Хоррор «Проклятие „Зов могилы“»: Козни забытых предков

В Okko можно посмотреть корейский хоррор «Проклятие „Зов могилы“». На родине фильм ужасов стал лидером проката этого года. Объясняем, чем пугает колоритный хоррор, который не боится говорить о трагических страницах корейской истории.

Родовые проклятия не знают границ и срока давности. Зато имеют тесную связь с землей. Значит, чтобы освободиться, придется рыть настолько глубоко, насколько пустило в ней корни это древнейшее зло. В хоррор-сенсации корейского проката, показанной в этом году в программе Forum Берлинского фестиваля, режиссер Чан Джэ-хён буквально пытается усидеть на двух стульях: снять жанровый хит с национальным колоритом и терапевтическое кино об избавлении от травм японской оккупации. Вопреки расхожей поговорке и то, и другое у него получается. Разделенный на две части хоррор сливается в единое целое нехитрым, но действенным эмоциональным мотивом про «это всё мое родное». И травинка, и лесок, в поле каждый колосок здесь изгоняют чужаков и предателей — и к тому же нагоняют немало жути.

Геомант и специалист по фэншуй Ким Сан-док (Чхве Мин-сик из фильмов «Олдбой», «Я видел дьявола») в партнерстве с владельцем похоронного бюро Ко Ён-гюном (Ю Хэ-джин) выискивает лучшие участки для погребения, за которые богатые корейцы всё еще готовы выкладывать солидные суммы. За давностью ритуала мест на 10 из 10 в Корее не осталось, но и те, что на шестерочку, позволяют хранителям традиций жить безбедно. Кроме того, усопшие даже из-под земли могут пожаловаться на ненадлежащий сервис — и тогда могилы вновь разрываются, чтобы вернуть любимой бабушке ее вставную челюсть. Но если нужды усопшего родственника не материальные и душа не находит покоя по какой-то более серьезной причине, к проблеме подключаются потомственная шаманка Ли Хва-рим (Ким Го-ын) и помощник-медиум Юн Бон-гиль (Ли До-хён).

История начинается с того, что последние летят в США, в дом баснословно богатых эмигрантов Паков, чей первенец плачет с момента рождения без видимых причин. Младенец уже какое-то время находится в клинике под сильными седативными средствами. Шаманы сразу понимают, что докучает ему прадед, который вот уже сто лет настойчиво пытается вступить в контакт и с сыном, и с внуком, а теперь страшно зол на непочтительных потомков. Этот случай сулит не только солидное вознаграждение, но и большие проблемы всем участникам: дедушка был японским коллаборационистом, а место его захоронения гиблое и выбрано явно не случайно в глухой местности. Для четверки решал конфликтов между мертвыми и живыми разборки затянутся надолго, несмотря на ритуалы (снятые и поданные как отдельный захватывающий аттракцион), жертвоприношения, торги, уверения и сломанные кирки. Древнее захоронение будет становиться всё глубже, а количество свежих могил в связи с инцидентом быстро начнет расти.

Основная заслуга Чан Джэ-хёна в том, что ему удалось подать предания и обряды глубокой древности как страшно актуальный сюжет. Режиссер не запирает национальные обряды, фэншуй и шаманство в пыльный музей, а показывает, как они органично встроены в современность. В арсенале шаманки не только канистры с лошадиной кровью, но и беспроводной микрофон, разгневанные призраки пользуются мобильной связью с проворством бывалых телефонных мошенников, геомант не расстается с айкосом. Всё это придает их разборкам с нечистью какую-то располагающую обыденность, из которой любой нарисованный монстр или чавкающий мертвец кажутся не экзотической сказкой-страшилкой, а полноправным жителем этой земли.

В недрах же ее кипит не только ненависть забытых предков к неблагодарным потомкам, но и культурный котел из японских кицунэ, нурэ-онна и прочей нечисти из корейских легенд, рыть до которых не одну, а добрых пять сотен лет вглубь истории. Чан уверенно бурит путь от интернациональных страшилок со сломанными шеями и потусторонними голосами к исконно корейским неэкспортным страхам — говорят, что исполнительница главной роли даже всерьез опасалась навлечь на себя гнев духов, «играя» ритуалы, а все главные герои носят имена корейских борцов за независимость. В основании же всего этого — главная корейская травма, которая заключается в том, что страна была разделена не по фэншуй, а по злому умыслу кровожадных чужаков, каждого из которых пора достать из земли и вбить злодею деревянный кол в самое сердце.