«Великая ирония»: Нескромное обаяние буржуазии

В Okko вышла «Великая ирония» Вуди Аллена. Любовь и убийство, ирония и красоты Парижа, интеллектуалы и буржуа — эти и другие классические ингредиенты под новым соусом из литературных и киноцитат. Рассказываем, каким получился 50-й фильм классика.

Когда-то Фанни Монро (Лу де Лааж) училась в Нью-Йорке и была счастлива. Но с тех времен прошло много лет — студенческая жизнь осталась в прошлом, уступив место жизни семейной. Первый брак Фанни почти сразу распался, но зато второй стал настоящим спасением. Жан Фурнье (Мельвиль Пупо) с первой встречи окружил девушку любовью и заботой: для него она стала хрупким цветком, который надо непременно держать в стеклянной банке. И банку эту никому нельзя показывать — вдруг отберут. Какое-то время такая жизнь Фанни даже нравилась, но с годами она стала тяготиться браком. Мадам Фурнье возненавидела загородные прогулки, богатых друзей мужа, вечный круговорот сплетен и обсуждение предстоящих поездок по Европе. К моменту, когда в городе появился Ален (Нильс Шнайдер), Фанни уже была готова на всё, чтобы сбежать, просто не знала, как признаться в этом мужу и, главное, как убедить себя в верности принятого решения.

Ален — бывший однокурсник Фанни, писатель, прибывший к ней из того самого счастливого прошлого, когда будни еще не были омрачены браком, а за окном виднелись улочки Манхэттена, а не парижские парки. Кудрявый, улыбающийся, с вечными тремя евро в кармане — разве можно устоять перед его свободным нравом и романтичными размышлениями о вечном? Ален покупает Фанни сборник Малларме, и она тут же забывает об осторожности — пара отправляется на обед в маленькую творческую квартирку Алена, а через пару дней Фанни проводит там почти всё (не)рабочее время. Но Жана не проведешь. Он уверенно держит в руках охотничье ружье, знает, «как сделать богатых еще богаче», и ужасно любит жену. Заметив, что она стала отстраненной, Жан тут же отправляется в детективное агентство за подтверждением страшных догадок.

Первое, что бросается в глаза, — это дорогие ткани, из которых сшита одежда главных героев. Мельвиль Пупо, Лу де Лааж и Валери Лемерсье перемещаются по экрану исключительно в кашемировых свитерах, плотных драповых пальто и бежевых плащах. Даже безденежный писатель, роль которого досталась Нильсу Шнайдеру, и тот разгуливает по парижским улочкам в безупречном костюме пастельных оттенков. Пуговицы всегда застегнуты, пояса аккуратно затянуты, а стрелки на брюках выглажены. Всё как и в 49 других фильмах Аллена, но ведь ради этого мы тут и собрались, верно?

Каждая картина Вуди Аллена — это новое блюдо, созданное по старинному семейному рецепту. Ингредиенты всё те же: любовная линия, увлекающий с первых минут сюжет, запоминающиеся изящные шутки, популярное культурное пространство с четко обозначенными границами, легко считываемое альтер эго режиссера и, конечно, набор из привлекательных и хорошо известных актеров. Несмотря на то что каждый раз Аллен находит для своего блюда новую приправу, в конечном счете вкус остается тем же. Его «еду» можно любить, а можно ненавидеть. Если вам ближе второй вариант, то лучше больше не ходить в этот ресторан. Это очень простой выбор.

На пресс-конференции по случаю премьеры «Великой иронии» во внеконкурсной программе 80-го Венецианского кинофестиваля Аллен сказал, что давно знаком с фильмами Франсуа Трюффо, Алена Рене и Жана Ренуара и сейчас ему наконец захотелось присоединиться к ним, снять фильм в тех же декорациях и на французском языке. Правда, кажется, вместо Рене режиссеру стоило назвать Эрика Ромера — именно его картины приходят на ум, когда на экране появляются герой Шнайдера и солнечная мансардная квартира. Неслучайно и Пупо сразу после прочтения сценария показалось, что история в «Великой иронии» напоминает о Ромере, с которым актеру довелось работать в прошлом (над «Летней сказкой») — те же французские страсти, запертые в красивых помещениях и часто выливающиеся в разговоры.

