Главное — верить: «Дурной глаз»
В подписке Okko триллер Лоркана Финнегана, в котором Ева Грин играет модную дизайнершу одежды, страдающую то ли от проклятия, то ли от тяжелой депрессии. Рассказываем о причудливой битве западной и юго-восточной культур, в одной из которых происходящее с героиней имеет медицинскую, а в другой — сверхъестественную природу.
Идеальная жизнь Кристин (Ева Грин), дизайнера детской одежды, рушится после одного телефонного звонка, содержание которого останется для зрителей в тайне до самого конца фильма. Этот день обещал быть лучшим в карьере героини, а в итоге стал худшим в ее жизни, положив начало жуткому периоду посттравматического делирия. Когда эйфорию от успешного показа последней коллекции сменяют шок и ужас, Кристин кладет телефон, пытаясь справиться с эмоциями, и тут же видит облезшего слепого пса, стоящего в углу комнаты. Тело животного покрыто ковром разбухших от крови клещей, один из которых заползает на женщину и кусает ее в шею.
Несмотря на явно галлюцинаторную природу происшествия, на шее Кристин остается настоящая рана от укуса. Отныне можно только гадать, являются ли все последующие боли, приступы паники, жуткие видения и физическое угасание героини результатом этого укуса. Или же, как считает ее муж Феликс (Марк Стронг), всему причиной чувство вины, вызванное той новостью и вот уже на протяжении нескольких месяцев разъедающее ее душу и тело? А имеет ли это вообще какое-либо значение? Кроме того, Кристин начинает подводить память. Настолько, что она даже забывает, как наняла в качестве гувернантки филиппинскую девушку Диану (Чай Фонасье), неожиданно появившуюся у дверей ее дома.
Оригинальное название фильма — «Ноцебо». Этот термин, являющийся антитезой «плацебо», рассматривается ирландским режиссером Лорканом Финнеганом и сценаристом Гарретом Шенли при помощи столкновения западной и юго-восточной культур, и в первую очередь фармакологических. Финнеган подробно изучал филиппинский фольклор, заостряя внимание на целительстве и магических ритуалах. Все экзотические хоррор-элементы «Дурного глаза» вдохновлены этой культурой и являются ядром фильма, естественно, яростно критикующего капитализм и колониализм. История целительных сил филиппинки Дианы, которая всякому европейскому сознанию покажется лишь страшной сказкой, неожиданно покоряет Кристин. Она соглашается стать объектом народной медицины, не задаваясь вопросом о намерениях нанятой в дом девушки. Главное, что происходит чудо, и все недуги отпадают. Пока Кристин верит, ритуалы работают.
«Дурной глаз» — третий полнометражный фильм Лоркана Финнегана. Наиболее известная его картина — «Вивариум» с Имоджен Путс и Джесси Айзенбергом, премьера которого состоялась в программе «Неделя критики» Канн. И это тоже был довольно страшный фильм — антиутопия о бытовом аде, в котором оказывается молодая семья, покупая домик в коттеджном поселке. Премьера «Дурного глаза» прошла на фестивале в испанском Ситжесе, одном из самых влиятельных среди киносмотров фантастического кино и хорроров.
Неоднозначность мотивов сохраняется до самого финала, но разрешение интриги и настигающее героев возмездие столь дидактичны, предсказуемы и визуально неинтересны, что диву даешься. Ничуть не раскрывается и потенциал главного элемента фильма — экзотической магии. Виной тому постоянные хоррор-штампы, душащие этот кинематографически плодотворный материал. Единственный спаситель нелепо падает с лестницы, невинные домашние птички снова погибают, поведение дочери главных героев просто смехотворно, а психические расстройства Кристин не раз используются как подпорки в местах провисания сюжета.
Главное, что удается «Дурному глазу», — тонкий баланс между действительно сверхъестественным и всего лишь незаурядными галлюцинациями. Если одна из героинь одержима чувством вины и ее реальность рушится, потому что так повелевает ее больное сознание, то другая одержима вполне конкретной сущностью, способной не подчиняться правилам этой реальности, а, следовательно, и разрушать ее по-настоящему. Европейская цивилизация, в которой боги и духи спасовали перед психиатрией, приходит в ужас, сталкиваясь с культурой, где языческие традиции всё еще определяют человеческое сознание. В финале, когда рассеивается морок травмированной героини, а вместе с ним и дымка пугающих метафор, остается только подлинность филиппинского колдовства.