«Аннетт»: Из жизни марионеток

В Okko большая премьера — мюзикл «Аннетт» Леоса Каракса, один из самых громких фильмов Каннского фестиваля, награжденный призом за лучшую режиссуру. Приготовьтесь, сделайте последний глубокий вдох, как советует маэстро, и смотрите.

Каждый фильм Каракса — большое кинособытие, ведь снимает он крайне редко: «Аннетт» — его всего лишь 6-й фильм в карьере. А еще он никогда не повторяется, каждый раз придумывая новые жанры, переизобретая язык кино. Его предыдущая работа, «Корпорация «Святые моторы»», выходила на экраны 9 лет назад и также участвовала в основном конкурсе Канн. Да-да, это тот же самый режиссёр, когда-то снявший «Любовников с Нового моста», «Дурную кровь» и «Полу Х». Но кажется, что это было когда-то в прошлой жизни. Если «Святые моторы» Каракс посвящал трагически погибшей жене актрисе Екатерине Голубевой, то «Аннетт» — кино для его дочери Насти.

«Аннетт» открывала в этом году Каннский фестиваль, а по его итогам жюри во главе с американцем Спайком Ли присудило Караксу приз за лучшую режиссуру. Сценарий к картине написали Рон и Рассел Мэлы из культовой группы Sparks, но, конечно, оказавшийся в руках французского автора текст претерпел ряд существенных изменений и приобрел отчетливый оттенок автобиографичности.

Рецензия вроде бы должна сказать вам, хороший «Аннетт» фильм или плохой. Но «Аннетт» не то и не другое, это чистое кино, его квинтэссенция, ни на грамм не разбавленная жизнью. Потому что жизнь вообще-то Каракса мало интересует. Еще перед началом действия рассказчик, он же режиссер, говорит вам, что на этом представлении запрещено смеяться, плакать и даже дышать. Одним словом, Каракс в очередной раз приглашает нас умереть вместе с ним.

Генри МакГенри, он же Обезьяна Бога (таков его сценический псевдоним и вместе с тем образ), он же Адам Драйвер, каждый вечер душит себя микрофоном и шутки ради умирает на сцене, чтобы через минуту показать публике голый зад. Энн Дефрасну, она же Марион Котийяр, каждый вечер прямо со сцены уходит в настоящий сумеречный лес и возвращаются, чтобы умереть на подмостках, как это издавно повелось у оперных див. Они любят друг друга очень сильно (о чем поют зрителю), и забирая ее после спектакля, Генри говорит: «Ты так красиво умираешь». Генри и Энн поженятся на пике своей популярности и родят малышку-марионетку (буквально) Аннетт, которой вслед за родителями суждено стать заложницей разыгрываемого сюжета. Ведь Энн неспроста каждый день умирает в свете софитов, а Генри дразнит толпу своими оскорблениями. Этим двоим уже не сойти со сцены, не сыграв до конца свои роли: героини трагедии и отверженного.

Настоящий сюжет этого фильма — история о том, сколько всего может уместиться в душе между «мы любим друг друга так сильно» и «тебе больше некого любить». О зависти и ревности, о чувстве вины и постоянном страхе, о том, что между ними легко умещаются и комедия, и трагедия. В восьмидесятые, когда кино задыхалось, изображая неявные подавленные рамками глубокого психологизма эмоции, Каракс вдруг отринул не только их, но и все прочие условности вроде хорошего вкуса или реализма. Он всегда брал через край. И Дени Лаван, и Жюльетт Бинош, и Катя Голубева жили в его фильмах на последнем дыхании, выворачивали себя наизнанку и говорили, впервые не экзаменуя собственную речь. Эпоха Антониони, Бергмана или Тарковского, для которых апатия героев была лишь обратной стороной их переполненности чувством прошла. Герои Каракса не боялись ни пошлости жизни, ни пошлости смерти, ни пошлости любовных признаний.

Говорят, это самая личная работа Каракса — будто бы его прошлые фильмы были не личными. О том, что «Аннетт» — это покаяние режиссера перед женой, погибшей при загадочных обстоятельствах, и дочерью, написана уже не одна рецензия. Правда в том, что откровенность всегда была обязательным секретным ингредиентом на его кухне — все работы режиссера были одновременно максимально условными, как опера, и максимально личными, как стендап. Между этих двух, казалось бы, противоположных полюсов и натянут до предела живой нерв, который удерживает у экранов уже не одно поколение зрителей. Однажды встав на путь поиска чистых и самых прямых эмоций, Каракс, словно парфюмер, дистиллировал их по капле из толщи повседневности, с каждым фильмом отвергая весь сор внешних обстоятельств, сложносочиненных причин и мотиваций. И в «Аннетт» он, кажется, достиг максимальной концентрации, потому что этот фильм состоит только из них.

Вот жизнь героя Адама Драйвер полностью подчинена звучащему в его голове внутриутробному сердцебиению его дочери. Вот Котийяр в сцене родов смеется его шуткам вместо того, чтобы тужиться и страдать от боли. А в другом эпизоде Генри напряженно следит за ее очередной гибелью, а она в ответ ему смущенно улыбается. Его мучает вопрос: до какой степени искусство может быть правдивым? Что если они уже срослись со своими масками? Музыка Sparks, бесконечно возвращающаяся к одним и тем же основным темам, намертво впечатывается в память и работает по тому же принципу — мелодий, как и чистых эмоций, немного. К тому же, не так уж много в жизни предельно искренних моментов, к которым невозможно не возвращаться до конца своих дней. По крайней мере, на двухчасовой фильм наберется точно не у всех.