Я не робот: 50 лет «Степфордским женам»

Фильму Брайана Форбса «Степфордские жены» полвека, и устаревать он не собирается. Это научно-фантастический триллер о том, как испугавшиеся женской эмансипации мужчины строят собственную утопию в отдельном городке, где убивают жен и заменяют их на роботов. Рассказываем, как создавался фильм, чем разозлил современниц и какое наследие оставил.

Не разводись, а сделай из жены робота

Картина Брайана Форбса снята по мотивам одноименного романа Айры Левина. Ранее другой его параноидальный триллер «Ребенок Розмари» с успехом экранизировал Роман Поланский. Героиня «Степфордских жен» боится буквально утратить себя, а мужчины Степфорда боятся женщин, которые требуют диалога на равных. Роботы — супруги мечты: не болтливые, не толстеющие, не кровоточащие и радостно служащие мужчинам. Посредством гротеска и сатиры автор раскрывает ненормальность положения женщин, их отчужденность и подавленность.

Валиумный бум

За зловеще сатирическим тоном романа Левина проглядывает не только идеологический месседж, но и реальная проблема американских семей в 1960–1970-е. Бесконечная домашняя работа, неблагодарный труд и безучастность мужей провоцировали в женщинах-домохозяйках неврозы. Помочь бедняжкам вызвались фармацевтические компании, запустившие производство транквилизаторов. «Каждой маме нужен покой. Она не больна, но желтую таблетку принимает не зря», — пели Rolling Stones в песне Mother’s Little Helper 1966 года. К 1970-м валиум стал самым продаваемым рецептурным средством среди женщин. Препараты рекламировали как способ избавления от злости, стресса и тревог современности, и американки (впрочем, как и жительницы других стран) подсаживались на чудодейственное средство. Седативный эффект помогал успокоиться, запереть проблемы глубоко внутри, наконец, заткнуться, стать безэмоциональным роботом, чьи страдания и депрессия не отравляют жизнь вечно уставшим и занятым мужьям.

Мистический женский опыт

В 1960-е Левин выпустил «Ребенка Розмари» и антиутопию «Этот идеальный день», параллельно собирая «Степфордских жен». Писатель вдохновлялся книгой «Футурошок» Элвина Тоффлера про домашних андроидов, а также собственным недолгим опытом жизни в американской глубинке. Левин вспоминал, что сперва замышлял комедию про похожего на Дастина Хоффмана парня, который мастерит искусственную женщину у себя в подвале. «Но это слишком тошнотворно, поэтому я решил написать роман с точки зрения женщины, которую хотят заменить на робота». Перенаправить сюжет в феминистское русло, настроить фокус и сочувствующую интонацию помогла книга Бетти Фридан «Загадка женственности» 1963 года, значимая для второй волны феминизма. Цитата «Кто знает, кем станут женщины, когда обретут свободу быть собой» вынесена Левином за скобки романа и стала движущей силой текста, хоть и намеренно подавленной.

Фридан исследовала, как массмедиа — реклама, телевидение, журналы, в общем, доступный домохозяйкам досуг — продавали образ «правильной женщины» и тиражировали гендерные стереотипы, вынуждая бессознательно следовать навязанным идеалам и также бессознательно им сопротивляться. Так в женском опыте возникало зияние, «проблема без имени», которую невозможно артикулировать и осознать. Проведя опрос, Фридан убедилась, что большинство домохозяек, отказавшись от карьеры ради детей, мужа и дома, были глубоко несчастны. Они приучались к систематическому газлайтингу извне и подвергали себя мазохистскому самобичеванию.

«Неосознаваемая проблема трактуется как кризис брака или внутренний изъян. Женщина не понимает, почему, в отличие от других, она не испытывает мистическое наслаждение от полировки кухонных полов. Желая поделиться переживаниями с мужем, она попросту не знает, как выразить свои тревоги».

Политический контекст

В 1966 году Бетти Фридан основала Национальную организацию женщин, а в 1970-м призвала тысячи работающих американок и домохозяек объявить забастовку и выйти на улицы с протестным маршем. Активистки добились от Конгресса повторного обсуждения Поправки о равных правах мужчин и женщин, или ERA, впервые представленной еще в 1923 году. В 1972-м поправка была одобрена Сенатом США, но затянувшаяся на последующее десятилетие ратификация так и не состоялась. При этом к 1980-м против ERA сформировалась коалиция: женщины-республиканки из anti-ERA движения требовали сохранить традиционные гендерные роли.

Роман Левина и экранизация Форбса реагируют на социальный ландшафт 1970-х. Автор и режиссер как бы ставят фантастический социальный эксперимент, показывая чудовищность будущего, если в настоящем произойдет консервативный откат с отменой достижений долгой изнурительной борьбы за равенство. Отдавая героинь во власть мужчин, писатель создает ужасающий эффект, а параллельно насыщает книгу издевательским черным юмором, подтрунивая над уязвленным мужским эго.

