«Гении» с Гэбриелом Бирном и Эйданом Гилленом: Беккет не помещается в экран

На экранах в России «Гении» — несмотря на название, это байопик только одного человека, Сэмюэла Беккета. Снял картину Джеймс Марш, режиссер «Вселенной Стивена Хокинга» и «Гонки века». Объясняем, почему рассказ о драматурге-революционере в фильме убивается противоречиями между формой и содержанием.

Сэмюэл Беккет родился в Ирландии, где жил в богатой семье, но был лишен любви холодной матери. В молодости он уехал в Париж и напросился в помощники к своему кумиру Джеймсу Джойсу. Джойс с супругой хотели женить юношу на сумасшедшей дочери Лючии, но Беккет отверг предложение, и девушку отправили в психбольницу. Начинающий романист встретил свою спутницу жизни Сюзанну, с которой вместе претерпел тяготы нацистской оккупации. Сэм немного побыл курьером Сопротивления и один раз подержал ружье, а его друг, еще один протеже Джойса Альфред Перон, погиб в концлагере.

Во второй половине века Беккет написал пьесу «В ожидании Годо» и стал знаменит, в конце концов получив Нобелевскую премию. Кроме того, он познакомился с переводчицей и критиком Барбарой Брэй, которая стала его любовницей, — Сюзанна вынуждена была с этим мириться, но Беккет хотя бы узаконил их брак. Пережив супругу, затворник Беккет умер один в доме престарелых.

Такова жизнь Беккета, какой мы ее узнаем из байопика «Гении». В общем, фильм и не грешит против истины. Композиционно история устроена так: во время награждения Нобелевской премией писатель неожиданно лезет по пожарной лестнице и взгромождается на чердак, где попадает в какие-то абстрактные чертоги разума или пустыню из своей пьесы про Годо. Там Беккета встречает его двойник, они обсуждают, отправляясь в путешествие по флешбэкам, кого лауреат обидел на протяжении жизни и кому лучше отдать премиальные деньги. Зачем нужно это завихрение, единственное в фильме отступление от реализма, не совсем ясно: разобравшись с премией, сюжет движется дальше до традиционного финала, а Беккет продолжает вести внутренний диалог с ментальным двойником.

Беккет в старости — бенефис Гэбриэла Бирна, мэтра ирландского кино, который был, по его словам, счастлив попытаться раскрыть жизнь и личность одного из самых загадочных деятелей национальной культуры. Это достойная работа: впрочем, Беккет Бирна как был крайне закрытым и скупым на эмоции в жизни, таким и остается. Столь же безуспешно пытаются писателя понять обе его музы. Актрисы Сандрин Боннэр и Максин Пик ближе к финалу довольно неубедительно пытаются изобразить старческую немощь на фоне Бирна, но можно ли винить за это красивых женщин. В принципе, увы, вся эта часть про физическое, творческое и моральное угасание, про пепел старческой страсти бездетных людей выглядит наименее приятно.

По контрасту, конечно, с эпизодами парижской молодости. Здесь, кстати, оправдывает себя название картины в русской локализации. Даже на одном из оригинальных постеров Беккет изображен не один, а рядом с Джойсом — понятно тогда, что за множественные «гении». И очень может быть, фильм бы выиграл, рассказывай он только об эпизоде дружбы и вражды двух великих писателей. Джойса играет Эйдан Гиллен (Петир Бейлиш из «Игры престолов»), и это гораздо более завораживающая работа, чем в случае Бирна. Его Джойс — интеллигентно спивающийся эстет своих поздних «финнегановских» лет, в каждом движении которого, в оборотах вычурной речи чувствуется и величие, и раздавленность.

Ироническим антиподом выведена супруга писателя Нора Барнакл в исполнении Броны Галлахер — будто собранная из кубиков грубоватая ирландка, твердо знающая, что будет лучше для мужа, дочери и невинного гостя дома. Фильм, может быть, не совсем справедлив к ней как к историческому персонажу — здесь Нора выведена этакой невежественной Ксантиппой при пьяном Сократе, а реальная жена Джойса была по-своему роковой женщиной. Интересно сравнить, как пара изображена здесь, в зрелые годы, и в фильме «Нора», где Джойса с супругой играют Юэн МакГрегор и Сьюзен Линч.

