Забавные, жестокие, твои: Каким вышел третий сезон «Игры в кальмара»

На Netflix вышел финальный сезон «Игры в кальмара» — убойного зрелища про игры на выживание, которое стало для Netflix настоящей дойной коровой. Хотя вторая часть шоу разочаровала фанатов, продолжение остается важным событием в мире развлекательного контента. Во многом оправданно: в комплекте напряженная концовка, новые акценты и задел на развитие вселенной. Рассказываем, каким получился третий сезон.

Напомним: в финале второй части Сон Ки-хун поднимает восстание в лояльной по отношению к нему команде «красных». Словно рабочие из «Октября» Сергея Эйзенштейна, они идут на штурм центра управления, чтобы раз и навсегда закончить кровавую игру. Но из-за нехватки боеприпасов терпят поражение. В кульминационной сцене Фронтмен (Ин-хо) убивает Чон-бэ на глазах у Ки-хуна, подавляя восстание игроков. Зрители знают, что Фронтмен — бывший победитель игр, который в костюме Игрока 001 втерся в доверие к Ки-хуну. Их нравственная дуэль стала центральной в третьем сезоне. Можно даже предположить, что истинная цель безумных игр — разрушить веру Ки-хуна в человеческую добродетель.

Параллельно детектив Чжун-хо продолжает поиски острова, где проходят игры. На лодке особое подозрение вызывает капитан Пак, который «случайно» спас тонущего полицейского в финале первого сезона. Зритель понимает, что капитан работает на организаторов, когда он убивает члена команды. Да, всё это время Пак водил группу по ложному следу. Однако зрители ждут неизбежной встречи Чжун-хо и Фронтмена — братьев, чьи отношения были чуть ли не главной загадкой на протяжении всего сериала.

Третья часть начинается размеренно. Ки-хуна приносят в издевательском гробу с бантиком обратно в зал к тем, кто не участвовал в мятеже. Естественно, он винит себя в провале. Но вскоре отчаяние сменяется тихой яростью: герой находит новую цель для мести — парнишку, из-за которого не успели доставить припасы. Драматургическая пружина готова разрядиться в «Прятках» — самом кровавом и жестоком состязании игрового сезона.

Вторая часть принесла в игры «демократическую» процедуру голосования. Конечно, истинный мотив организаторов состоял в том, чтобы лишь свирепее настроить игроков друг против друга. В третьем сезоне этот мотив доведен до гротеска и приобретает комический оттенок, особенно когда зрители окончательно убеждаются в полной абсурдности ритуала голосования.

В новом сезоне возвращаются VIP-гости, на этот раз они переодеваются в розовую форму солдат и с адреналиновыми криками участвуют в добивании проигравших участников. Создатель сериала Хван Дон-хёк остроумно играет с идентификацией зрителя. Хотя нам хочется ассоциировать себя с благородным Сон Ги-хуном, правда в том, что подписчики Netflix больше похожи на тех самых ВИП-гостей. Они готовы так же сидеть у экрана с бокалом в руке, язвительно комментировать и делать ставки на победителей. С другой стороны, стоит ли воспринимать всерьез подобные подколы от человека, который сам впопыхах писал два сезона, лишь бы успеть к дедлайну начальников из стриминговой корпорации.

Третий сезон балансирует между предсказуемостью игровой, а значит, и сюжетной механики и неожиданными поворотами. Порой излишне нарочитые визуальные акценты или намеренно брошенные реплики делают развитие сюжета очевидным. Например, когда транс-игрок находит выход из лабиринта во время «Пряток» и счастливо возвращается за друзьями, но получает удар в спину. Однако тут же Дон-хёк компенсирует употребление клише. Важен не сам факт убийства, а кто именно это сделал. Еще вспомню самый яркий дуэт — матери и ее великовозрастного «сыночки-корзиночки». В их случае Дон-хёк предлагает, кажется, «капиталистическую» интерпретацию мифа о Медее. Если античная героиня шла на убийство из мести, то его мать движима запредельной, но благородной целью.

Не удивлюсь, если многим не понравится введение в историю младенца, чья ИИ-шная внешность и неправдоподобное спокойствие даже забавляют. С одной стороны, такой троп уже даже на популярном телевидении считается «запрещенным приемом». И да: если младенец выступает исключительно как эмоциональный триггер, это действительно просто клише. С другой же стороны, авторы превратили образ в важный сюжетный элемент, особенно это заметно по финальному челленджу. Ведь самые жадные до денег игроки (неадекваты) учитывали младенца в стратегических расчетах на равных с другими участниками. От этого рассказ стал только глубже.

Появление младенца органично вписывается в ключевую тему сезона — тему семьи. Тут всё и не перечислишь: детектив Чжун-хо, разыскивающий брата; северокорейская снайперша, помогающая игроку с тяжелобольной дочерью; игрок 333 с девушкой и младенцем; пожилая мать с сыном. Шоураннер Хван Дон-хёк видит в семейных узах возможное спасение из порочного круга алчности и насилия — островок человечности. Да, мысль банальная, но без нее самый популярный проект Netflix рискует показаться слишком пессимистичным и мрачным.

Секрет популярности «Игры в кальмара» построен на эксплуатации наших универсальных пороков: фетишизации насилия, алчности и — что особенно иронично — одержимости развлечениями. Финал лишь подтверждает: циклу не будет конца. Netflix даже не скрывает, что стал своего рода воплощенной метафорой организаторов игр в сериале. Теперь остается ждать ультимативную версию антикапиталистического высказывания от самих американцев.