Братишка 2: Фильмы и сериалы с Владимиром Епифанцевым

8 сентября празднует свой день рождения Владимир Епифанцев, исключительная во всех смыслах фигура русского кино. Представитель художественного подполья, человек-мем смог чудесным образом не только выйти на уровень всенародной популярности и стать частью массовой культуры, но и, что куда важнее, остаться собой. Он один превратил локальный андеграунд в федеральный мейнстрим. Рассказываем о наиболее интересных ролях Епифанцева. Также рекомендуем вам ознакомиться с подборками других фильмов и сериалов с российскими актерами — с Константином Хабенским и Павлом Прилучным.

Вообще-то Епифанцев — плоть от плоти советского кино. Его отец, Георгий Епифанцев, был одним из ведущих актеров МХАТа, снимался в «Девяти днях одного года» с Баталовым и Смоктуновским. И разделил судьбу национальной актерской школы — буквально не пережил распада родного театра, после раздела МХАТа на «мужской» и «женский», архаичный горьковский и основательный чеховский, буквально ушел из профессии и погиб.

Пошедшему по стопам родителя Владимиру Епифанцеву приходилось искать альтернативное применение актерской профессии. В театре Вахтангова играл недолго — и создал собственную театральную компанию, в которой занимался модными на тот момент экспериментами с «театром жестокости» Арто, идеями Питера Брука и Гротовского. А параллельно работал в еще одной сфере, доступной нищим актерам девяностых, — на телевидении. Не просто работал — использовал канал ТВ-6 как дополнительную и расширенную площадку для своих театральных экспериментов. В передаче «Дрема» он мало того, что выносил на миллионную аудиторию клипы малоизвестных подпольных групп, ставил техно и транс, так еще и устраивал самые настоящие шоу, безумные и безбашенные. Потом — вместе с другими звездами московского подполья девяностых — снимался в культовом «Зеленом слонике», суперхите видеопроката, богемных галерей и раннего рунета. Вообще, славой своей Епифанцев обязан не сцене и не экрану, а именно сети — там распространялся и «Слоник», и выпуски «Дремы», которые любители оцифровывали, и совсем отмороженные пародийные ролики, по сравнению с которыми стримы самых дерзких ютуберов — детский лепет.

После «Слоника» совместное творчество Епифанцева и режиссера Светланы Басковой не закончилось. Как и всё московское неофициальное искусство, союз художников-нонконформистов претерпел серьезные изменения. Следующие фильмы Басковой — «Пять бутылок водки» и «За Маркса» с популярностью «Слоника» сравниться не могли. Баскова явно взяла курс на более конвенциональное кино — если «Пять бутылок» еще как-то повторяли герметичность и тусовочность ранних лент, то уже «За Маркса» послушно участвовал в фестивалях и шел в кинотеатрах. Видимо, с расчетом на то, что история о бунте рабочих на заводе и борьбе за свои права сможет найти более широкую аудиторию. Но для зрителей «Слоника» «За Маркса» был художественной капитуляцией. Для остальных — странным и нелепым предвыборным роликом на полтора часа.

В итоге к моменту, когда Епифанцев впервые сыграл в кино серьезную роль, он уже имел статус суперзвезды богемы и рунета. Тем ярче было его появление в необычном и трогательном «Я остаюсь!» Карена Оганесяна, сентиментальном бенефисе Андрея Краско, вышедшем уже после смерти актера.

Конечно, он был в центре внимания — но даже рядом с таким ярким и харизматичным партнером Владимиру Епифанцеву в образе похоронного агента удалось не потеряться. Рельефный, агрессивный, напористый, он сразу запомнился зрителям — и быстро нашел образ, который потом оставалось лишь развивать. Амплуа человека из девяностых, циничного, но и милого, в общем, братка. Забегая вперед, можно привести самое характерное доказательство этого образа — именно Епифанцев рассматривался как исполнитель главной роли в сериале «Физрук», хотя создатели в итоге выбрали Дмитрия Нагиева.

Карьеру в массовом кино Епифанцев начал в раннем сериале о «лихих девяностых» «Двое из ларца». На фоне «Убойной силы», «Улиц разбитых фонарей» и «Агента национальной безопасности» он выглядел вовсе не так выгодно и эффектно. Не такой эстетский, без имен Рогожкина и Вячеслава Сорокина в титрах, но сделанный, в общем, по той же схеме.

Петербургский декаданс с коммуналками и подворотнями, рельефные актерские работы мастеров старой школы. Но главным успехом сериала стал неожиданно и любопытно придуманный дуэт главных героев — частного детектива и журналиста, громилы и эстета, кулаков и мозга. Епифанцев в паре с Андреем Зибровым оказался идеальным героем комедийного детектива, который не столько пугал, сколько смешил и заставлял узнавать знакомые характеры, типажи и пейзажи.

