«Зона интересов» Джонатана Глейзера: Рай под пеплом

На Amazon Prime Video состоялась одна из главных цифровых премьер первых месяцев нового года — вышла «Зона интересов» от Джонатана Глейзера, автора культового хоррора «Побудь в моей шкуре» и постановщика клипов Blur, Massive Attack и Ника Кейва. Фильм претендует на пять «Оскаров», в том числе в главной номинации. Режиссер не снимал ничего десять лет и всё это время работал над новым проектом. Рассказываем, какой получилась история о жизни в окрестностях Аушвица, и разбираемся, почему это фильм года, фаворит прессы и Каннского жюри.

Девочки с белыми лентами в волосах собирают ягоды в плетеные корзинки, мама подносит младенца поближе к прекрасному цветку, папа радуется подаренной лодке. В их доме царят умеренность и симметрия: скатерти белые, юбки ниже колен, прически волосок к волоску, сапоги начищены, газоны подстрижены, пчелы летают по заранее построенному маршруту, цветущий сад регулярно удобряется свежим пеплом. Рядом за высоким забором слышны вопли страдания, из труб Освенцима валит черный дым. Отец семейства регулярно получает похвалы от начальства за аккуратность, исполнительность и претворение в жизнь идей фюрера.

Спустя десять лет после «Побудь в моей шкуре» Джонатан Глейзер вернулся к большому кино с большой темой и ожидаемо собрал все овации и номинации, попал во всевозможные списки года. Вместо Скарлетт Йоханссон он наряжает в шубу Сандру Хюллер, еще одну триумфаторшу последнего наградного сезона, и побыть в ее шкуре звучит вызовом гораздо более провокационным, чем десять лет назад. Немецкая актриса умудрилась сняться в двух главных фильмах Канн прошлого года — в «Анатомии падения» («Золотая пальмовая ветвь») и в «Зоне интересов» (гран-при). В основе сюжета лежит одноименный роман Мартина Эмиса, от которого, правда, в картине осталось немного.

Возможно ли в принципе сегодня сказать что-то новое о Холокосте? Когда сосчитаны все пары обуви, ковры и зубные щетки, а полосатые костюмы узников и прочий лагерный быт аккуратно помещены под стекло музеев. Когда исследования занимают целые библиотеки, а списки фильмов пополняются ежегодно и регулярно получают фестивальные награды. Рефлексия о Холокосте стала такой же обыденностью, как заказ вещей из «Канады» для жены коменданта («Канадой» на лагерном жаргоне называли склады с имуществом убитых). Глейзер очень простыми приемами возвращает зрителю весь ужас произошедшего, просто оставив его за скобками, а точнее, за знакомым забором из красного кирпича.

Рудольф Хёсс (Кристиан Фридель) и Хедвиг Хёсс (Сандра Хюллер) наслаждаются жизнью здесь за высоким забором, их пятеро детей здоровы и счастливы. Пока окрестности («Зона интересов» — термин, обозначавший на языке Третьего рейха 40-километровую территорию вокруг Освенцима) наполняются пеплом и человеческими останками, Хедвиг гордится цветником и томатами, трудолюбивым мужем и званием «королевы Аушвица». Никакой неуместной веселости, никакой инфернальной жестокости, просто почаще стирать занавески и хорошенько помыть старших после купания в реке. Общими планами нехитрого быта, приглушенными цветами и отсутствующими эмоциями, равнодушием природы, освещающим всё вокруг теплым, правда с пепельной дымкой, солнечным светом Глейзер создает самый жуткий фильм последних лет. Как если бы герои хоррора просто не замечали, что живут в хорроре: мальчики забавляются найденными зубными протезами, девочки читают восторженные отзывы гостей о посещении их маленького райского уголка, служанки деловито перебирают прибывшие из «Канады» шелковые комбинации.

Самым спорным оказывается встроенный сюжет о маленькой девочке, которая по ночам оставляет узникам яблоки. Как непроявленный негатив, эти вставки иллюстрируют историю находчивой Гретель, упекшей ведьму-людоедку в печь. Неожиданный жест сострадания лишь отрывает от гипнотического морока мелкобуржуазного счастья за высоким забором под боком у завода по промышленному истреблению человечества. Не обошлось и без фирменного глейзеровского саунд-дизайна: рев самолетов, вой тысяч безымянных голосов, гул работающих крематориев, выстрелы и команды надзирателей сменяются безмятежным пением птиц. Будет жуткой несправедливостью, если Тарн Уиллерс и Джонни Бёрн не получат «Оскар» за лучший звук. Дополняет атмосферу кошмара музыка. Парализующий саундтрек создала постоянная композиторка Глейзера Мика Леви (работала над «Побудь в моей шкуре» и «Джеки» Пабло Ларраина), которой удалось с помощью звуков создать отдельный самостоятельный сюжет не показанной на экране катастрофы.

Притупленная трагедиями и литрами искусственной крови зрительская чувствительность здесь обостряется вопреки. Сюжетом становится поиск скрытых в этих простых лицах признаков того, что они действительно понимают, что творят. Хедвиг с гордостью рассказывает, что нашла бриллиант в зубной пасте и на всякий случай заказала еще несколько упаковок — никогда не знаешь, что эти евреи еще придумают. Мы оказываемся в мире очень практичных и рачительных инопланетян, образцовых жителей «Вивариума», машин, но это всё равно ничего не объясняет. Безмятежность в их лицах — загадка не меньшая, чем улыбка Джоконды.