«Вечная зима» с Александром Робаком и Юлией Марченко: Жизнь после горя

На фестивале «Маяк» в Геленджике показали дебютную работу Николая Ларионова с Александром Робаком и Юлией Марченко в главных ролях. Фильм, кажется, точно не уедет без наград, к тому же совсем скоро окажется в широком прокате — уже 31 октября. Рассказываем, почему его точно не стоит пропускать.

В 2004 году сталевар Владимир (Александр Робак) из Магнитогорска, попивая первак у себя в гараже, с удовлетворением заключает, что жизнь удалась. «Квартира — трешка, дача, гараж, две машины», — гордо заявил он жене Елене (Юлия Марченко) и сыну-старшекласснику Денису (Сергей Грузинов). Чуткий и романтичный Денис с отцом, конечно, согласился, хотя он скорее в маму (преподавательницу в музыкальной школе): боксерская груша в гараже впечатляет подростка гораздо меньше, чем новость, что папа тоже когда-то играл на гитаре (они могли бы поиграть вместе!). Пока разомлевший от наступившего «долго и счастливо» батя поучает его, что мужик должен уметь «драться, чистить картофан и выносить мусор», Денис мечтает «подкатить» на дискотеке к однокласснице Маше (Мария Евсеева). Из папиного списка он пока освоил только последнее и сразу после дискотеки стал жертвой показного бодания сурового сталевара с местной гопотой.

«Вечная зима» Николая Ларионова — первый фильм в конкурсе «Маяка», который с уверенностью можно порекомендовать посмотреть родителям. Получился умный (а не заумный) жанровый хит с идеальным таймингом и ритмом, что уже большая удача для российского кино. Взглянуть на часы не хочется ни разу до самых финальных титров. О том, что Денису недолго быть главным героем, понятно из аннотации и по постеру. Но до этого нам предстоит выпить с ним из батиной рюмки, кататься в обледеневшем трамвае из Азии в Европу (так видятся подростку два берега Магнитогорска), прогулять школу, испытать страх и робость, набраться смелости и посмотреть Маше прямо в глаза — то есть прожить всю ту тайную подростковую жизнь, о которой осиротевшие родители так ничего и не узнают. Ларионов в каком-то смысле даже безжалостен к зрителю, максимально сокращая дистанцию с хорошим мальчиком Денисом (фильм буквально начинается со строк из его дневника) и его отцом, которых трагедия настигает на заре счастливого завтра.

О времени больших надежд говорит и точно воссозданная эпоха краткой оттепели, стремительно пролетевшего времени дисковых магнитофонов, журнала «Все звезды» и «Максидрома». Времени, когда казалось, что всё будет становиться только лучше. Времени, которому солнечная уральская зима на экране как раз в пору. В маленькой частной истории сталевара Владимира можно с легкостью достроить полные тревог перед грядущим 80-е, рождение долгожданного ребенка, непростые 90-е и, наконец, время, когда, казалось бы, не надо опасаться за будущее, а с сыном уже вот-вот можно будет пропустить рюмочку и поговорить по душам. Еще и от этого таким немыслимым кажется внезапный поворот, остановка во времени, которое до этого приносило только желанные перемены. Так зритель оказывается в двойной ловушке, слишком знакомым и с убитым, и с ушедшим благополучным вчера.

Сцена на заводе, в которой чернота разбавлена лишь искрами и потоками раскаленного металла, как мост, соединяет две разные жизни, милосердно оставляя за кадром всё, что горело и обжигало Владимира и Елену после злосчастной ночи. Она сплавляет историю о взрослении с историей об утрате. Александр Робак и Юлия Марченко показывают, как их герои по-разному пытаются совладать с горем, которое превращает двух оставшихся членов семьи в одиночек, замкнувшихся в себе. Каждому предстоит свой долгий путь принятия того, что жизнь длиннее горя.

Робак кажется вообще единственным кандидатом на роль Владимира. И не только из-за того, что не понаслышке знаком с жизнью рабочих уральских заводских городков. Только он умеет так содержательно молчать. Если в другом фильме герою, чтобы показать бурлящую ярость и отчаяние, пришлось бы сыграть целую сцену с дебошем и пьяной дракой, Робаку в «Вечной зиме» достаточно просто выбивать ковер. Да и в нескольких простых предложениях он может выразить гораздо больше, чем было написано. У Марченко роль более тихая, но не менее точная. Ее Елена — это женщина, которая осознала, что потеряла связь с сыном и мужем задолго до трагедии, и отчаянно пытается вывести обоих на диалог: Дениса — изучая его коробку с секретиками, Владимира — провоцируя его обвинениями (в которые, вполне возможно, и сама не верит), лишь бы только он дал волю чувствам и ледяное молчание было прервано.

В зрительском кино ревендж-муви в последние годы уверенно выделился в отдельный жанр. Месть за погибшего ребенка или возлюбленную незаметно стала практически легитимной. В блокбастерах и голливудских хитах злодеи, как правило, законченные мерзавцы, а готовые нарушить уголовный кодекс мстители руководствуются каким-то высшим моральным законом и получают безоговорочную поддержку зрителей. Всё это к тому, что, несмотря на открытый финал, «Вечная зима» выглядит как антиревендж-муви: преступники неприятные, но не отъявленные мерзавцы, драки случаются постоянно, месть точно не сделает мир лучше, а лишь продолжит цепочку насилия. В очень пронзительном фильме об утрате, к которому невозможно не подключиться, бушующая в герое Робака жажда мести тоже захватывает и заставляет ждать реванша. Поневоле начинаешь высматривать с ним красные куртки и надеяться на торжество справедливости. Но и здесь создатели обходятся со зрителем сурово и как-то терапевтически верно: долгую жизнь после трагедии месть не сделает легче, в отличие от честного разговора. И для него требуется гораздо больше сил и мужества.