«Чума» Дмитрия Давыдова: На оба ваших дома

До широкого проката наконец добралась черно-белая драма Дмитрия Давыдова «Чума» — притча о настоящем мужестве, взрослении и сострадании. Рассказываем о картине, премьера которой состоялась на прошлогоднем фестивале «Маяк».

В крошечном якутском селе на несколько домов друг напротив друга живут два соседа. Спокойный Иван (Георгий Бессонов) мастерит лодки золотыми руками и воспитывает молчаливого, закипающего злобой сына Тараса (Эрхан Слепцов), всё еще переживающего смерть матери. Влад (Евгений Николаев) же, напротив, не робкого десятка, постоянно насмехается как над Иваном, так и над собственным сыном, которого даже не называет по имени, только обидно шпыняет, клича тряпкой. Однажды Влад сжигает лодку, которую Иван делал несколько дней и оставил сушиться на улице. В завязавшемся конфликте хулиган оказывается сильнее и жестоко избивает Ивана. Тарас, наблюдавший за потасовкой, внезапно проникается уважением к Владу и постепенно пытается занять место его сына.

Дмитрий Давыдов давно зарекомендовал себя в качестве одного из главных и самобытных голосов как российского кино, так и его якутского ответвления. Меньше чем за десять лет режиссер успел из сельского учителя превратиться в надежду отечественного кино с наградами международных фестивалей и внушительным числом поклонников среди критиков со всего мира. Не в последнюю (а возможно, даже в первую) очередь благодаря Давыдову якутским кино заинтересовались, о нём стали много говорить как о феномене. Регион с практически нулевыми бюджетами и производственной базой стал одним из главных центров уникального авторского кино.

Конек Давыдова — лаконичные истории о хороших людях в не самых хороших обстоятельствах. Именно в такую непростую ситуацию и попадают герои «Чумы» — пожалуй, обманчиво простого и прямолинейного фильма. Номинальный протагонист Тарас проходит все необходимые этапы взросления: помогает отцу с заготовкой дров, впервые напивается, ссорится с названым братом, играет в импровизированные снежки на покрытом застывшей землей поле. Только отец-то не его, а брат вовсе не брат, а словно выталкиваемый из гнезда отпрыском кукушки птенец.

Вязкое повествование в очередной раз затягивает смотрящего в пучину сельской скорби, лишенной тепла и любви. В мир, где выживает сильнейший, и чем раньше это поймешь, тем лучше. Тарас, кажется, вовремя делает важный для себя вывод и прибивается к гогочущему и источающему видимую силу Владу, будто ищущий мать теленок. Но зло порождает зло, и совсем скоро подросток теряет ориентиры и пытается заменить собой родного сына мужчины, а тот, еще не зараженный скверной, до определенного момента даже не сопротивляется.

Та самая чума из названия картины медленно расползается по сердцам и душам обитателей одинокого села, а затем удивительным образом пересекает границы экрана и оказывается рядом со зрителем. Благодаря неспешному, почти выматывающему темпу фильм до стремительной кульминации успевает утомить и эмоционально выжать аудиторию до такой степени, что даже финал не воспринимается с облегчением. Наоборот, после того, как по экрану начинают ползти титры, остается ощущение недосказанности, свербящее где-то в затылке неуютное чувство, сродни тому, что даровала концовка «Маяка» Роберта Эггерса или «Необратимости» Гаспара Ноэ.

Магия Давыдова работает на границе зрения, между строк. Простые истины «Чумы» апеллируют к животным инстинктам, а с виду понятные герои обретают почти мифологические или, если угодно, архетипические черты. Из-за такого диссонанса интеллектуального и примитивного фильм может оказаться тяжелым для восприятия — зрителя, как и персонажей, режиссер щадить не намерен. Но тем не менее «Чума» кажется важным этапом в фильмографии якутского автора, моментом, когда режиссер очистил произведение от лишней шелухи, оставив по-настоящему безапелляционное высказывание.