Шепоты и визги:
Cаундтрек фильма «Суспирия»

«Суспирия» (что означает примерно «подозрение») — возможно, лучший фильм Ардженто и вершина жанра джалло — бульварного «желтого» хоррора, превращенного итальянскими эстетами во всамделишное искусство. Это рассказ о маленькой балерине в ведьмином доме, страшная сказка для больших детей, поэма эротических перверсий и цветомузыкальная симфония.

Ардженто вообще придавал большое значение цвету как на символическом, так и на визуально-ритмическом уровне. И не меньшее — звуковому оформлению своих визуализаций. Музыка у Ардженто — знак присутствия чего-то за кадром, двигатель саспенса.

Похожую музыкальную стратегию одним из первых популяризировал, конечно, Альфред Хичкок — чего стоит классический пример с музыкой Бернарда Херрманна к фильму «Психо». До конца 70-х в фильмах ужасов, как правило, звучала именно такая оркестровая музыка, с акцентом на визжащих струнных. Были и жанровые эксперименты, например, в смежных с джалло ужастиках Хесуса Франко (яркий пример — «Вампирши-лесбиянки»). Однако зарождающаяся электронная музыка крайне редко звучала в саундтреках, независимо от жанра фильма. Эту ситуацию суждено было изменить «Суспирии».

Устав от сотрудничества с традиционными композиторами, Ардженто захотел, чтобы в его фильме «Кроваво-красный» играла музыка какой-нибудь рок-группы. Предпочитал режиссер сложный прог- и арт-рок, поэтому мечтал о Pink Floyd (уже записавших саундтрек к «Забриски Пойнт» Антониони) или Emerson, Lake and Palmer. Но соответствующих бюджетов или связей не было, поэтому продюсер посоветовал Ардженто обратиться к соотечественникам, итальянцам.

Goblin были умеренно успешным проектом мультиинструменталиста Клаудио Симонетти, тоже большого фаната группы ELP. Они нашли общий язык с Ардженто, правда, не сразу. Сперва режиссер предложил аранжировать фрагменты, написанные композитором Джорджо Гаслини, но результат ему не понравился. Поэтому за несколько дней Goblin создали абсолютно новую тему к «Кроваво-красному», которая и вошла в фильм. Когда Ардженто позвал группу работать над «Суспирией», у них уже было целых три месяца на реализацию самых смелых фантазий.

Амбициозные «Гоблины» и впрямь задумали нечто уникальное. Помимо обычного для рок-группы набора гитар и клавишных, они собрали в студии целый оркестр. Во-первых, громоздкие, но очень продвинутые для своего времени синтезаторы Moog. На самом большом из них пришлось играть специально приглашенному композитору Феличе Фугацце. Во-вторых, меллотрон с записями звуков скрипок и церковного органа (сэмплеров, напомним, тогда не существовало). В-третьих, челесту — звучание этого древнего инструмента определило основную тему фильма. Наконец, народные индийские барабаны табла и греческий струнный инструмент бузуки, который Goblin перенастроили.

Бузуки, по словам гитариста Массимо Моранте, появился потому, что одна из героинь — старая ведьма Хелена Маркос — гречанка. Кстати заметим, что по крайней мере некоторые ведьмы в фильме русские: можно, например, подслушать их русский разговор на кухне. Ну а сюжет итальянского фильма, кто не помнит, посвящен приключениям юной американки в ведьминском логове в северной Европе (немецком Фрайбурге). То есть мы вместе с неопытной, но отважной героиней попадаем в эклектичное пространство, где возможны всяческие чудеса, в основном темные.

Итак, все это музыкальное богатство Goblin используют, чтобы максимально вовлечь зрителя, вытряхнуть его из обыденности и разбудить в его душе чувство сильной тревоги уже в рамках одного только акустического опыта. Уточним еще раз: электронной музыки в фильмах тогда почти не звучало. В СССР, правда, уже давно работал с кинематографистами Эдуард Артемьев — но и по этому примеру видно, что синтезаторы оставались скорее игрушкой в руках «взрослых» академических композиторов.

Подобным в Голливуде занималась Венди Карлос, записавшая с помощью тех же клавишных Moog тревожный саундтрек к «Заводному апельсину». Характерно, что уже в «Сиянии» — единственном своем настоящем хорроре — Стэнли Кубрик забраковал работу Карлос и предпочел нагонять страху атональными, но более традиционными опусами Пендерецки, Бартока и Лигети.

