художественные альбомы и готовятся к праздничному обеду. Внезапно по телевизору сообщают, что только что произошел ядерный взрыв и началась Третья мировая война. Тогда Александр обращается к Богу со словами, что готов пожертвовать всем, дать обет молчания, лишь бы предотвратить ядерную войну. И если обещание апокалипсиса могло оказаться сном, обещание жертвы взять назад нельзя.

Замысел драмы родился еще в самом начале 1980-х, когда Аркадий Стругацкий по просьбе Тарковского написал первый вариант сценария под названием «Ведьма». Знаменитый последний кадр с горящим домом Тарковский мечтал снять со времен «Зеркала» — чтобы в одном кадре, без склеек, огонь разгорелся и пожирал здание. Кадр с этим жертвоприношением (снятый со второго раза) вошел в финальный монтаж целиком и длится около шести минут, ровно столько, сколько хватало заряда пленки в кинокамере. Последний глубоко символичный фильм Тарковского также не свободен от жутких знамений. На месте, где снимали сцену с апокалиптической паникой, полгода спустя застрелили шведского премьер-министра Улофа Пальме. Убийца стоял ровно в той точке, где располагалась камера бергмановского оператора Свена Нюквиста. Через два месяца в четвертом энергоблоке чернобыльской АЭС произошла авария, и ядерный взрыв случился в реальности. К этому моменту у Андрея Арсеньевича диагностировали рак легких, и через восемь месяцев режиссер стал историей кино.