Полуденный сон

В 1973 году продюсер Эдгар Дж. Шерик пригласил оскароносного сценариста Уильяма Голдмана для адаптации романа. По легенде, за режиссуру должен был взяться Брайан Де Пальма, но Шерик нанял Брайана Форбса, режиссера «Угловой комнаты» и «Тайных осведомителей». На роль Джоанны рассматривались Джин Сиберг, Дайан Китон и Тьюзди Уэлд. Все по разным причинам отказались от роли, и в списке претенденток осталась Кэтрин Росс, звезда фильмов «Выпускник» и «Буч Кэссиди и Сандэнс Кид».

Местом для съемок служили летние улицы малоэтажных городков Коннектикута. Идиллическая теплая и светлая субурбия во взгляде Форбса похожа на грезу, где странное, уютное и отталкивающее смешивается в одно сложное неразличимое ощущение. Хоррор, события которого разворачиваются при дневном свете, внушает особый тип беспокойства. Ужас здесь приходит словно из ниоткуда и сливается с убаюкивающим полуденным светом, обманчивым гостеприимством.

Режиссер переосмысляет образ счастливой размеренной жизни в американской субурбии, навязанный ситкомами и кинематографом. Заглядывая за цветочную ограду, он обнаруживает там страх и подавляющую пустоту. Пустота здесь всюду — в не заполненном мебелью новом доме Джоанны, на улицах, в разговорах ни о чём и потухших глазах местных женщин. В Степфорде царит скука: ни сплетен, ни развлечений. Хотя иногда можно застать соседей за сухими поцелуями, а если повезет — услышать из чужих спален стоны, симулирующие наслаждение.

Невербальная угроза

«Всё идеально. Просто мне здесь не нравится», — говорит Джоанна по приезде, не зная, что еще сказать. Через Джоанну и ее подругу Бобби (Пола Прентисс) режиссер демонстрирует невозможность артикуляции предчувствия, которое разделяют две подруги, пока это гнетущее переживание с удвоенной силой не обрушится на главную героиню. События закручиваются, паранойя нарастает. Узнав о заговоре мужчин, свободолюбивая Бобби решает удрать из города, но ее тут же заменяют на роботизированную копию. Значит, следующей будет Джоанна.

Вслед за оригиналом режиссер любуется чувственностью, свободомыслием и духовной силой героинь, динамизмом женского настроения. Мужчины в кадре некрасиво толпятся, крадут у женщин воздух и чаще выступают условным фоном. А жены тем временем придумывают способы спасения от пригородной скуки, нежатся на солнышке в летних полях и пересекают границы города.

Фильм сохраняет прозрачность мысли и кристальность повествования готического романа Левина. С той же краткостью, скромностью и легкостью выразительных средств Форбс показывает назревающий кризис и наращивает саспенс. Одной сценой он обнажает во взгляде Уолтера чувство вины за уготованную для его жены участь. Камера Оуэна Ройзмана, оператора «Тутси» и «Телесети», тонко чувствует перемены в расстановке сил. Сперва на общих планах он захватывает красоту женского единения перед лицом общей угрозы, затем погружается в одиночество и тревогу главной героини. Ее внутреннее головокружение становится зримым ближе к развязке, когда испуганная Джоанна скрывается в тенях ночного пригорода и забредает в обитель Ассоциации мужчин (конечно, в старом особняке XIX века).

Критика фильма

«Степфордские жены» — не идеальное кино. Фильм кажется картинкой на плоскости, которую любопытно рассматривать, но невозможно нырнуть туда с головой. Здесь нет важного удвоения. Скажем, имена в тексте неслучайно имеют удвоенные буквы (которые не слышно при произношении в английском): Джоанна, Бобби, Корнелл, Мэззард, Билл, Маккормик. Также Левин обращает особое внимание на профессиональную жизнь Джоанны. Она фотограф, создает дубликаты реальности, неподвижные и управляемые. Джоанна превращает живых людей в картинки на плоскости, а потом продает газетам по 200 долларов за штуку.

Так героиня оказывается в чём-то близка Ассоциации мужчин: они творят искусственный объект по живому референсу. Сюжет выстраивается вокруг повторяющегося процесса генерирования бездушной копии жизни, символического двойничества и параноидальности двойного взгляда. И пока Джоанна наблюдает за миром, запечатляя Степфорд и его обитателей на камеру, мир пристально наблюдает за ней. Фильм лишен этого акцента на мертвящем взгляде, трансформации живого в неживое. Режиссер не формирует метонимическую близость героини и антагонистов, не дает и намека на их возможное равенство. Фотоаппарат проявляется лишь раз, чтобы подчеркнуть патриархальное давление на героиню: фотографируя детей, Джоанна поддается материнским чувствам.

«Степфордские жены» кажутся радикальным для своего времени феминистским сай-фай-хоррором, пролившим свет на ситуацию угнетения. Однако современники невзлюбили фильм. Критики громили «Степфордских жен» за жанровую хилость: мол, из-за фантастической кульминации происходящее в фильме можно расценить как фантазию, оторванную от реальности.

