Буржуев ковчег: «Дворец» Романа Поланского

На большие экраны выходит «Дворец» — стариковский капустник Романа Поланского, в котором Микки Рурк, Фанни Ардан, ветеран «Монти Пайтона» Джон Клиз и Александр Петров празднуют новый 2000 год. Из прокатной версии дистрибьюторы вырезали поздравительную речь Путина и вдрызг пьяную жену русского посла, но и без того ясно: перед нами хроника светского блудняка с кучей скабрезных гэгов. Сценарий фильма написал легенда польского кино Ежи Сколимовский, с которым Поланский когда-то придумал свой режиссерский дебют «Нож в воде». Рассказываем, стоит ли заглядывать на этот пенсионерский «Голубой огонек».

В альпийском люкс-отеле «Палас» собирается европейский бомонд: олигархи, отставные порнозвезды, модные пластические хирурги, русские бандиты и старые девы с ботоксными лицами, будто прилетевшие прямиком из «Бразилии». За комфортом капризных пенсионеров следит учтивый метрдотель Хансуэли (Оливер Мазуччи), остальной персонал хлопочет на кухне и в концертном зале, готовясь к новогоднему сабантую. Гости знают: вот-вот наступит Y2K, компьютеры перейдут с «31.12.99» на «01.01.00» и тут же зависнут, наступит экономический коллапс. Делать ноги нет смысла, значит, надо делать деньги — или хотя бы пить до беспамятства, пока мир не перевернулся вверх дном.

Канун миллениума и правда выдался тревожным — это не выдумка Сколимовского, а реальный социокультурный феномен. Наслушавшись псевдопророчеств про обнуление календарей, которое якобы повлечет за собой поломку электроники и коллапс банковской системы, люди начали в истерических объемах скупать китайские консервы, туалетную бумагу и водяные матрасы, готовясь к катастрофе. Но для Романа Поланского проблема Y2K — не повод для каких-то социологических прозрений, а просто-напросто fun fact, существующий где-то на периферии сюжета. Главное для режиссера — бугага-эффекты новогодней кринж-комедии, где есть пьяный угар, страдающая от диареи чихуахуа и даже коитальный инфаркт, будто подсмотренный у Ари Астера во «Всех страхах Бо».

Поланский, в общем-то, никогда не чурался китча (вспомнить хоть авантюрную треш-пародию «Бал вампиров», которую он снял в 1960-е), так что «Дворец» едва ли можно считать каким-то экспериментом. А если и считать — то эксперимент этот, мягко говоря, неудачный. Во-первых, авторы хохмят так, будто Y2K никогда и не наступил, — из-за этого шутки про фекалии и прочая кевин-смитовская похабщина не вызывает ни смеха, ни даже возмущения. Во-вторых, градус абсурда в фильме не растет пропорционально алкогольным градусам — из-за этого весь фильм сидишь в предвкушении разудалого треша, но ничего по-настоящему безумного в фильме так и не происходит.

Любопытно, что у Поланского уже была сцена предновогоднего карнавала — в эротической драме «Горькая луна», где кульминация праздника совпала с кульминацией чудовищно абьюзивных отношений героев. «Дворцу» тоже следовало бы пальнуть чем-то тяжелым в финале — не только пробками игристого; но артиллерия, увы, молчит. И сколько бы Джон Клиз ни дурачился в кадре — «Монти Пайтон» так и не начинается.

«Дворец» отдает той же саркастичной левизной, что и «Белый лотос» или, скажем, «Треугольник печали». И в очередной раз подтверждает: курортный сюр о скромном обаянии буржуазии неожиданно вырвался в мейнстрим. Факт, конечно, удивительный: фильм, будто придуманный в эпоху Марко Феррери и Луиса Бунюэля, очень трендово смотрится и в 2023 году. Откуда взялся сегодняшний ресентимент — вопрос открытый; всё дело, видимо, в том, что комедия нравов про богачей-идиотов пока что не нарушает каких-либо норм политкорректности и остается сравнительно безопасным жанром.

Но провокатор Поланский, конечно, примкнул к волне не из конъюнктурных соображений. Выходец из социалистической Польши, он всегда считал за благородное дело выставить капиталистов слабохарактерными нытиками («Тупик»), психами-сатанистами («Ребенок Розмари») или душегубами-извращенцами («Китайский квартал»). И в этом смысле «Дворец» кажется очень органичным продолжением — и завершением — его длиннющей фильмографии, которое к тому же вышло в очень подходящий момент: предновогодний мрачняк фильма прекрасно рифмуется с апокалиптическими настроениями сегодняшней новостной ленты.

В истории современного поп-кино уже есть один портрет старой Европы накануне больших перемен — это «Отель „Гранд Будапешт“» Уэса Андерсона. Однако тот портрет, обмотанный розовым подарочным бантом, был написан с сентиментальной нежностью и любовью, а Поланский мажет красками с мизантропическим ехидством. Ельцинское сентиментальное «Я устал, я ухожу», звучащее в кадре (и даже оставленное в российской прокатной версии), мэтру явно не подходит, и если уж «Дворцу» суждено стать его прощальным поклоном, то, пожалуй, он должен быть именно таким — дурашливым, вызывающе несерьезным, в ореоле возмущенного ропота венецианских критиков.