Незнание французского не помешало Аллену быстро ухватиться за нужный нерв — он уже далеко не первый раз признается в любви европейским городам. Лондону — в «Матч Поинте», Барселоне — в «Вики Кристина Барселона», Риму — в «Римских приключениях», Сан-Себастьяну — в «Фестивале Рифкина». Даже Париж и тот уже был, правда, в другом формате. С «Полночью в Париже» Аллен въезжал во Францию как турист, с «Великой иронией» он остался там как местный житель.

Упоминать здесь о «Правилах игры» Жана Ренуара даже как-то неловко, складывается впечатление, что и эта отсылка — одна большая шутка 87-летнего кинематографиста. Легко верится, что когда-то давно, во время очередного вечернего застолья, которое Аллен так любит снова и снова воспроизводить в своих фильмах, он поспорил с гостями, что как минимум каждый второй критик укажет в своих записках обнаруженную отсылку к классической картине Ренуара. Адюльтер, тайные встречи, поездки в загородный дом на охоту, чтение романов ХХ века и, разумеется, ружье, которое непременно должно выстрелить в финале и завершить круговорот случайностей. Как и у Ренуара, выстрел раздается с неожиданной стороны, открывая дверь к непредсказуемому финалу. Впрочем, элементы триллера здесь — это скорее красивые колонны, нежели ригель. В центре внимания у Аллена, как и прежде, любовь. Любовь к городу (оператор Витторио Стораро заботливо дарит Парижу вечный золотой час), любовь к мужчине (и неважно, муж он или любовник), любовь к женщине (замужней и свободной) и любовь к близким (героиня Лемерсье ради дочери готова и в детектива поиграть, и рассказы про инопланетян послушать, и в глаза убийце смотреть не мигая, если потребуется).

Именно любовь и становится причиной наслаивания случайностей. Фанни оборачивается на звук голоса Алена и запускает личную лотерею. Будучи не в силах сделать выбор между мужем и любовником, она долгое время полагается на удачу. Причина, по которой Фанни не принимает решения, кроется в ее невозможности признать, что она далеко не так безупречна, как хочется: в ее моральные установки двойная жизнь вполне вписывается, просто о ней надо молчать. Героиня де Лааж кокетливо отказывается от дорогого кольца, которое с большой любовью преподносит месье Фурнье. Она ссылается на его стоимость и неуместность, но чем больше проходит экранного времени, тем понятнее становится, что она — сотрудница аукционного дома и «трофейная жена» богатого бизнесмена, использующая Birkin в качестве рабочего саквояжа, — вообще-то давно привыкла к роскоши, прекрасно знает, как с ней обращаться, более того, совсем не готова с ней расставаться. Плакать над букинистическим изданием Малларме всегда приятнее, когда после можно вернуться в столичные апартаменты и переодеться в шелковую пижаму.

Представив героев, Аллен со временем демонстрирует другую их сторону: тихая жена легко может стать чьей-то любовницей, свободный и склонный к душевным порывам писатель — хранить верность первой любви, умный и романтичный интеллектуал — быть злостным ревнивцем, а сидящая на таблетках мать готова в два счета превратиться в мисс Марпл и раскрыть преступление. В их развороте тоже есть элемент coup de chance (то есть счастливого случая, именно так картина называется в оригинале) — какие-то человеческие качества не проявляются годами, и режиссер показывает, что за драма может возникнуть в результате обычного стечения обстоятельств. Как говорится, нарочно не придумаешь. Этот пазл легко мог сложиться иначе: Фанни могла никогда не встретить Алена, таинственное исчезновение делового партнера Жана так и осталось бы тайной, а в семействе Фурнье наверняка родилась бы пара прекрасных малышей.

Но это уже совсем другая история.