После яркого появления в фильме «Я остаюсь» Епифанцев начал активно сниматься в массовом кино — сериалах и телефильмах. На дворе был расцвет страшных сказок о «лихих девяностых», образ братка, воплощения всех противоречий и трудностей эпохи, был востребованным, как никогда. А у Епифанцева к тому же был иммунитет к сериальной продукции: он вырос в век, когда актеру негде было найти себя, кроме как на телевидении и в рекламе. Так что его не брал вирус халтуры, в отличие от коллег, он явно несерьезно относился к ролям братанов в кожаных куртках и с барсетками под мышкой. Для него это была просто работа, возможность реализоваться, стать узнаваемым.

При этом была еще одна важная краска в арсенале Епифанцева. Явная и очень специфическая ирония — с одной стороны, след щукинской школы, с другой — предмет из арсенала человека-мема, с третьей — просто неминуемая, когда существуешь в суровых рамках амплуа.

Едва ли не самая характерная работа Епифанцева конца нулевых — в «Человеке из ниоткуда», полицейской драме об агенте под прикрытием, который пытается справиться с прорвой проблем. Жена ему изменяет, лучший друг погиб, и теперь герой внедряется в банду, чтобы вычислить предателя. С одной стороны — тут достаточно событий и перипетий, чтобы показать весь актерский арсенал, от ярости и скорби до сентиментальности и мужественности. С другой — материал достаточно шаблонный, но свойственные Епифанцеву ирония, гротеск, мастерство существования в формате трэша проявили себя в полной мере и были максимально очевидны любому зрителю. Даже тому, кто о роликах про стиральный порошок и «Зеленом слонике» даже не слышал.

Конечно, нельзя быть просто ребенком эпохи — она накладывает неизбежный и заметный след на судьбу актера, чья молодость пришлась на нее. Юность Епифанцева совпала с «золотым веком» боевиков. Когда он учился в институте и играл в театре Вахтангова, актер для массового зрителя был мускулистым героем с запиленной VHS-кассеты, рельефной тенью на мигающем экране телевизора в видеосалоне. Большинство актеров начала девяностых невольно стали заложниками этой тенденции — от Дмитрия Певцова до Владимира Машкова. На их характер, манеру, амплуа боевики со Сталлоне, Сигалом, Уиллисом повлияли очевидным образом. На судьбу Епифанцева — тоже. Этот след проявился в осанке бодибилдера, темпераменте ягуара, стати громилы и стал одной из важных составляющих арсенала Епифанцева, как на телевидении, как на сцене в экспериментальных постановках, так и в кино.

Он, может, единственный смог в точности соответствовать, пусть и запоздало, тем параметрам, которые публика ждала от актера в его юности. Поэтому отечественного разлива боевик в лице Епифанцева нашел, совершенно не ко времени, своего Сталлоне, Шварценеггера, Сигала и Джеки Чана в одном флаконе. Был бы в 90-е в зоне доступа еще и свой Кэмерон или Юэнь У-Пин — был бы и Епифанцев русским народным Чаном. Но пришлось довольствоваться тем, что было. «Кремень», героический сериал про омоновца, сражающегося с провинциальной коррупцией и несправедливостью, честно отработал тему и фактуру. Тут нашлось место и актуальному социальному месседжу, и эффектным дракам, и идеям. Сериал так и остался памятником Шварценеггеру, которого мы потеряли, так и не получив. Русскому герою боевика, который дерется, потому что верит. Даниле Багрову для массовой аудитории, каким Епифанцев имел все шансы стать, появись он на экране хоть десятилетием раньше.

«Дом» Олега Погодина — редкий пример по-настоящему успешного и необычного российского боевика. Фильм вполне мог бы стать, как корейский собрат по жанру, основой для множества ремейков и подражаний. Здесь нет ни мускулистых мачо, ни красоток — зато есть хутор в степи, столетний дед-ветеран, офицеры ФСБ и гигантское семейство, все члены которого друг с другом навсегда повязаны и одновременно находятся в самых сложных, противоречивых и натянутых отношениях. Тем не менее им приходится объединяться, чтобы этот самый дом защитить с помощью значительного арсенала оружия и ненависти ко всему живому.

Характерно, что в этом сермяжном, самобытном и кондовом боевике Владимиру Епифанцеву досталась вовсе не главная роль и не героическая. Наоборот, он играет всего лишь младшего брата главного персонажа в исполнении Сергея Гармаша. Его пародию и плохое подражание его алкогольно-тюремной стати. Сопляк очень хочет быть таким же отвязным и безбашенным бандитом, как старший брат, но этому бодибилдеру не суждено даже сразиться со злодеями — они красавчика устранят едва ли не первым, он даже выстрелить успеет от силы пару раз. Погодин, с одной стороны, показал пример неординарного использования амплуа Епифанцева. С другой, помог актеру показать, что он ничем не уступает в драматическом таланте старшим коллегам — Петру Зайченко, Сергею Гармашу и Богдану Ступке.

