Алтайский эпос «Волки»: Неоправданная жестокость

В российский прокат вышла живописная алтайская драма Михаила Кулунакова «Волки», рассказывающая о кровавой вражде двух кланов в конце XIX века. На фоне покрытых снегом горных вершин разворачивается мощная трагедия, в которой слишком много насилия. Объясняем, почему «Волки» ничем не удивляют, но могут познакомить зрителей с культурой и обычаями Алтая.

Где-то среди Алтайских гор и лесов в конце XIX века разворачивается эпическая любовная трагедия. Простой парень Токна (Тимур Кыдыков) положил глаз на красавицу Кымыскай (Арунай Тазранова). На нее же претендует 40-летний знатный холостяк Кутус (Вадим Деев). В соответствии с древними обычаями он похищает Кымыскай, а затем еще и насилует. Однако замуж девушка все-таки выходит за Токну. Проходит восемь лет. Пара живет скромно и воспитывает двоих сыновей. Старший — от Кутуса, который за эти годы стал еще богаче. Старых обид никто не забыл. Кутус убивает единственную корову Токны и Кымыскай. Токна и рад бы помириться и зарыть топор войны, но соседи не настроены дружить. Тогда муж Кымыскай при поддержке племянника Аткыра (Айдар Унатов) убивает всю отару Кутуса. Начинаются кровавые разборки.

Российские любители авторского кино давно могли привыкнуть к работам якутских режиссеров, которые стабильно на слуху. Про фильмы с Алтая на федеральном уровне прежде никто ничего не слышал. «Волки» — первая ласточка, кино с фестивальной судьбой, которое теперь добирается до проката и будет увидено по всей стране, ведь наверняка драма окажется и в онлайн-кинотеатрах. Премьера картины состоялась в программе «Русские премьеры» на ММКФ, затем драма взяла главные призы фестивалей Voices в Вологде и «Восток-Запад» в Оренбурге. Едва ли кто-либо в России скажет, что не нужно развивать региональный кинематограф. Наоборот, это необходимый процесс. Другой вопрос, что на первых порах далеко не все фильмы молодых авторов из разных уголков страны будут удачными.

Для режиссера Михаила Кулунакова это второй полный метр после практически безбюджетной «Тропы». Второй фильм совсем другой, масштабный, показывающий суровые порядки народов Алтая на примере одной частной истории. Историю о жестокой вражде постановщику рассказала бабушка. Кулунаков смог из нескольких обрывочных местных мифов и легенд создать один единый сюжет.

Поначалу кажется, что зрителей ждет истерн о кровной мести в суровых алтайских реалиях. Отчасти так и происходит, но градус напряжения в кадре никак не растет. С течением времени количество героев множится, сюжет превращается в бессмысленный парад жестокости, который сводится к банальной мысли, что все здесь друг другу волки. Насилие передается из поколения в поколение — прописная истина, которой тоже уже давно никого не удивишь. Алтай конца XIX века с магическим мышлением, жестокими законами и правом сильного напоминает классическое Средневековье, до которого еще не успела дойти цивилизация. Конфликт Кутуса и Токны разрастается и вовлекает всех родственников и соседей, а Кымыскай отходит на второй план. Женщинам на Алтае в то время остается только заниматься домашним хозяйством, растить детей и ждать возвращения мужей.

Начинается картина со свежевания оленя, а ближе к финалу в костер войны соседей бросают невинных щенков. Автор словно бы упивается первобытными дикарскими поступками, забывая об истории любви. Важнее крупным планом показать истекающих кровью животных. Кулунакова легко можно обвинить в желании шокировать и ужаснуть зрителя самыми простыми способами. Понятно желание показать всю бесчеловечность жестокого мужского мира, в котором не умеют мириться и договариваться, но долго следить за чужими страданиями сложно, особенно беззащитных существ. Режиссер явно мог ограничиться менее кровавыми эпизодами и найти для истории более мягкую интонацию без потери с самого начала понятной мысли.

В итоге же сюжет о недопустимости насилия рассказывается языком насилия. Чувствительных зрителей от желания отвернуться от экрана не спасет даже алтайская природа с желтоватой листвой на склонах и заснеженными пиками. Наверное, документальный фильм о красоте заповедных краев смотрелся бы органичнее, но аудитория у картины была бы еще меньше.