Наконец, молодой Беккет у Джеймса Марша тоже ярче старого — его играет Фионн О’Ши, уже знакомый с ролями нескладных тинейджеров. Беккет в свои 20 и 30 показан таким же вечным угловатым мальчишкой, гадким утенком, чья красота раскрывается лишь избранным. Неожиданно он напоминает другого поклонника Джойса (и поклонника Беккета) — Владимира Набокова времен «Дара», когда он был Сириным, тощим неудачником, странствующим по сумеркам Берлина за призраком девушки, с которой обречен на несчастье.

Некоторые события в жизни Беккета ирландско-парижского довоенного периода смещены или даже перепутаны местами. В этом нет ничего страшного, разве что иные эпизоды предполагают уже глубокое знакомство зрителя с биографией писателя. Так, знаменитый удар ножом в нехорошем квартале Парижа никак не объясняется — неискушенный человек, пожалуй, может даже предположить, что Беккета «заказал» Джойс. С другой стороны, именно этот жест вносит в фильм толику жестокого абсурда, который ассоциируется с именем Беккета прежде всего. К сожалению, это практически всё, на что мы можем рассчитывать с точки зрения понимания беккетовского духа.

Сценарист Нил Форсайт дебютировал с «Гениями» в полнометражном кино. В 2018-м он получил сценарную награду за телефильм «В ожидании Андре», который был посвящен необычной дружбе взрослого, но малоизвестного Беккета с подростком — будущим рестлером Андре Гигантом. Фильм понравился боссам канала Sky, и они заказали сценаристу сериал, но в итоге получился все-таки полный метр. Мог бы Форсайт наполнить большую кинобиографию Беккета такими вот сюрреальными моментами?

«Гении» идут проторенным путем «от ложбины сырой до нагорного вереска», рассказывая просто еще об одном старом мужчине, некогда испытавшем любовь женщин, на фоне клише вроде упавшего воздушного змея. Постановкой занялся Джеймс Марш, изначально документалист, более всего известный по «Вселенной Стивена Хокинга». И если из этого фильма мы могли понять что-то не только о супружестве физика, но и о его научной деятельности, о творчестве Беккета из «Гениев» нельзя узнать ровно ничего.

Ирландский писатель и драматург был одним из главных авангардистов прошлого века, изменившим представление о структуре драмы. Более того, Беккет, стараясь сохранить свежесть взгляда до последних лет, сам писал экспериментальные телепьесы, а еще создал ультра-артхаусный фильм «Фильм», восхитивший Жиля Делёза. А еще в 1930-е он, между прочим, хотел учиться уже не у Джойса, а у Пудовкина с Эйзенштейном. Показывать жизнь этого художника как мелодраму? Единственный раз, когда мы видим в кадре беккетовскую постановку, она и то посвящена иллюстрации его любовного треугольника. What a waste, как выражалась разочарованная мать героя.

Конечно, не обязательно снимать о жизни авангардного деятеля столь же авангардно. Может, сам Беккет сегодня делал бы фильм про себя с помощью нейросети и отлично бы повеселился. Однако опыт у байопиков немалый, и немало решений поинтересней в картинах хоть про Достоевского, хоть про Боба Дилана. «Гении» же идут простым путем, на нем и оступаются. Кстати, в оригинале картина называется Dance First — от приписываемого Беккету совета молодым людям «Сперва танцуй, потом думай». Выбор названия странный, поскольку с самого начала показано, что герой не умеет танцевать — и скучает за столиком, пока дочка Джойса отплясывает в вихре ревущих 1920-х. Поэтому в качестве альтернативного названия можно взять знаменитую цитату из «В ожидании Годо»: «Они не двигаются». Занавес.