Настоящим пиком карьеры Епифанцева, точкой, где вместе сошлись подполье и масскульт, неофициальная культура Москвы и интерес самой широкой публики, стала роль Вавилена Татарского в первой выпущенной в России экранизации Виктора Пелевина. Работа над картиной велась непомерно долго — начиналась она еще в век популярности «Слоника» и «Тайда», а кончилась уже весной 2011-го. Тем более нельзя не оценить меткость выбора Епифанцева на главную роль: Виктор Гинзбург со снайперской точностью увидел в актере героя девяностых, совмещение экстерьера братка и интеллигентской физиономии.

Буквально в каждой морщине Епифанцева — все девяностые во всем их многообразии и противоречивости. Кроме того, Гинзбург выбрал ход очевидный и выгодный, но рискованный — кучу ролей в фильме играли непрофессиональные актеры: от журналиста Андрея Васильева до шоумена Романа Трахтенберга, от телеведущего Александра Гордона до рок-звезды Сергея Шнурова. И поэтика фильма, и стилистика такой выбор оправдывают. Но совмещать их в пространстве кадра с Михаилом Ефремовым или Владимиром Меньшовым — риск на грани самоубийства. Типаж с профессионалом не уживаются, это аксиома. Епифанцев же оказался тем связующим звеном, которое и вытягивало на нужный уровень одних, и поддерживало других. Техничный и профессиональный, но при этом обладающий экстерьером типажа, он вроде бы был и с теми, и с другими. И с героями девяностых, и с талантливыми исполнителями их ролей. И с Владимиром Меньшовым, и со своим старым товарищем Павлом Пепперштейном, московским художником и литератором девяностых, автором культовой «Мифогенной любви каст». По сути, именно Епифанцев перепридумал Татарского для кино. В романе он вообще лишен внешности и характера. На него нанизываются события, встречи, сюжетные ходы, остроумные замечания и рекламные слоганы — как колечки на стержень в пластиковой игрушке-пирамидке. Епифанцев наделил Татарского характером и темпераментом, личностью и внешностью. Он перестал быть просто каким-то советским мальчиком, попавшим в девяностые, и стал конкретным героем.

Едва ли не самой необычной работой Епифанцева-актера, открывшей его с новой стороны, стало участие в нехитром, в сущности, проекте — чтении актерами воспоминаний их родных-фронтовиков, снятом ко Дню Победы. Если все актеры старательно отыгрывали текст — невзирая на личное к нему отношение — и не столько исповедовались, сколько играли сцену исповеди, то Епифанцев оказался самым органичным в этом формате.

Говорить от первого лица он умеет ничуть не хуже, чем существовать в придуманном образе. Быть собой ему не труднее, чем играть роль, — а это свойство для актера редкое. Кроме того, он подарил зрителям совсем уж уникальную возможность — на фоне бравурных речей и «можем повторить» услышать человеческий голос, собственную историю, драматичную и трогательную.

Стать Епифанцева оказалась ко двору не только в кино о девяностых, но и в исторических лентах — будь то постмодернистский «Шпион» с Данилой Козловским, антитоталитарный «Капитан Волконогов» или «Викинг». В любом формате звериная стать и органика были ко двору. В том числе в военных драмах.

В патриотическом блокбастере «Несокрушимый» о героическом экипаже танка Епифанцев буквально в одиночку превращает шаблонную эпопею в человеческую историю. Он может наделить характером не только братка или рекламщика, но и бронзовый монумент, которого в сценарии лишили напрочь всех мыслимых качеств. Он — живой, трогательный, ему одному здесь можно сочувствовать.

Фильм доступен по подпискам START и «Премиум».

Набив руку на ролях братков и ментов, омоновцев и братишек, в двадцатые годы Епифанцев вошел в сформировавшемся и завершенном образе эталонного представителя сильного пола. В меняющемся мире женщины вышли на первый план и стали главными героинями массовой культуры, их голос впервые в истории стал слышен.

И тут Епифанцеву как никогда пригодились ирония и выдержка андеграундного героя. Он не был списан в утиль, не ушел на пенсию, не принялся бороться за свое природное право первенства и лидерство. В феминистской антиутопии о мире без мужчин он играет, с одной стороны, свой узнаваемый образ. С другой — ему хватает вкуса и такта, чтобы существовать в новых условиях легко, деликатно и в меру смешно. Кто сказал, что в этом мире нет места мужчинам? Вот же живой пример.

Сериал доступен по подпискам START и «Премиум».