История нелюбви: «Дракула» Люка Бессона

В Okko вышел фильм Люка Бессона «Дракула». Режиссер «Леона» и «Пятого элемента» переосмыслил готический роман ужасов ирландского писателя Брэма Стокера о бессмертном вампире. В оригинале название фильма носит подзаголовок «История о любви» — Бессон увидел в жутком кровопийце проклятого мученика — несчастного влюбленного, который на протяжении 400 лет ждал перерождения жены. Вот что у него получилось.

1480 год, Восточная Европа. Медовый месяц князя Валахии Влада Цепеша (Калеб Лэндри Джонс) прерывает война с Османской империей. Богобоязненный правитель во имя Господа соглашается разгромить мусульман, а взамен просит защитить его жену Элизабету (Зои Блю). Битва выиграна, но княгиня мертва — Цепеш отрекается от Бога, а тот проклинает его, отбирая возможность умереть.

Проходит 400 лет, которые князь проживает по-разному: в меланхолии, путешествиях, удовольствиях и созидании. Когда к нему в замок приезжает клерк из Франции Джонатан Харкер (Эвен Абид), перед тем как полакомиться заблудшей душой, граф делится с ним своей историей, и выясняется, что Джонатан тоже влюблен. Его невеста Мина (Зои Блю) — точная копия жены Цепеша Элизабеты. Вампир выдвигается в Париж 1880-х годов на поиски возлюбленной.

Идея «Дракулы» уходит корнями в предыдущий фильм Бессона и его первую работу с Калебом Лэндри Джонсом — «Догмен». Режиссера так вдохновила игра актера, что они решили снять еще один фильм вместе. А когда размышляли, что бы это могло быть, звучали имена Иисуса, Наполеона и Мао Цзэдуна. Так что «Дракула» мог бы стать историей становления Китайской Народной Республики.

Сюжет о бессмертном кровопийце жив вот уже более 100 лет. Дракула становился героем хорроров, комедий, ситкомов, триллеров, мультфильмов — сотен полных метров и сериалов. Самой первой экранизацией романа считается вершина немецкого экспрессионизма — «Носферату» Фридриха Вильгельма Мурнау. Режиссер не смог приобрести права на адаптацию романа, поэтому переименовал Дракулу в Орлока и изменил несколько деталей в фабуле. Жуткая картина про вурдалака, терроризирующего сонный немецкий городок, в 1922 году стала отражением социального беспокойства и предвестием страшных времен.

Совсем недавно вышел ремейк «Носферату» Роберта Эггерса, в котором героя вернули к аутентичным мифологическим источникам и превратили в отвратительный, полуразлагающийся труп, живого мертвеца, всё еще алчущего юной женской плоти.

Если Роберт Эггерс поставил ремейк «Носферату», то Люк Бессон снял ремейк «Дракулы» Фрэнсиса Форда Копполы, но никому об этом не сказал. Дело в том, что в романе Стокера нет ни слова о прошлом вампира и уж тем более о его связи с жертвой — Миной Харкер. Поэтому Бессон никак не мог увидеть в книге историю великой любви мужчины, который ждал свою жену 400 лет. Это он мог подсмотреть в экранизации Копполы. Именно режиссер «Крестного отца» вместе со сценаристом Джеймсом Хартом в 1992 году интерпретировал графа как романтическую фигуру, а страшилку превратили в мрачную готическую сказку про любовь, граничащую с одержимостью. Они же придумали историю про переселение душ: спустя сотни лет граф встречал жену в облике Мины Харкер.

Эта же тема стала основой экранизации Бессона. Но одним заимствованием режиссер не ограничился. Судя по всему, в том самом злополучном разговоре о будущем фильме с Джонсом, помимо Иисуса и Дракулы, был упомянут и Жан-Батист Гренуй — главный герой романа «Парфюмер». Иначе не объяснить, почему вдруг в середине фильма вампир создает аромат, который вызывает непреодолимое сексуальное желание у окружающих.

Бессон не стал особенно заморачиваться и с художественной концепцией, также позаимствовав ее у Копполы. Условно румынские латы Дракула вскоре сменяет на готический образ денди конца XIX века. Даже почему-то носит почти тот же смехотворный седой парик, что был у Гари Олдмана: с двумя валиками и косичкой. Вторичность идеи не отменяет безупречное исполнение. Над визуализацией работал постоянный художник-постановщик Бессона, с которым он познакомился на съемках «Пятого элемента», — Юг Тиссандье. Вместе с режиссером они исследовали архитектуру Румынии, а художница по костюмам «Догмана» Корина Бруан погрузилась в историю парижской моды. Каждый наряд имеет реальный референс. А Джонс на удивление органично смотрится и в железных латах, и в шлеме рогатого дьявола, и в изящном бархатном фраке с цилиндром и тросточкой.

Несмотря на уместность костюма, сам актер умудряется производить впечатление человека, не принадлежащего окружению в любом антураже. «Дракула» Бессона — это идеальное кино для фанатов Джонса. Своим присутствием он заполняет каждый кадр фильма, как мысли о древнем князе — сознание юной Мины Харкер. В конвульсиях и слюнях, с потным лицом и сальными волосами, он может быть страшным, гротескным, романтичным и даже комичным. На его фоне остальные актеры кажутся лишь декорацией — столь же плоскими и неоригинальными, как оживленные с помощью скромной компьютерной графики серые гаргульи — замковые слуги князя. Тут особенно обидно за Кристофа Вальца, который сыграл местного Ван Хельсинга, на самом деле немецкого священника и по совместительству охотника на упырей. Кажется, его персонаж необходим, только чтобы объяснять зрителям природу вампиризма.