«Быть Сальвадором Дали»: В поисках утраченного гения

На больших экранах — биографическая драма о последних годах жизни Сальвадора Дали, снятая создательницей «Американского психопата» Мэри Хэррон. В фильме художник уже подрастерял былое величие, но по-прежнему страстно любит свою жену Галу и удивляет окружающих безумными выходками. Рассказываем, удалось ли авторам картины проникнуть в душу знаменитого испанца.

Джеймс (Кристофер Брини), расторопный ассистент одной из нью-йоркских галерей, получает от своего начальника необычное задание. Ему нужно присмотреть за великим Сальвадором Дали (Бен Кингсли), чьи новые картины через три недели должны украсить стены галереи. В том, что испанский художник, проживающий вместе с женой Галой (Барбара Зукова) в роскошном отеле, действительно работает, есть серьезные сомнения. Кажется, большая часть его времени уходит на подготовку к безумным вечеринкам, на которые собирается вся нью-йоркская богема.

Джеймс легко находит с Дали общий язык. Эксцентричный испанец нарекает юношу с ангельским лицом святым Себастьяном и вводит его в свой ближний круг. Вскоре герой понимает, что всеми делами Дали на самом деле управляет Гала — уже не столько муза, сколько финансовый директор. Брак у них открытый. Художника повсюду сопровождает модель Аманда Лир (Андреа Пежич), а его супруга крутит роман с молодым певцом (Зак Начбар-Секел), прославившимся исполнением главной роли в бродвейском мюзикле «Иисус Христос — суперзвезда». На какие шиши пара ведет эту праздную жизнь, не очень понятно. На дворе 1974 год, сюрреализм вышел из моды, а от новых работ Дали критики, мягко говоря, не в восторге.

Канадскую постановщицу Мэри Хэррон всегда привлекали персонажи, которые с нездоровым перфекционизмом конструировали собственный образ, пытаясь скрыть за ним обычные человеческие слабости и пороки. Таким был художник Энди Уорхол, создавший, подобно Дали, свой параллельный мир, свое творческое зазеркалье в виде арт-студии «Фабрика». О том, как кутили и развлекались там, рассказывал ранний фильм Хэррон «Я стреляла в Энди Уорхола». Таким был Патрик Бэйтман — главный герой «Американского психопата», серийный убийца в идеально сидящем костюме.

Дали — самопровозглашенный гений, страдавший многочисленными комплексами и фобиями, — идеально укладывается в этот ряд. При этом фильм описывает, пожалуй, наименее известный период его биографии. Все открытия уже сделаны, все эксперименты проведены, все главные картины написаны. Где-то на горизонте маячит болезнь Паркинсона. Знаменитые тонкие усики по-прежнему воинственно топорщатся, но глаза уже не горят: Кингсли, которому не привыкать к ролям исторических личностей, замечательно отыгрывает это медленное затухание некогда пылавшего творческого вулкана.

Жизнь испанца, как известно, была одним большим перфомансом. Именно поэтому Дали — последний человек, которому стоило бы посвящать классический байопик. Но Хэррон по непонятным причинам снимает как раз его, выбирая самое скучное и приевшееся из существующих кинематографических лекал. Зритель заглядывает за фасад живого мифа глазами наивного дурачка, который сначала очаровывается легендой, а потом выясняет, что круглосуточное пребывание рядом с гением — то еще счастье, врагу не пожелаешь.

Идея могла бы сработать, если бы герой Кристофера Брини сам обладал хоть какой-то харизмой. Но вся его функция, увы, сводится к томным взглядам и общим фразам о художественном мире как о «другой планете». Пресными выглядят и редкие эпизоды из прошлого, в которых играющий юного Дали Эзра Миллер то безумно хохочет, то натужно изображает творческие муки, разглядывая расползающийся по столу камамбер (так родится «Постоянство памяти» — та самая картина с расплавленными часами). Разрозненные микросюжеты, из которых состоит фильм, так и не складываются в единое целое, хотя каждый из них по отдельности вполне мог бы претендовать на центральную роль. Кингсли и Зукова, например, очень убедительно изображают динамику отношений Дали и Галы. Это не взрослый мужчина любит взрослую женщину, это какое-то капризное дитя то зовет, то отталкивает от себя строгую мать. Любопытна и история с обманом коллекционеров: близкие к Дали люди пользуются его доверием, выдавая печатные репродукции его работ за оригинальные литографии.

Наконец, есть еще нью-йоркское окружение Дали — те самые личности, которые греются в лучах его славы. Только в этих сценах действие по-настоящему оживляется. Хэррон, которая в 1970-е сама жила в Нью-Йорке и работала музыкальной журналисткой, с видимым удовольствием воспроизводит панк-атмосферу закрытых вечеринок. Возможно, главным героем фильма постановщице стоило бы сделать регулярно мелькающего в кадре Элиса Купера. Плоские шутки рок-звезды ей явно ближе, чем душевные метания испанского сюрреалиста, мечтавшего спасти искусство от пустоты.