«Отец» Флориана Зеллера: Коридоры времени

В Okko доступна драма «Отец» с Энтони Хопкинсом, лауреат премий «Оскар» за сценарий и главную мужскую роль. Разбираемся, зачем драматург и режиссер Флориан Зеллер предложил британскому актеру примерить на себя деменцию и что из этого вышло.

Действие фильма происходит в Лондоне, где в окружении впечатляющих интерьеров и под звуки знаменитых оперных партий живет обеспеченный пожилой мужчина по имени Энтони (Энтони Хопкинс). У него деменция: его восприятие реальности никуда не годится. Он уверяет дочь Энн (Оливия Колман), что прекрасно справляется, но при этом теряет то часы, то счет дням, то воспоминания, то понимание того, что сейчас происходит и как выглядит его дочь.

На самом деле пересказать сюжет «Отца» непросто, потому что большую часть экранного времени мы видим происходящее глазами главного героя. Парижский драматург, романист, а теперь еще и режиссер Флориан Зеллер использует болезнь Энтони в том числе для того, чтобы предложить нам множество ребусов и позволить, пока мы еще не слишком расчувствовались, проходить лабиринты. Где сейчас главный герой? В той квартире, где мы его впервые застали? В квартире Энн? В какой-то еще? Нам то и дело показывают коридоры и двери, вид из кухонного окна; картина над камином то появляется, то исчезает, цвет плитки над столешницей тоже не отличается постоянством. Этими загадками «Отец» напоминает фильмы о путешествиях по разным вариациям событий, по воспоминаниям и снам, по прошлому, триллеры в стиле «Помни» Кристофера Нолана или «Кроликов» Дэвида Линча, которые мы хотели (или должны были хотеть) пересматривать, чтобы искать подсказки и в итоге самостоятельно прийти к ответам. Здесь ответа не будет.

Есть понятие «ненадежный рассказчик», а Энтони — ненадежный наблюдатель: его видению, памяти и разуму нельзя верить. Как зовут мужа Энн: Пол или Джеймс? А муж он бывший или нынешний? Была ли сиделка Лора? И правда ли Энн едет в Париж, и если да, то почему теперь она так упорно это отрицает?

Не очень понятно, зачем Зеллер периодически смещает точку зрения и начинает показывать историю глазами дочери — например, фантазию о том, как она душит отца или как ревнует мужа после вопроса о том, сколько лет сиделке. Но вскоре нас вновь отправляют собирать осколки истории в теряющем устойчивость разуме Энтони. Может быть, режиссер поддается сентиментальности? Чтобы мы не просто участвовали в ментальной игре в бисер, но не забывали о том, что за ней стоит боль женщины, которая день за днем пытается справиться с трудной ситуацией: заботиться об отце и не разрушить собственную жизнь.

Что заслуживает отдельного разговора, так это актерские работы. О Хопкинсе и говорить неловко — помимо непререкаемого мастерства, он демонстрирует мастерскую же смелость: так самоотверженно играть деменцию, когда тебе самому 83, — большой шаг. Зеллер в многочисленных интервью к выходу фильма рассказывал, как хотел, чтобы эта история позволила не только зрителям, но и исполнителям главных ролей подумать о смерти и конечности всего сущего. Понятно, что такие раздумья были куда более тяжкими и рискованными, но и куда более близкими Хопкинсу, чем 40-летнему режиссеру. И актер нырнул в них с головой, поделившись с героем собственным именем (в пьесе героя зовут Андре) и датой рождения.

Но не Хопкинсом и не Оливией Колман, которую также отметили номинацией на «Оскар», едиными. Подкупает яркий выход Имоджен Путс, сиделки с лицом покойной дочери Энтони и британским прононсом, девушки, которой удалось его рассмешить. Сделать несколько часов блужданий по стремительно меняющимся коридорам другими — радостными и даже танцевальными. Мы так и не узнаем наверняка, какой она была на самом деле. Даже если Энтони эту Лору придумал, оно того стоило.

Марк Гэтисс и Руфус Сьюэлл играют два лица одного эфемерного зятя, и один лучше другого передает, как неприятие выливается в агрессию, когда джентльмена с поджатыми губами лишают привычного комфорта. Безликая, в прямом смысле слова, и оттого забавная роль у Оливии Уильямс: ее появления будто призваны разочаровывать. То она заходит вместо Оливии Колман, то вместо Имоджен Путс, и оба раза пугает Энтони.

Такой же изменчивый, как лица окружающих, и жанр фильма. Драма или мелодрама, триллер или детектив, в котором наша основная задача — докопаться до истинной картины происходящего? Конечно, это триллер: мы находимся в постоянном напряжении, не понимаем, что происходит. Краски сгущаются, Пол становится всё агрессивнее, квартира всё интенсивней меняется. Дом престарелых маячит отчетливей, а Энтони мечется между спальней, гостиной и кухней, как ничего не понимающие протагонисты нуаров. Но это и мелодрама: отец, теряющий память, и дочь, не знающая, что с этим делать. Жанровое разнообразие позволяет «Отцу» заинтересовать как можно больше зрителей: тех, кто видит в трагедии картины отражение собственных драм, и тех, кому нравится искать разгадки в чертогах разума, даже если сама возможность найти ответ саботирована.

Особняком в фильме стоит квартирный вопрос. Во-первых, это красиво. Шикарность интерьеров, в которых мы застаем Энтони, не отметил только ленивый. Затем они начинают плыть, чтобы превратиться в квартиру Энн, но все еще сохраняют очарование. Этот фильм захочется пересматривать, ставить на паузу и сравнивать кадры, как картинки «найди десять отличий», не только любителям ребусов, но и читателям журналов о дизайне. Во-вторых, для пожилого и теряющего землю из-под ног человека квартира обретает вселенское значение. Это не только источник счастливых воспоминаний (которые путаются), но оплот, что-то нерушимое. Память подводит, стены стоят. Но квартиру с собой не унесешь — и на пути к принятию старости Энтони придется попрощаться с этой последней связью с прошлой жизнью. Особенно печально, что момент, когда произошло расставание с его собственным домом, а не домом дочери, он тоже позабыл.