Наконец, заметим, что в том же 1977 году вышел триллер Уильяма Фридкина «Колдун», для которого писали музыку электронщики Tangerine Dream. Карьера этой немецкой группы в дальнейшем сложилась более успешно, чем у Goblin, в том числе и в кино. Однако не сразу — в первую очередь все тогда были потрясены именно итальянской «Суспирией».

Альбом музыки к «Суспирии» состоит из 8 треков, которые отличаются некоторым жанровым разнообразием. Blind Concert — хитрая прог-роковая вещь, Black Forest — баллада с саксофоном, Death Valzer — ироническое обыгрывание балетной темы. Некоторые вещицы, вроде Sighs («Вздохи»), звучат авангардно даже для прогрессива. Но самой известной, в том числе за пределами фильма, стала заглавная тема и еще, пожалуй, трек Markos.

«Суспирию» мы слышим со вступительными титрами картины, а потом призрачный звон челесты чудится героине Джессики Харпер в аэропорту. Когда ветер распахивает дверь вокзала, впуская ночь с дождем и ураганом, в стонах ветра слышатся колокола и словно бы чей-то шепот. Стоит двери закрыться, музыка прерывается. У юной танцовщицы есть время одуматься и улететь, однако она делает шаг ночи навстречу. С тех пор жутковатые мелодии будут сопровождать ее почти постоянно, изредка затихая лишь для того, чтобы еще больше нагнать жути.

Единственным указанием Ардженто относительно музыки было создать эффект тревожного присутствия. Ведьмы и демоны всегда где-то поблизости. Тема «Суспирии» звучит мрачной колыбельной, где гипнотический, как будто из музыкальной шкатулки, звон колоколов челесты дополняется не менее потусторонним, будто космическим уханьем синтезаторов. Злобный голос напевает простой мотив и бормочет нечто бессвязное и действующее на нервы.

Дальше музыка то, как зверь, завоет, то заплачет, как дитя: синтезаторы буквально стонут, визжат и рыдают, слышится хохот ведьм и рык страшных демонов. Периодически в это буйство звуков вклинивается уже знакомый шепоток, повторяющий: «Ведьма! Ведьма!» Чтобы точно никто не сомневался в том, что происходит в странной балетной школе с изящными девочками-ученицами. Решение довольно прямолинейное, но действенное. Во всяком случае, этот тон смог по-настоящему напугать зрителей в конце 70-х, пресыщенных либо слишком утонченными, либо прямо порнографическими хоррорами.

Если мы уже зашли на эту территорию: что же такое ведьмы и живые мертвецы в «Суспирии»? Метафоры чего-то или просто пугала? Если судить по недавнему ремейку Луки Гуаданьино, ответ очевиден: это история про фашизм, власть, вину, память и не только. И раз все так серьезно, неудивительно, что меланхоличный саундтрек к фильму сделал Том Йорк, в главной теме просто поющий под фортепиано. Что касается идей Ардженто, с уверенностью о подтексте его «Суспирии» сказать нельзя. Вероятно, автору просто хотелось повеселиться и постращать публику. Однако именно обращение к «низкому» хоррору-джалло позволило сделать по-настоящему нравственный фильм, где добро побеждает зло, а красота и доброта одолевают уродство. И Goblin идеально оформили эту наивную, но справедливую историю, страшную, но с хорошим концом.

Дальше «Суспирию» посмотрел Джон Карпентер и, вдохновившись, написал музыку к своему собственному великому хоррору «Хэллоуин». С тем, что эта хитовая мелодия отсылает к саундтреку группы Goblin, режиссер никогда не спорил. Вскоре Tangerine Dream сделали схожий саундтрек к «Воспламеняющей взглядом» по Стивену Кингу, и все следующее десятилетие синтезаторная музыка, часто совсем незатейливая, доминировала в фильмах ужасов. Позднее, правда, тенденция пошла на спад: эстетика такого рода устарела в конце 80-х, и темы стали звучать слишком инфантильно. Теперь, пожалуй, подобные мелодии возможны как стилизации — например, музыка Майкла Стейна и Кайла Диксона в «Очень странных делах».