Работа Форбса была похоронена еще до проката. Накануне премьеры Columbia Pictures устроила специальный показ для представительниц интеллектуальной элиты Нью-Йорка. К середине фильма женщины уже плевались от увиденного. По словам зрительниц, фильм резюмирует всеобщую слабость, воспринимает мужчин не как заложников патриархальной системы, на чём настаивала вторая волна феминизма, а как безвольных соучастников преступления. Всё та же Фридан призвала бойкотировать «Степфордских жен» и обвинила ленту в деморализации и «грабеже» движения за права женщин в момент, когда общество нуждалось в консолидации. «Это просто смешно, — делилась писательница Линда Аркин, — фильм поливает грязью абсолютно всех: женщин, мужчин, пригород. Это кино подтверждает все наши опасения, говоря, что мы никогда не победим в битве полов, люди никогда не смогут объединиться и жить по-человечески».

«Мне не нравится снисходительность фильма и подспудная мысль, что образованные американские женщины не несут ответственности за то, кем становятся», — писала кинокритик Полин Кейл. В ее интерпретации Форбс представил женщин как безвольных жертв системы, не способных на преобразование социальной среды, лишил их агентности и показал движение за равенство как заранее бессмысленное и проигрышное.

Наследие

Несмотря на критику, фильм закрепился в массовом сознании. По мотивам экранизации в 1980-м вышел броский телефильм «Месть степфордских жен»: здесь мужья не стали заморачиваться с робототехникой и подсадили женщин на старые добрые седативные препараты — о приеме таблеток ежедневно напоминает городская сирена. В 1987-м по телевизору показывают «Детей Степфорда». На этот раз Ассоциация мужчин взялась за непослушных подростков. Куда радикальнее кажется лента Фреда Уолтона «Степфордские мужья». Героини создают себе идеальных спутников жизни, избегая развода. Вместо роботизированной замены — психотерапия и медикаментозное вмешательство. «Мы спасаем наших мужчин от их низменных качеств», — объясняет свой замысел местная злодейка. В данной истории есть нечто горькое: никто из мужчин оригинального Степфорда не захотел спасать возлюбленных, а отчаянные женщины Уолтона, наоборот, выводят из комы даже самых гадких абьюзеров.

Роман Левина вновь ожил в 2004 году в «Степфордских женах» Фрэнка Оза. Николь Кидман играет успешную и стервозную телепродюсерку реалити-шоу, направленных на слом гендерных стереотипов. После ее увольнения и нервного срыва супруг героини предлагает переехать в Степфорд. Всё движется по той же сюжетной канве: муж боится сильной женщины и хочет сделать из нее идеальную жену, разве что на месте злодея оказывается неподражаемый Кристофер Уокен, а в сюжет вносится пара комичных коррективов, понижающих уровень напряжения. Из-за тошнотворного юмора, специфической наивности и бессодержательности, присущей фильмам нулевых, переосмысление романа получилось неудачным, издевательским и нехаризматичным.

Куда интереснее мотивы романа прижились в других произведениях. Фраза «степфордская жена» стала определением классической домохозяйки-республиканки. Именно от произведений Левина и Форбса отталкивались создатели «Отчаянных домохозяек», когда придумывали Бри Ван де Камп: за внешне безупречным фасадом и механической улыбкой скрывается сломленная женщина. Роман всерьез повлиял и на кинофантастику о подмене реальности и отношениях с ИИ. Скажем, на фильм «Она» про разговоры одинокого мужчины с ласковым женским голосом искусственного интеллекта. На «Шоу Трумана», чей герой живет в неведении идеальной субурбии, сконструированном реалити-шоу. Или на фильм Оливии Уайлд «Не беспокойся, дорогая». В нём ни на что не способный мужчина в страхе потерять любовь женщины обеспечивает ей счастливую жизнь, подменяя гиблую реальность на компьютерную симуляцию вечного медового месяца в 1950-х.

Можно вспомнить и «Рассказ служанки», чье действие разворачивается в консервативном, замкнутом американском городке, где мужчины построили свое государство и используют женщин как рабынь и инкубаторы. Очевидное влияние фильм и роман оказали на этическое содержание «Мира Дикого Запада», где андроиды — осознающие и чувствующие мужчины и женщины — используются для увеселительных и негуманных игрищ богатых людей. Влияние «Степфордских жен» в своем роде заметно в недавнем российском сериале «Два холма»: после биологической катастрофы женщины создают для себя идеальную утопию без воинствующих и жадных до власти мужчин, отправленных в открытые публичному взору резервации.

В 1975-м «Степфордских жен» не оценили из-за пессимистичного взгляда, пораженческого настроя и бескомпромиссности. Но есть нечто зловещее в том, что за 50 лет исторической и культурной трансформации фильм Брайана Форбса не потерял актуальности, а только прибавил.