«Ущелье» с Аней Тейлор-Джой и Майлзом Теллером: Любовь и лебедки

Apple TV+ аккурат ко Дню всех влюбленных приготовил для подписчиков самый оригинальный ромком сезона, в котором над ущельем с фантастическими тварями, как колоссы, высятся Майлз Теллер и Аня Тейлор-Джой. Рассказываем, почему новинку не стоит пропускать.

По обе стороны пропасти, зловеще дышащей туманами, расположились сторожевые башни. Охрана ущелья, скрытого даже от спутников и американских президентов, ведется сообща с конца 1940-х годов. Тогда страны Западного и Восточного блоков отправили для зачистки территории четыре с лишним тысячи военных, никто из них не вернулся. Всё это в форме не то инструктажа, не то байки страж западной башни передает сменившему его на посту Ливаю (Майлз Теллер) вместе с огородом, самогонным аппаратом и рецептом картофельной водки. Элитному снайперу Ливаю, тяжело переживающему одиночество и отсутствие смысла в жизни, предстоит провести здесь год. Напротив, в восточной башне, на службу заступает литовская снайперша Драса (Аня Тейлор-Джой), сосланная сюда после того, как дрон заснял ее на задании по убийству белорусского олигарха.

Общение между дозорными под запретом, но Ливай и Драса вскоре покажут, что способны с расстояния в три с лишним километра не только стрелять на поражение, но и влюбляться без памяти. Чем ближе они будут становиться друг к другу, тем ближе к ним будет и тайна ущелья, пока однажды снайперы не нырнут в этот омут с головой.

Эффект неожиданности от того, что на полпути добротный реалистичный сценарий вдруг сворачивает не туда и летит в тартарары с чертями, сегодня вряд ли возможен. Тем не менее и разноцветные зловещие туманы, и монстры со всеми их мутациями в «Ущелье» придуманы не лениво, с изрядной изобретательностью, которая и отличает ремесло от творчества. Вопрос о химии между Майлзом Теллером и Аней Тейлор-Джой, пожалуй, остается открытым (впрочем, химии между героями как раз целое ущелье). Стоит признать, что оба они совершают распространенный в наши дни актерский подвиг по очеловечиванию довольно стереотипных масок, в итоге их Ливай и Драса не лишены шарма и вызывают зрительское сопереживание.

Представьте, что будет, если скрестить «Реальную любовь» с «Обителью зла». Режиссер Скотт Дерриксон без страха переплавляет ДНК ромкома, боевика и постапокалиптического хоррора и этим оживляет незамысловатый (с чудовищными диалогами) сценарий Зака Дина. Последний, кажется, списал свое творение с замшелого квеста про бункер и заражение для компании (со всеми вытекающими подсказками, пыльными колбами, оставленными видеопосланиями и прочими «мы все умерли, да простит нас Господь»). С такими исходными у Дерриксона легко мог получиться провальный прокисший винегрет, но режиссер нескольких проходных ужастиков и «Доктора Стрэнджа» неожиданно проявил себя в «Ущелье» как истинный художник и романтик. Подобно Ливаю, одновременно снайперу и поэту, Дерриксон, казавшийся до этого расчетливым прагматиком и ремесленником, вдруг обнажает искреннее и беззащитное лирическое нутро.

В итоге вместо крепкого боевичка с цитатами из Эллиота для гурманов мы получаем новый вариант культового «От заката до рассвета» — диковатый и искренний гибрид про любовь в мясорубке, только без патологий вроде психопата, пускающего слюни на голые пятки нимфетки. Убрав все перверсии из 90-х (такого стриминги в чувствительную к этике пору себе не позволяют), создатели оставили «Ущелью» изрядную долю безумия, в которой чувствуется пусть небольшая, но творческая свобода и полет фантазии. Здесь все военные уважительно относятся к словам великих и выводят их на стене, как барышни стихи в альбоме. Не говоря уже о том, что поступки героев с точки зрения здравого смысла откровенно безумны и понятны только влюбленному. Опомниться от этого романтического морока успеваешь только на титрах.

Дерриксон буквально уподобляет влюбленных смертельному оружию (для сравнения: у атомной бомбы в фильме радиус поражения — 4,2 км, у Драсы — 3,8 км, у Ливая немногим меньше). Он создает боевик, полный любви, в котором главные злодеи умерли полвека назад, каждый выстрел — акт милосердия, а ядерная бомба — последняя надежда на спасение. Так что, пожалуй, более смелую версию того, как именно любовь спасает мир, к 14 февраля вы вряд ли увидите. Но и лебедки вековой давности тоже не стоит недооценивать.